— Шарбоннэ… — эхом отозвалась Салли. Она несколько раз виделась с этим известным в городе человеком — он ведь был основным совладельцем самого богатого и самого шикарного в Новом Орлеане казино на реке. Салли тут же вспомнила Джека, потому что такого мужчину забыть просто нельзя. — Он приглашен к нам сегодня, Уилсон?

— Шарбоннэ? Да ты что, смеешься? Я не подпущу его к нашему дому даже на пушечный выстрел! — ответил муж, понизив голос. — С ним мне давно все ясно. Он нам не нужен. Шарбоннэ не джентльмен, и деньги его грязные! А с грязными деньгами я, как тебе известно, не связываюсь, дорогая!

Она уловила, как чуть ли не мгновенно сменился тон Уилсона и стал почти заговорщическим. И это насторожило ее еще больше, потому что муж говорил таким голосом лишь тогда, когда чувствовал себя особенно неспокойно.

— Мистер Ле Ша! — крикнул в телевизоре репортер. — Мистер Ле Ша, не согласитесь ли вы высказать свое мнение относительно того, что вы видели и что вам известно?

Человек, которого Салли не узнала, упрямо продирался сквозь толпу репортеров и зевак, но в конце концов был-таки остановлен микрофоном, уткнувшимся ему прямо в лицо.

— Мне нечего вам сказать, невежи! — проворчал он. — Спросите лучше миссис Пэйн, только быстро, она спешит. Не задерживайтесь, миссис Пэйн, ваше такси ждет вас. В двух словах объясните этому джентльмену ситуацию. Ему, судя по всему, требуется аналитический взгляд на происходящее.

— О Господи… — простонал Уилсон и, закрыв лицо рукой, рухнул на подушки.

Салли, правда, не удивилась столь драматической реакции мужа.

— Господи, а Битси то как там оказалась? — воскликнула она. — Уилсон, как это все ужасно! Не понимаю, как она могла ввязаться в такой скандал? Немедленно позвони Невилу.

Голова Уилсона заметалась по подушкам.

— Миссис Пэйн? — радостно закричал репортер. — Миссис Пэйн? Та самая?

Женщина, о которой шла речь, пыталась увернуться от микрофонов, но они настигали ее повсюду. А мистера Ле Ша это зрелище, похоже, сильно забавляло.

— Именно, — подтвердил он в микрофон. — Та самая миссис Пэйн, но, как вы сами видите, она не расположена комментировать происходящее. Как и я, кстати. Мы с ней до сих пор не можем прийти в себя, так как пережили несколько тяжелых минут. Скоропостижная смерть общего друга и просто замечательного человека — это, согласитесь, повод. А теперь прошу прощения, джентльмены, я тороплюсь.

Вокруг дома Эррола шныряли полицейские, а на крыльце появился человек в штатском и отдал какое-то приказание. Между стойками резных ворот мгновенно появилась желтая лента.

Репортер тут же отметил этот факт и сообщил, что, несмотря ни на что, он будет исполнять свой профессиональный долг, поскольку, мол, «телезрители имеют право знать, что происходит в самом центре их родного города и что стряслось с известнейшим меценатом, который пользовался в Новом Орлеане всеобщей любовью и уважением».

— Какая мерзость… — пробормотал Уилсон натужно.

— Печально, печально, — согласилась Салли, усмехнувшись. — У тебя чуткое сердце, дорогой. Ты за всех болеешь, за всех переживаешь…

Она сама удивилась своей дерзости. Видимо, это встреча с Беном так на нее повлияла.

— Черт, я же просил тебя заткнуться! — рявкнул Уилсон.

На экране тем временем продолжалась трансляция происходящего у дома Эррола Петри. Из глубины двора появился человек в штатском, которого репортер представил телезрителям как детектива. Он быстро направился к своей машине, отмахиваясь от микрофонов и бросая одну и ту же скупую фразу:

— Без комментариев.

Тогда оператор навел объектив на женщину с вьющимися темно-каштановыми волосами, которая в следующую минуту вышла из дома под руку с мужчиной. Салли мгновенно опознала в нем Джека Шарбоннэ.

— Мистер Шарбоннэ, мистер Шарбоннэ! — заорал репортер, забыв про детектива и бросившись к воротам дома. — Насколько нам известно, это вы наткнулись на труп.

Джек Шарбоннэ устремил на него ледяной взгляд.

— Прочь с дороги, — мрачно проговорил он, приближаясь к репортеру.

Но тот нимало не смутился и опять загородил путь Джеку.

— Видите, они натянули желтую ленту, как на месте преступления. Так что же это было? Обычная смерть или убийство? Поймите, телезрители имеют право знать истинное положение вещей!

