Паскаль знала это твердо и не сомневалась: в этом-то и заключается настоящее счастье.

Глава 7

Когда на следующее утро Паскаль готовила завтрак, в кухню неожиданно спустился Джон. На лице у него была написана паника, а в руке он держал какую-то изогнутую латунную скобку. Он уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут в кухню вошла Агата с мусорным ведром в руках. На этот раз на ней были бикини расцветки под леопарда и золотые туфли на высокой платформе. Уши Агаты были скрыты стереонаушниками портативного плеера, которому она подпевала, чудовищно перевирая мелодию.

Джон был настолько потрясен, что забыл закрыть рот и целую минуту стоял, как громом пораженный. Паскаль же не обратила на горничную ни малейшего внимания и продолжала как ни в чем не бывало готовить. Она и в самом деле привыкла к экзотическим нарядам Агаты — ее больше злило отсутствие слуха у Агаты вкупе с неизменным желанием петь. Уж лучше пудели, чем ее вокал, подумала Паскаль с досадой.

— В нашей спальне течет унитаз! — заявил Джон, к которому тем временем вернулся дар речи. — Что прикажешь теперь делать?

И он взмахнул латунной скобой с таким видом, словно собирался опустить ее на голову Агаты, но та и ухом не повела.

— Понятия не имею, — честно ответила Паскаль. — Может быть, ты сам попробуешь вставить эту штуку на место? Мне сейчас просто некогда — я готовлю.

У Джона сделалось такое лицо, словно его вот-вот хватит удар, и Паскаль поспешно добавила:

— Или лучше позови Мариуса — он починит, я надеюсь.

Джон выразительно закатил глаза.

— Откуда я знаю, где этот бездельник? И. на каком языке я с ним буду объясняться? На китайском?

— Я думаю, достаточно будет просто показать ему эту скобку. — Паскаль терпеливо улыбнулась и попыталась знаками привлечь внимание Агаты. Это удалось ей не сразу, но в конце концов та прекратила петь и вопросительно уставилась на Паскаль.

— Что угодно мадам?

Паскаль, как могла, объяснила, что ей угодно. Нисколько не удивившись, Агата взяла у Джона латунную деталь и отправилась на поиски мужа. Минут через пять Мариус появился в кухне с ведром, шваброй и разводным ключом в руках. На нем были застиранные джинсовые шорты, майка-сетка и высокие резиновые сапоги. Расфокусированный взгляд Мариуса блуждал по сторонам, ни на чем особенно не задерживаясь. Судя по всему, он только что очнулся и в очередной раз страдал от острого похмелья. Агата, вошедшая следом за ним, принялась объяснять Паскаль, что унитазы в доме ломаются постоянно; при этом у нее был такой вид, словно она предлагала гостям как можно скорее примириться с этим неудобством, и Паскаль подумала, что у них просто нет иного выхода. Но тут с потолка кухни на них пролилась тонкая водяная струйка. Мариус и Джон как по команде вскинули головы и посмотрели наверх. Потом Джон сорвался с места и бегом бросился обратно в спальню. Мариус, стуча сапогами, последовал за ним. Агата проводила их взглядом и, подставив под капель забытое мужем ведро, снова включила плеер и принялась как ни в чем не бывало накрывать на стол.

Паскаль многое хотелось сказать Агате, но пока она подбирала слова, в кухню спустились Моррисоны. Увидев леопардовое бикини Агаты, Эрик на секунду замер, потом громко свистнул.

— Вот это да! — выдохнул он, а Диана рассмеялась.

— Миссис Агата всегда так одевается? — спросила она у Паскаль, которая, вспомнив об оставленной на плите яичнице, бросилась спасать их завтрак.

Как тебе сказать… — неопределенно отозвалась Паскаль, выключая газ и сдвигая сковороду на свободную конфорку. — В целом, надо отдать ей должное: она выдерживает стиль. Быть может, он несколько экстравагантен, но зато ярко индивидуален… Ну это, я думаю, вы уже оценили.

Она украдкой бросила взгляд на Моррисонов и с облегчением вздохнула. И Диана, и Эрик выглядели не такими хмурыми и угнетенными, как вчера, и хотя о полном примирении не было и речи, Паскаль решила — это добрый знак.

— Да уж, ничего подобного я, пожалуй, еще не видел, — заметил Эрик и взял персик из стоявшей на столе вазы. Персики и другие фрукты Паскаль купила только вчера, и они все еще были очень свежими и выглядели аппетитно.

— Разве на улице дождь? — спросил тем временем Эрик и поглядел на потолок. — Мне казалось — летом на юге Франции не бывает плохой погоды.

