Осторожно, осторожно, осторожно… какая красивая у него кожа! Как по ней скользят ее пальцы! Какая она гладкая, с нежными волосами, которые скрываются под его пижамными штанами! И как хорошо, что у нее уже есть мозоли на кончиках пальцев – теперь ей легче обращаться с горячими вещами.

Она задержалась у пояса его пижамы, проводя пальцами по трикотажу. Живот Патрика едва ощутимо напрягся и остался неподвижен. Не было заметно даже дыхания, приподнимающего грудь. Сара бросила взгляд на его лицо – ресницы по-прежнему опущены.

Она очень стесняется, и все же ему ее ласки могли бы очень понравиться. Она позволила своей руке скользнуть под пояс пижамы, затем двинуться ниже…

Ой.

Сара замерла.

Под пижамой у него ничего нет? Это… соблазнительно. Так похоже на него. И теперь его горячая, возбужденная, голая плоть прижалась к руке Сары. Она прикусила губу и опять взглянула на Патрика. Когда они в первый раз занялись любовью – еще до того, как он стал экспертом в том, чтобы брать ее под свой контроль, – он страстно шептал: «Прикоснись ко мне хоть разок».

Она охватила его рукой. «Я трогаю тебя. Тебе нравится?»

Его глаза были по-прежнему закрыты, а дыхание оставалось ровным и медленным, будто он спит. Или изо всех сил притворяется.

Но почему? Почему он не может уступить ей хоть маленькую часть себя?

«И если уступит, то как он это сделает? Как тогда, когда он опустился перед ней на колени и попытался подарить ей коробочку, в которой были скрыты звезды сверкающего Парижа, лежащего у ее ног? Сара, он лишь притворяется безразличным, причем получается у него чертовски плохо. И ты это знаешь».

Она сжала пальцы и провела рукой туда и обратно. Мужчинам нравится, когда женская рука обладает силой? Или не нравится? У нее так мало уверенности в подобных вопросах…

Она опять провела рукой вверх и вниз, меняя силу захвата и глядя ему в лицо. Он никак не реагировал. Она ощущала, как его кровь пульсирует под ее пальцами. Ее рука сдвинулась ниже, ниже, оказалась между его бедер… и в его лице ничего не изменилось. Он не пошевелился, не выказал желания, не начал сходить с ума. Даже не сделал вид, что просыпается, зевая во весь рот.

Проклятие. Она вспыхнула от смущения и начала высвобождаться.

Но тут глаза Патрика раскрылись, и он зажал ее руку. Их взгляды встретились.

– Ты мог бы подсказать мне, – прошептала она, – что я должна делать. Ну… чтобы все было правильно.

– Мог бы, – медленно согласился он, и голос у него был тихим и хрипящим, как у разбуженного льва. – Сколько-то власти над собой я мог бы дать тебе. Но тебе не надо знать, каким способом ты сможешь быстрее разрушить мой самоконтроль, Сара.

– Но мне хочется хотя бы знать, что я могу это сделать, – возразила она.

Секунду он смотрел на нее и затем медленно покачал головой. Ее сердце начало падать в бездну, но удержалось на самом краю, когда он заговорил:

– Сара. Ты взломала мою защиту вот здесь. – Одним пальцем он коснулся своей груди точно там, куда она в первый раз поцеловала его. – А это, – он сильнее прижал ее руку к своей возбужденной плоти, – это просто игра. Да, веселая, сексуальная игра, и мы можем это сделать. Но, Сара, – он медленно провел пальцем по ее губам и возвратил палец к месту ее поцелуя, потом прижал к груди раскрытую ладонь, как бы желая сохранить ощущения, – мою защиту ты взломала вот здесь.

Она задумчиво смотрела на его руку – он закрывал ею свое сердце.

И под ее взглядом Патрик немедленно сдвинул ладонь, обнажив грудь – или свое сердце? Потом его рука возвратилась к лицу Сары, но на сей раз он овладел ее нижней губой и начал нежно, соблазнительно перекатывать ее в пальцах.

– Кроме того, Сара, – он подмигнул, будто все происходящее было забавной игрой, – я обещал тебе двенадцать часов передышки, а прошло, – он поискал свои часы, – только девять.

– Зато я ничего такого тебе не обещала.

Она сильнее сжала пальцы, наблюдая за выражением его лица. Ресницы Патрика мгновенно скрыли глаза.

И пока она двигала рукой вверх и вниз, его пальцы легли ей на запястье, но не с целью остановить, а чтобы удерживать контроль над ситуацией – ведь часть его он уже отдал Саре.

– Я раньше часто фантазировал об этом, – пробормотал он примерно через секунду. – Но теперь думаю, что тебе придется связать меня, чтобы заставить подчиниться. И это было бы… пыткой. Но ты же не сможешь пытать меня? Или сможешь, а, Sarabelle?

Она засомневалась – его уговаривающий, ласкающий тон побуждает ее инстинктивно ответить «Нет!», но тогда… Мысль о золотом, великолепном, прекрасном Патрике, растянутом и подвергаемом пытке…

– Да. – Она прямо и серьезно посмотрела ему в глаза. – Думаю, что смогу. Не знаю, получится ли нечто такое, что я хотела бы повторять часто и много, но по крайней мере один раз я смогу.

Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова, потом взял ее за запястье, медленно вынул ее руку из своих пижамных штанов и согнул ее пальцы вокруг шнурка на поясе.

Шнурок. Он только что предоставил ей шнурок. Веревку.

– Что ж, Sarabelle, – нехотя сказал он. – Но… а если я вдруг не выдержу?

– Я позабочусь о тебе, – прошептала она и потянула шнурок из штанов. Патрик сглотнул, и его горло дернулось. Сара скользнула успокаивающей ладонью вверх до его груди, медленно вытягивая шнурок. – Обещаю, что, когда все сделаю, – она потянула его руки вверх, за голову, к деревянным планкам спинки кровати. Мышцы Патрика напряглись, он резко выдохнул, заставил себя уступить ей, и его лицо оказалось спрятано между ее грудей, – ты все еще будешь великолепным и прекрасным. И ты… останешься собой. Ты все еще полностью будешь собой.

– Но я боюсь, Sarabelle, – сказал он ей в грудь, и его голос насмешливо прервался, будто Патрик вел себя как большой, крутой мужчина, который притворяется, что ему страшно, подыгрывая малышу, наряженному в костюм ужасного дракона.

– Знаю, что боишься, – мягко ответила она. – Но, может быть, тебе надо убедиться, что на самом деле бояться нечего.


Она просто смотрела на Патрика.