— Дайте пройти, — процедил сквозь зубы Шарбоннэ, пытаясь оттеснить репортера от своей спутницы.

— Значит, все-таки убийство? — завопил тот почти радостно.

— Прекратите! — вдруг раздался взволнованный женский голос. — Эррол был мирным и законопослушным человеком! Зачем устраивать вокруг его смерти такую шумиху? Просто неуважительно по отношению к его памяти!

— М-да… — проговорил репортер, — прошу прощения, мэм. Но телезрители имеют законное право… Возможно, вы прольете свет на происшедшее сегодня утром в этом доме?

— Эррол Петри умер, — сказала женщина, в то время как Шарбоннэ закрывал собой объектив. — Мы считаем, что от сердечного приступа. У него было слабое сердце.

— Все? — раздраженно бросил Шарбоннэ. — А теперь дайте нам пройти.

Обняв свою спутницу за плечи, он повел ее вперед.

— Селина Пэйн?! — вдруг воскликнул репортер и так и засветился от восторга. — Ну точно, как же я сразу не разглядел! Друзья, это же Селина Пэйн, наша бывшая «Мисс Луизиана»!

— Кто-то за это заплатит… — пробормотал глухим голосом Уилсон.

Салли посмотрела на него и медленно поднялась с постели. Смертельная бледность разлилась по лицу мужа, на лбу блестели капельки пота. Он сел на край кровати и, наклонившись вперед, едва не уткнулся носом в телеэкран.

— Сучка… — процедил он сквозь зубы. — Я тебя заставлю делать то, что тебя просят, сучка!

— Но я… — Салли запнулась, внезапно осознав, что Уилсон обращается к Селине Пэйн. — Что ты имеешь в виду?

— Я тебе не позволю… — продолжал тем же тоном Уилсон. — Сама виновата, девочка. Теперь я преподам тебе урок!

— Уилсон… — тихо произнесла Салли. — Перестань, прошу тебя.

Он обернулся к ней, взял за руку и вдруг рывком опрокинул на постель. Оскалил зубы в страшном подобии ухмылки. На висках и шее вздулись вены.

— На этот раз тебе не придется умолять меня, Салли. Просто раздвинь свои ноги, — тихо проговорил он.

Во второй раз за утро ею овладел полубезумный самец. Такого не случалось уже несколько месяцев. В последний раз они с Уилсоном занимались любовью бог знает когда. Сейчас он просто использовал ее, не спуская глаз с телеэкрана. Будь Салли слепой дурочкой, она, возможно, и получила бы удовольствие. Но она знала, что Уилсона возбудила не она, а Селина Пэйн. И занимался он сейчас любовью не с ней, своей женой, а с Селиной Пэйн…

ГЛАВА 6

Джек услышал, как Амелия босыми ножками зашлепала по коридору, и отвлекся. Из кухни доносилось звяканье посуды — там суетилась Тилли.

Сняв очки, он помассировал пальцами переносицу и спустил ноги с мягкой оттоманки. Паршивый выдался денек… А теперь еще и дочка на него злится. И экономка тоже.

Женщины…

Джек, похоже, никогда не сможет их понять.

Амелия открыла дверь кабинета и, повиснув на дверной ручке, остановилась на пороге. К себе она прижимала пухлого Принца Лягушку.

Джек отложил бумаги, над которыми работал.

— Ну а теперь что, букашка?

— Там злое привидение! Оно ест мои игрушки. Громко чавкает и после отрыжки не просит извинения!

Джек с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Амелия, — строго проговорил Джек. — Я отправил тебя спать, но ты вскочила, и второй раз тебя укладывала уже Тилли. Затем снова я. Сколько ты будешь бегать? Нет у тебя никакого злого привидения.

Девочка стала выписывать ножкой круги и упрямо крутиться перед дверью. Темные кудряшки на ее головке весело запрыгали. В глазках не было и тени раскаяния.

— Сегодня ты не проводил меня в садик!

— Не проводил, но мы ведь уже говорили об этом. Меня неожиданно вызвали по важному делу, и пришлось тебе идти с Тилли.

— Но ведь это наше время! Ты сам так говорил. Твое и мое. Когда ты провожаешь меня в садик. А ты сегодня даже не позавтракал со мной! А завтрак — это тоже наше время.

Джек привык обращаться с дочерью как с равной, вернее, как со взрослым человеком, и настаивал, чтобы ее бабушка и Тилли относились к ней так же.

— Извини, дорогая, я перед тобой виноват.

— Я прощу тебя, если ты расскажешь сказку.

Джек, покачав головой, улыбнулся и протянул руки к дочери. Та мгновенно забралась к отцу на колени, а у себя на коленях устроила свою игрушку. Джек сосредоточенно нахмурил брови, изготовившись продолжать сказку, которую он рассказывал Амелии на протяжении нескольких лет.