— Это все Джон… — начала Паскаль.

— Джон устроил дождь? — удивился Эрик.

— Нет, просто он попытался спустить воду в унитазе, — объяснила Паскаль. — Не обращайте внимания, сейчас Мариус все починит. Садитесь лучше к столу.

И она принялась раскладывать яичницу по тарелкам.

Когда они уже сидели за столом, вернулся Джон. Он слегка запыхался. Джинсы его были закатаны до колен, а теннисные туфли оставляли на полу мокрые следы.

— Там, на полу, не меньше чем два дюйма воды! — объявил он. — Я велел Мариусу перекрыть воду и вызвать водопроводчика. Похоже, придется менять кран.

— Как ты ухитрился объяснить ему все это?! — удивилась Паскаль. Познания Джона во французском языке были ей хорошо известны. Кроме «здравствуйте», «до свидания» и «спасибо», он усвоил еще с полдюжины ругательств, чем его словарный запас и ограничивался. Несмотря на многолетние усилия Паскаль, ей не удалось обогатить лексикон мужа.

— В старших классах школы я был лучшим игроком в шарады, — гордо ответил Джон, садясь на свободное место.

Агата тем временем вышла, изобразив что-то вроде реверанса, и четверо друзей остались одни. Над столом повисло неловкое молчание, и Паскаль бросилась спасать положение.

— Как вам спалось на новом месте? — спросила она у Эрика.

Очень хорошо, — ответил он, бросив быстрый взгляд на Диану, и Паскаль неожиданно пришло в голову, что они, наверное, не разговаривают друг с другом, когда остаются одни. Несмотря на то, что оба выглядели отдохнувшими и посвежевшими, в обоих чувствовалось напряжение, и Паскаль поняла — она должна срочно что-то придумать, чтобы не оставлять их наедине. После непродолжительных размышлений она предложила Диане сразу же после завтрака отправиться на рынок. Джон выразил желание остаться в доме и дождаться водопроводчика, а Эрик решил, что пойдет взглянуть на яхту.

Как бы там ни было, первое утро в Сен-Тропе оказалось приятным для всех. Погода стояла отличная, и по дороге на рынок Паскаль и Диана оживленно болтали. Паскаль вскользь заметила, что Эрик, похоже, старается быть к ней как можно внимательнее и мягче, и Диана кивнула в ответ.

— Да, — сказала она, глядя в окно машины. — Он чувствует себя виноватым, но меня это не трогает. Мне все равно.

— И все же не торопись принимать окончательное решение, — продолжала гнуть свое Паскаль. — Потерпи немного, возьми себя в руки, может быть, этот месяц что-то изменит. Время — лучшее лекарство, в конце концов вы можете опять поладить…

— Как ты себе это представляешь? — Диана резко повернулась к подруге. — По-твоему, я должна все забыть? Сделать вид, что ничего не было? Я могла бы попытаться, но надолго меня не хватит — я это чувствую.

— Я, наверное, тоже не смогла бы, — вздохнула Паскаль. — Если бы Джон проделал со мной что-то подобное, я бы, наверное, его убила. И все равно мне кажется, что, если ты хочешь что-то исправить, тебе придется поступиться…

А почему я должна что-то исправлять? — перебила Диана раздраженно. — Ведь не я все испортила, а он!

— Если ты хочешь с ним развестись, тогда, конечно, ничего исправлять не надо, — кротко заметила Паскаль, искоса поглядывая на подругу.

— Я еще ничего не решила, — огрызнулась Диана. — А пока… пусть помучается.

— Ну что ж…. — Паскаль кивнула. Кажется, она своего добилась — Диана намерена была всего лишь «помучить» своего неверного супруга, о немедленном разводе речь уже не идет. Что ж, быть может, за месяц в Сен-Тропе все как-нибудь уладится…

Через несколько минут они доехали до рынка и провели на нем добрых два часа, бродя между лотками и лавочками и выбирая фрукты, сыры, вино, хлеб домашней выпечки и свежую рыбу. Под конец они купили пирог с клубникой, от одного вида которого у Паскаль потекли слюнки.

Когда, нагруженные покупками, они вернулись на виллу, то застали Эрика и Джона возлежащими в шезлонгах на свежескошенной лужайке перед домом. Джон курил сигару, Эрик потягивал из высокого стакана апельсиновый сок, и оба выглядели счастливыми и довольными. Когда Паскаль и Диана, держа в каждой руке по несколько пакетов с продуктами, поднимались на крыльцо, Джон сообщил жене, что водопроводчик починил унитаз в их ванной комнате, но, как только он ушел, в ванной комнате Моррисонов прорвало трубу, и сейчас ею занимается Мариус.

