Вот и сейчас она в ответ на его вопрос недоверчиво моргнула и открыла рот, собираясь ответить. И тогда он…

…просто раздвинул ее бедра и скользнул прямо в нее. Туда. В цель. Вглубь.

«Ты поймана, ты моя, я получил тебя».

И ликование перешло в бессвязные ощущения, когда возбуждение волной захлестнуло торжество. И вот он, тот самый момент…

У Сары перехватило дыхание, ее запястье попыталось вывернуться из его руки, а ногти свободной руки впились в его ягодицу.

«Наконец-то она добралась до меня»…

Ему хотелось, чтобы обе ее руки оказались там, но ему также нравилось удерживать ее запястье в плену своей руки. Он провел другой рукой от ее запястья по локтю и дальше, охватывая ладонью грудь. О, какой восторг вызывала у нее его рука! Ей нравилось ощущать на своей коже его ногти и шершавые мозоли. Внутренние мышцы сжались, сжимая его возбужденную плоть, и пальцы сильнее впились ему в ягодицу. «Мы должны повторить это много-много раз. Это все может быть моим. Я могу держать ее за обе руки или могу оставить их свободными, могу быть очень быстрым, а могу позволить ей сконцентрироваться на мне со своей морщинкой между бровей, которая будет дразнить меня, пока я не потеряю рассудок…»

Он поцеловал ее, боясь ляпнуть что-то очень-очень опрометчивое – всего три коротких слова, которые выставят его чувствительным, слабым и незащищенным. И он проник глубже в нее, ощущая тесноту ее тела вокруг его плоти. Это было… невозможно выразить.

Ему пришлось отпустить плененное запястье, потому что он хотел чувствовать обе ее руки на своем теле. Найдя место, расположение которого уже знал, он уделил ему все свое внимание.

О, и он почувствовал обе ее руки на своем теле!

Для него исчезло все – ощущение ее сжатых внутренних мышц, самозащита, совесть, мысли о завтрашнем дне, мысли о ней. Остались только они – и больше никаких ощущений, – и это случилось опять…

…и опять…

…и опять…

…и он схватил ее за затылок, потянул ее голову к себе и поцеловал, отдавая ей всего себя…

…и он воспарил.


Крючок дергался в ней, настойчиво встряхивая за плечо. О боже. Голос Патрика. Она заставила глаза открыться на миллиметр. И тут же закрыла их, поскольку его лицо было всего в полуметре от нее, небритое, но свежевымытое. Ясноглазый мужчина в боевой готовности.