— Филимения и принц Дракон спасли еще одного маленького эльфа из плена Ледяного Волшебника, — напомнила дочь окончание последнего эпизода.

— Филомена, — машинально поправил Джек.

И тут в дверь позвонили. Джек насторожился. У них редко бывали гости в столь поздний час.

— Открыть, мистер Шарбоннэ? — крикнула с кухни Тилли. — Или лучше довериться интуиции и не обращать внимания?

Джек осторожно опустил дочь на пол и отозвался:

— Я сам, Тилли, спасибо.

Тилли жила здесь же на третьем этаже: Джек выкупил ей квартиру. Раньше в ней жила прислуга, но Тилли Джек к прислуге не относил. Она была скорее другом Амелии и его личным консультантом по ведению домашнего хозяйства.

— Так-так-так… — протянул Джек, отперев дверь. — Надеюсь, твои телохранители прячутся где-нибудь поблизости?

Селина Пэйн недоуменно огляделась по сторонам — на улице были только редкие пешеходы.

— Шутишь? — отозвалась она. — Я не ребенок и не туристка. Хожу сама по себе.

— Тогда, может быть, ты бессмертна?

При свете лампочки он разглядел ее бледное лицо и испытал легкий — совсем легкий — стыд.

— Что тебе здесь нужно? — довольно грубовато продолжил он.

— Я хотела бы с тобой поговорить.

— Ну, это понятно. Уж наверное, ты пришла не для того только, чтобы лишний раз полюбоваться моим красивым лицом.

Селина подняла-таки на него глаза.

— У тебя действительно красивое лицо, Джек Шарбоннэ. Но глаза твои — как репейник. Закрывай их черными очками, мой тебе совет.

Джек оценил шутку и в ответ улыбнулся.

— Может быть, позволишь войти? Нехорошо разговаривать через порог.

Он никогда не водил женшин на Шартр-стрит. Это была территория Амелии, ее собственное царство, которое она делила с ним, Тилли и Принцем Лягушкой. Джек чувствовал себя не вправе водить сюда кого вздумается.

— А до утра никак нельзя? День сегодня и так выдался длинный и трудный.

— Но не для Эррола, — посерьезнев, проговорила Селина. — Его день оказался очень коротким и последним к тому же…

— Ну входи, — сказал он, втайне надеясь, что Тилли, которая часто говорила ему, что Амелии нужна мать, поверит, что это обычный деловой визит.

Он кивнул на лестницу и провел в свой кабинет. Амелия, сидя в отцовском кожаном кресле и прижимая к себе игрушку, нетерпеливо болтала ногами.

— Так, букашка, сбегай к Тилли и передай ей, что ко мне пришли по делу. Нам нужно кое-что обсудить, отвлекать нас не надо. И отправляйся наконец в постель. Прости, но на сегодня сказка отменяется. Обещаю, что, если ты еще не заснешь до ухода мисс Пэйн, я загляну к тебе, договорились?

— Меня зовут Амелия Шарбоннэ, а это Принц Лягушка, или Эфпи, если сокращенно, — сказала девочка, обращаясь к Селине. — Извините папу за то, что он меня не представил: он иногда совсем забывает о манерах.

Селина в ответ совершенно серьезно произнесла:

— А меня зовут Селина Пэйн. Очень рада познакомиться с тобой и с Эфпи.

Ребенок с явной неохотой слез с кресла и медленно вышел из комнаты, не сводя глазенок с красивой незнакомки.

— Я и не знала, что у тебя есть дочь, — проговорила Селина, когда Амелия скрылась за дверью. — Эррол мне не рассказывал. Да и ты тоже ни словом не обмолвился.

— Мы с тобой не в таких отношениях, чтобы поверять друг другу семейные тайны. Эррол отлично знает… то есть знал, что я стараюсь не распространяться о своей частной жизни.

— Это из-за того, что случилось с твоими родителями? Джек осклабился:

— На этот вопрос я отвечать не стану. Извини, Амелия уже предупреждала насчет моих манер. Выпьешь что-нибудь?

— Спасибо, — отозвалась Селина. — Пожалуй, джин с тоником. Вернее, просто тоник.

— У меня нет дома ни джина, ни тоника, если уж на то пошло. Но у меня есть вино. Кажется… Можно проверить. Бутылка «Мерло».

— Спасибо, в таком случае пусть будет вино.

Он молча покинул кабинет и двинулся на кухню. Когда он вошел, Тилли стояла в тени у подоконника, сложив руки на груди и напряженно глядела на дверь. Это заставило Джека остановиться. Он внутренне усмехнулся: вот откуда у букашки такие манеры…