— Да, пожалуй, покупать этот дом все-таки не стоит, — лениво поддакнул Эрик.

— Кстати о покупках! — воскликнул Джон. — Надеюсь, — обратился он к Паскаль, — ты потратила на еду не слишком много денег?

— Конечно, нет, — с достоинством отозвалась та. — Я купила самые дешевые продукты, какие только смогла найти: засохший хлеб, фрукты с «бочком» и прокисшие сыры. По-моему, ты можешь быть доволен этой маленькой сделкой — я сэкономила на ней целую кучу денег.

— Очень смешно!.. — медленно проговорил Джон, поворачиваясь к Эрику, но лицо его невольно вытянулось. Он любил вкусно покушать и не мог понять, шутит Паскаль или говорит серьезно. Кроме того, она действительно могла купить второсортный хлеб и невылежавшийся сыр, чтобы поиздеваться над его бережливостью, как он сам определял эту свою черту. С точки зрения Паскаль, это было настоящее скупердяйство.

Четверо друзей пообедали на открытом воздухе и отправились наконец к морю — купаться и загорать. Пока Паскаль и Джон блаженствовали, вытянувшись на горячем чистом песочке, Эрик катал Диану на яхте, которую ему удалось привести в порядок. Сначала она не хотела никуда ехать, но в конце концов Эрик уговорил жену. Когда же после прогулки по заливу они вернулись, Паскаль заметила, что напряжение между ними несколько спало. Они по-прежнему не разговаривали друг с другом без особой необходимости, и все же Паскаль почувствовала, что теперь Диана настроена не так агрессивно.

На ужин Паскаль приготовила жаркое из дичи в сметане по старинному рецепту, доставшемуся ей еще от прабабушки. На десерт был купленный на рынке пирог с клубникой и крепкий кофе. Когда с ужином было покончено, все четверо были не в состоянии подняться из-за стола и некоторое время сидели в гостиной, беседуя о всякой всячине. Потом Диана, вспомнив, что завтра приезжает Роберт, спросила, знает ли Паскаль что-нибудь о таинственном «товарище», которого он собирался пригласить в Сен-Тропе.

— Нет, — честно ответила Паскаль. — Да я и не разговаривала с ним с тех пор, как уехала из Нью-Йорка… Он не звонил, мне тоже было не до того. Полагаю, Робби сам все расскажет, когда приедет. — И, понимая, что ее реплика не обрадует Диану, она все же добавила: — Я не думаю, что он имел в виду эту свою актрису. Они едва знакомы, так что мы скорее всего напрасно беспокоимся.

На нее, безусловно, подействовала расслабляющая атмосфера средиземноморского курорта. В Нью-Йорке Паскаль переживала за Роберта значительно больше, и Диана с неодобрением покачала головой.

— Надеюсь, что так, — с вызовом сказала она. После измены Эрика Диана стала на многое смотреть серьезней, превратившись в бескомпромиссного и сурового защитника морали и нравственных устоев. Один раз она уже поклялась себе, что не позволит Роберту совершить ошибку, и намерена была сдержать слово. Если же Роберт действительно пригласил в Сен-Тропе Гвен Томпсон, Диана собиралась дать ему понять, что, встречаясь с этой молоденькой вертихвосткой, он не просто сделал большую глупость, но и оскорбил память Энн. Хотя, если уж быть справедливой, Гвен Томпсон вряд ли можно было назвать молоденькой — как-никак, ей было за сорок, но Диана не сомневалась: знаменитая киноактриса не может быть порядочным человеком, будь ей даже сто лет! А раз так, значит, их с Паскаль священный долг — спасти Роберта от нее и от самого себя.

На следующий день обе женщины ожидали прибытия Роберта не только с нетерпением, но и с тревогой, однако, когда он приехал на виллу на взятом напрокат автомобиле, вместо ожидаемого «товарища» все увидели рядом с Робертом его дочь Менди, о которой ни Диана ни Паскаль даже и не подумали. Оживленная Менди была в белых джинсах, бежевой майке и соломенной шляпе, а Роберт — в голубой рубашке с короткими рукавами и брюках цвета хаки. В этом наряде они выглядели очень по-американски — респектабельно, стильно. Неудивительно, что при виде старого дома и отец, и дочь вздрогнули.

— По-моему, — озадаченно проговорил Роберт, — на фотографиях этот милый домик выглядел, гм-м… несколько моложе. Или за полгода он успел так состариться?

— Он состарился задолго до того, как мы все увидели фотографии. Но, согласись, в этом есть своя романтика! — поспешила разрядить атмосферу Паскаль.