– Я люблю тебя, – прошептала Саммер.

Он крепче обнял ее. Его палец рисовал большие сердца у нее на спине. Саммер подозревала, что он этого не осознает.

– Ты знал, что за всю жизнь я ни разу не попробовала эклер?

– Ненавижу твоих родителей. Мой-то отец, понятно, просто не мог себе их позволить. А у тебя, Саммер, будут гораздо лучшие эклеры, чем здесь. На этом острове невероятные звезды. Я наврал про гамак. Чуть ли не каждую ночь я лежал в нем, смотрел на небо и думал о тебе. В Leucé я горжусь тремя звездами, а здесь их у тебя миллионы.

– Это так, – задумчиво сказала Саммер, поворачиваясь, чтобы тоже посмотреть на небо, и положила голову Люку на плечо.

Ей будет недоставать этих звезд.

– Здесь ты никогда не бываешь одна.

Саммер кивнула. Люк прав. Не остров, а гигантский аквариум.

– Ну… я могу взять каноэ, или пойти погулять, или поплавать. Я могу быть одна, если захочу.

– И это бывает… нет, думаю, никогда не бывает.

– Нет, почему же… случается время от времени, – возразила Саммер. – Знаешь, а вообще я привыкла. Ну, к тому, чтобы быть одной.

Его пальцы переплелись в ее волосах.

– Забавно, а я вот никогда не был один. Но думаю, что уже тоже привык к этому.

– О, Люк. – Она запечатлела поцелуй на его голом плече.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Саммер. Мне казалось, я знаю, как позволить всему идти своим путем. – Его руки напряглись. – Думаю, в конечном счете я совсем как мой отец. Ты знала, что год за годом он возвращался, чтобы опять и опять пытаться вступить в контакт со мной? Что его дважды арестовывали? И что до того дня я думал, будто он просто… он просто дал мне уйти. – Люк поежился. – Мне казалось, именно это и нужно делать для тех, кого любишь. Признать, что не годишься для них.

Она обняла его, а он – ее и прошептал:

– Как я рад, что ты здесь.

– Как все прошло с твоим… отцом?

Люк захватил горсть ее волос и закрыл ими свое лицо.

– Ужасно. Он пришел, когда ты… – Он прервался на полуслове и покачал головой. – Ты знаешь, как тяжело я работал, чтобы меня больше не разрывало на части? Это было ужасно. И вот я уже даю ему деньги, и ему уже страшно от моих успехов. Я могу это понять. Когда я женюсь на тебе, у него вообще крыша съедет. Если только тебе не удастся заставить твоего отца отречься от тебя. Это могло бы помочь. – Люк улыбнулся.

Саммер зажмурилась при слове «женюсь», но Люк, казалось, и сам не понял, что сказал.

– Было бы намного легче выбросить его из моей жизни. Но… он действительно приезжал за мной. Tu sais?[164] Он так и не забыл меня. И думаю, он гордится мной и так же истерзан, как и я. И… – Можно ли было в лунном, отраженном океаном свете увидеть влагу в его глазах? – …ты воистину была нужна мне после той встречи, Саммер. Воистину. Воистину нужна мне. – Он сжал ее слишком крепко. – Ты же съела те чертовы зернышки граната. Ты съела мое сердце. Я не рассчитывал, что ты захочешь уехать.

– Я не хотела уезжать. Я только подумала, что буду скучать по острову и мне будет грустно распрощаться со всеми его жителями. А ты принялся говорить, что я не нужна тебе. И при чем тут зернышки граната? Ты не Аид, Люк.

Его рот скривился.

– Я пытался тебе это сказать.

– Я думаю, что скорее ты король фей. Но в основном… в основном, ты просто мужчина. – Одна его бровь поднялась. Его рот был очень сладостно-горьким, кривым. – И вот из-за чего это выглядит так неправдоподобно: все из-за того, что ты делаешь. А ты просто мужчина. Смертное человеческое существо, мужчина. И ты делаешь… ну, то, что делаешь.

Надолго повисла тишина.

– Merci, soleil[165], – наконец тихо сказал он. – Столько раз меня называли богом! Я и не подозревал, что ты сможешь повысить меня в звании.

Опять наступила тишина. Успокоение снизошло на их мир, и Саммер с Люком, сами того не сознавая, предоставили гамаку качаться в ритме волн.

– Мне пришло в голову, – нарушил тишину Люк, – что на самом деле нет необходимости делать выбор между твоим островом и Парижем. Я знаю, где можно найти много солнечного света для тебя. – Она провела рукой между полами его рубашки, которую он не застегнул после того, как они вышли из волн. Какое у него стройное, великолепное тело! – На юге Франции. Красивый старый каменный дом с садом и лавандовые поля за ним. Или старый дом в одном из древних городков где-нибудь в горах, с маленьким внутренним двориком, где мы устроим сад, и пусть наш ресторан будет неподалеку. Нам надо будет осмотреться и понять, в какой дом мы влюбимся. Возможно, ты сможешь помочь мне с бизнес-планом, так как мне никогда не приходилось делать ничего такого, а ты хорошо умеешь задавать нужные вопросы. Так вот, насчет ресторана. Так поступил Габриэль Деланж, один из первых поваров, у которого я работал. Он был chef pâtissier в Luxe, и тамошний шеф-повар Пьер Манон уволил его в припадке зависти из-за того, что Габриэлю уделяли много внимания. И Деланж открыл ресторан в горном городке около Граса. Третью звезду он получил три года назад. Он так много сделал для развития туризма в городе, что там построили фонтан и назвали его именем. – Люк сдержанно улыбнулся и признал: – Я бы не возражал, если бы и в мою честь назвали фонтан. И, – в его голосе зазвучал смех, – я уже мысленно вижу тебя с четырьмя нашими черноволосыми детьми среди лавандовых полей.

Люк глубоко вздохнул и взглянул на Саммер.

Ей стало весело. Как будто все ее существо исчезло в облаке бабочек, которые, трепеща крыльями, разлетались вверх и в стороны. От такого ужасающего и прекрасного ощущения кружилась голова.

– О, – очень тихо и хрипло сказала она. Вдох. Выдох. Еще вдох. Бабочки все еще танцуют в свете звезд. – И ты смотрел бы на нас, сидя на деревянных качелях в беседке, увитой виноградом?

Они встретились взглядами и поняли, что, несмотря на все поверхностные различия, их души точно подходят друг другу.

– Сначала я представил себе, что выдался трудный день, и я просто хочу сидеть и смотреть на тебя, и чувствовать себя счастливым. Но теперь я точно знаю, что захочу встать и играть со всеми вами.

– Че… четыре ребенка?

Люк слегка пожал плечами:

– Не знаю. Столько я вижу.

Голова Саммер уже не могла кружиться сильнее. Она сомкнула руки вокруг Люка, потому что должна была прижаться к нему, чтобы не упасть. Она тоже видела все, о чем он рассказал. Саммер чувствовала себя такой счастливой, будто они могли соединить в одно целое оба свои обделенные любовью детства и создать единую семью, в которой будет так много любви, что она будет переливаться через край.

– Тебе, возможно, придется мне помогать. Я и вправду не знаю, что надо будет делать. За исключением еды, разумеется. Как думаешь, могла бы ты помочь мне еще и с бухгалтерией? Или, по крайней мере, помочь найти хорошего специалиста, которому мы будем платить. Я очень не хочу заставлять тебя, но у меня нет диплома Гарварда с отличием по экономике, и я ненавижу заниматься этим.

– Это прекрасное видение, – прошептала Саммер. Она едва могла говорить. Бабочки, сотканные из звездного света, не могли ей в этом помочь. – В нем я… становлюсь важной частью чего-то.

– О, soleil. – Его руки напряглись вокруг нее. – Без тебя невозможно создать нашу счастливую семью. Именно ты знаешь, как сделать все это совершенно самостоятельно, ведь ты уже сделала нечто подобное на своем острове, пока я выяснял, как мне стать самым важным и могущественным человеком в кухнях. Интересно, сколько лет долгой и счастливой жизни нам понадобится в тех лавандовых полях, пока мы не начнем полностью полагаться друг на друга. Я постараюсь поверить, что ты можешь остаться со мной, если ты постараешься поверить, что я буду высоко ценить тебя.

– Это подходящий план для практического воплощения, – прошептала она ему в грудь.

Ароматный бриз веял над ними – море, соль и гардения, растущая рядом с полустеной ее спальни.

Одной рукой он обнял ее за плечи. Казалось, ему очень нравится снимать песчинки, одну за другой, с ее кожи.

– Да. Так и есть. – Они покачивались в тишине. – Я знаю, для тебя это будет резкая перемена, ведь надо будет бросить здесь все. И знаю, что это разорвет твое сердце. Просто я… Как ты думаешь, возможно ли, что твое сердце разорвется и станет широко открытым? Так, чтобы ты смогла идти дальше, к следующей цели в нашей жизни? Ты не должна покидать этот мир насовсем. Я был бы счастлив каждый год возвращаться сюда в отпуск на месяц, и ты могла бы учить меня расслабляться. Но я знаю, что ты, наверное, беспокоишься из-за учебного года, из-за того, кто будет так же хорошо, как ты, заботиться о твоих детях.

– Я могла бы основать фонд для выплаты стипендий. И сообщество ассистентов преподавателей для новых выпускников. Ты удивишься, сколько умных, увлеченных студентов на старших курсах в лучших университетах мечтают всего лишь о единственном годе приключений, прежде чем начнут вести жизнь, полную конкуренции. И если я правильно сформулирую задачи сообщества и сделаю его должным образом конкурентоспособным, то они смогут записывать эту работу в свои резюме, чтобы показать будущим работодателям, насколько они удивительны.

Люк обернул ее волосы вокруг запястья так, чтобы оттянуть ее голову от своей груди.

– Саммер, как тебе удается увидеть на примере чужого жизненного опыта, как удивительно это может быть, но не настаивать, чтобы люди увидели столь же удивительное на примере твоего собственного опыта? – Она пожала плечами, как бы инстинктивно сбрасывая себя со счетов. – Soleil. Ты мне нужна больше, чем сможешь понять, но я был прав в том, о чем подумал в первый момент, как увидел тебя. Я тоже тебе нужен. Я не собираюсь смириться ни с тем, что ты умаляешь себя таким образом, ни с тем, что кто-то еще делает это с тобой.

– Ты и сам раньше делал это.

– Только один раз, Саммер. Я тогда только что вручил тебе мое сердце и смотрел, как ты передаешь его какой-то другой женщине, потому что тебе мое сердце… тот десерт был безразличен.

– Это все из-за твоих более высоких требований?

– О да, более высокие требования, чем быть твоим случайным мимолетным увлечением, Саммер. Но оказалось, что ты превосходишь все мои требования. Ты само совершенство.

Ее сердце вспыхнуло от радости.

– Ты само совершенство, – повторил он, крепче сжимая ее талию. Снова они качались в тишине. – Так… судя по твоей идее насчет стипендий… ты уделила этому серьезное внимание.

Она тяжело вздохнула, будто обруч сжимал и отпускал ее сердце в ритме без ее контроля так, чтобы она должна была хватать воздух всякий раз, когда могла.

– Ты не должен бросать Париж ради меня. И если мы найдем квартиру с камином, со мной все будет в порядке.

Скупая улыбка Люка, которую Саммер уже научилась понимать, означала, что веселье и счастье лились в нем через край, и он не знал, что с этим делать.

– Саммер, иногда ты должна отпустить свое прошлое.

– Я знаю. – Она посмотрела через верх гамака на океан и уверенно кивнула. – Я буду сидеть на Марсовом поле и смотреть, как вокруг Эйфелевой башни сверкают фейерверки, и мне будет на нее наплевать. Мм… А ты будешь сидеть со мной? Ты ведь не должен работать в День взятия Бастилии?

Он негромко рассмеялся:

– Я ведь и о себе говорю. Я тоже хочу отпустить мое прошлое. Я не хочу провести жизнь, соперничая с тем ребенком из метро. Мне нравится тот ребенок. Это же он завоевал сердце принцессы? И мне все больше нравится мысль о солнечном свете, лаванде и садике, в котором я смогу расслабиться с моей семьей.

Счастье Саммер росло и росло.

– А как ты думаешь, если мы поедем на юг Франции, то сможем взять практикантов и учеников Джейми и Кейд?

– Что?

Саммер объяснила:

– Ты сказал, что я знаю, как сделать все это совершенно самостоятельно.

Он взглянул ей в глаза, и она уверенно кивнула.

– Конечно, меня можно убедить, – с сожалением признался он, расправляя волосы Саммер по веревкам гамака. – Если этого хочешь ты, я все сделаю.

– Возможно, мы даже сможем пригласить кого-нибудь из детей с острова, кому это на самом деле будет интересно. Кто умирает от желания увидеть остальную часть мира. А может, они будут просто навещать нас.

– И я стану таким же, как мой приемный отец.

Улыбка Люка стала необычной – тревожной, но и заинтригованной.

– Будут приемные дети и ученики. – Саммер руками накрыла его ладони. – Но только без горячего парафина.

Он покачал головой. Его пальцы переплелись с ее пальцами и немного сжали их.

– Сейчас уже никто не использует горячий парафин, Саммер. И моя приемная мать была… очень жесткой. Совсем не такой, как ты. Ты привнесла бы… теплоту.

Он прижал ее ладони к своему лицу и, казалось, мысленно вернулся в прошлое, когда мечтал о такой теплоте для себя.