Он снова зажег трубку и нарисовал примерный план комнаты на миллиметровке. Балкон для менестрелей здесь, и зрители здесь, тогда останется много места для средневековых забав в конце помещения. Возможно, кегли и метание колец? Интересно, во времена Елизаветы они играли и крикет под крышей? Скорее всего да. В этом случае, если он чуть сместит зрителей вперед, появится место для нормальной игры вот здесь.

— Тэш, надеюсь, ты не будешь рисовать мне мешки под глазами? — Салли старалась удержать яростно сопротивляющуюся Тор.

— У тебя нет мешков под глазами, — ответила ей Тэш, но тут же застонала, увидев, что нарисовала Тор с тремя ногами. — Томат, можешь повернуть голову чуть влево? Спасибо.

— Еще долго? — заныл Том.

Большую часть утра Тэш провела за наброском семейного портрета брата. Дело продвигалось медленно, так как у нее ныло все тело. Около десяти к ним присоединился Найл с книгой Сартра, сейчас он прочитал уже почти два с половиной сантиметра текста, поскольку постоянно отпускался и глядел на Тэш прищуренными глазами.

— Осталось недолго, Том, я обещаю.

Тэш усилила тени под подбородком мальчика. Теперь получилось что-то вроде бородки. Если бы только она могла сосредоточиться. Тэш снова помассировала плечи. Они нестерпимо болели.

— Ты закончила? — с надеждой в голосе воскликнул Том.

— Еще пять минут.

Тэш улыбнулась, извиняясь.

— Тэш, а ты потом поиграешь со мной в убийство в сарае?

— Не могу. — Она оторвалась от картины и посмотрела на лицо Салли. Глаза у нее определенно получились, а вот нос был слишком длинным. — Через минуту я пойду скакать верхом.

— А можно мне с тобой?

Глаза Тома засветились.

— Не сегодня, Томат, — назидательным тоном произнес Мэтти, который не хотел, чтобы у сына формулировались дорогостоящие пристрастия.

У Мэтти было плохое настроение, так как Салли подстригала ему волосы сегодня утром, слушая одновременно, как в соседней комнате ссорятся Хуго и Аманда. В результате он выглядел теперь как бродяга. И то, что Тэш нарисовала на картине несколько несуществующих прядей, его не успокоило.

— Кажется, у тебя слишком болят мышцы, чтобы скакать, Тэш. — Салли заботливо посмотрела на Тэш.

— Так и есть. — Найл оторвался от книги и пристально посмотрел на художницу, его темная тощая бородка и грязные волосы придавали ему зловещий вид. — Почему бы тебе сегодня не отдохнуть?

В присутствии Найла Тэш чувствовала себя неловко. Она знала, что он был другом Мэтти, но его глубокая депрессия невольно угнетала окружающих. И еще он почему-то проявлял повышенный интерес к успехам Сноба. Тэш не забыла, как он весьма самоуверенно отчитал ее за отсутствие шлема.

— Со мной все в порядке, — заверила она, чувствуя себя беспокойно и нарисовав Салли ноздри такого же размера, как у Вельзевула. Она совершенно не могла смотреть в глаза Найлу. Он был таким странным, и Тэш его почему-то боялась.

— Мне так не кажется, — проворчал Найл в свою книгу.

— Том, если хочешь, могу вечером поводить тебя по загону на Бучоне, — предложила Тэш, намеренно игнорируя комментарий Найла.

— Отлично! А потом поиграем в убийство в сарае?

— Ладно, если твой дядя Майкл не будет в это время измерять там все своей рулеткой. — Тэш мрачно подумала, что к этому моменту она, скорее всего, и так уже будет мертва, так что Тому некого будет убивать.

— Это просто великолепно, — в восторге присвистнул Найл, подойдя к портрету. — Ты так верно передала Мэтти.

Он внимательно смотрел на картину. Тэш инстинктивно отодвинулась от него. Определенно было что-то маниакальное в блеске его опустошенных, проницательных карих глаз.

— Это всего лишь черновой набросок, — пробормотала она, пытаясь понять, не пытается ли Найл таким образом загладить свое грубое поведение. — Нужно еще над ним поколдовать.

Это звучало ужасно, как будто она собиралась танцевать вокруг портрета в ритуальном магическом танце.

— Когда нужно будет снова позировать? — спросила Салли, вставая и отпуская Тор, которая предпочла побыстрее удрать от матери на своих крепких ножках.

— Не так скоро, к тому же теперь вы нужны мне по отдельности. — Тэш попыталась встать и поняла, что не может. Ее ноги полностью задеревенели. — Э… София обещала привезти хорошие краски из Парижа. До тех пор я не могу ничего сделать.

Она предприняла еще одну безуспешную попытку подняться, но почувствовала страшную боль в шее.

— Тэш, что с тобой? — обеспокоено спросил Мэтти, наблюдая, как сестра сгорбилась над своим планшетом, словно Квазимодо после серии акробатических упражнений.

— Э, спасибо, все нормально. Идите обедайте, я просто приберу свои принадлежности и присоединюсь к вам через минуту.

Теперь к боли в шее присоединился спазм в икре левой ноги.

— Знаешь что. Давай я сделаю тебе массаж, — ласково предложил Найл. — Это в один миг поставит тебя на ноги.

«Только не это! — подумала Тэш. — Нет, нет и еще раз нет!»

Больше всего в жизни она ненавидела массаж. И при мысли о том, что пальцы знаменитого человека будут массировать ее задеревенелые плечи, она поежилась.

— Не нужен мне никакой массаж! — взвизгнула она, умудрившись дотянуться до коленей с сильным скрипом натруженных мышц. — Я вот только минутку отдохну и встану.

— Не будь глупой, — заспорила Салли. — Найл — лучший массажист в мире. Твои друзья обзавидуются. Сеанс массажа у Найла О'Шогнесси — редкая удача.

Она подмигнула Тэш и вышла из комнаты вслед за Мэтти.

«Боже! — подумала Тэш. — Большинство женщин отдали бы все на свете, чтобы быть сейчас на моем месте, а я бы с радостью поменялась с ними местами».

Каждая мышца, которая до этого не была напряжена, свернулась в клубок, когда пальцы Найла прикоснулись к ее плечам.

— Боже, ты же вся напряжена! — воскликнул Найл. — Такое чувство, как будто ты готова взорваться в любую минуту.

Тэш не на шутку разнервничалась и не могла унять дрожь. Она боялась этого странного человека. Ей казалось, что Найл в любую минуту может обвить своими длинными пальцами ее шею и задушить ее. Он был таким неуравновешенным. И, кажется, ненавидел все человечество. Вдруг он надумает выместить на ней эту ненависть?

Своими костлявыми большими пальцами он начал водить по небольшому сплетению в основании шеи. Тэш почувствовала, как кожа на ее голове замерзла и неимоверно напряглась.

— Что же этот чертов Хуго заставлял тебя вчера делать? — тихим голосом спросил Найл.

«Он пытается быть добрым», — отметила Тэш. Но из ее рта не раздалось ни звука, а глаза измеряли расстояние до двери.

— Должен признаться, что некоторое время я за вами наблюдал, — продолжал Найл.

Тэш попыталась выдавить: «Неужели?», — но вместо этого у нее получился какой-то гортанный рык.

— Да, наблюдал.

Найл передвинул руки чуть ниже, отогнув футболку. Тэш не могла не почувствовать приятного тепла, разливающегося по шее.

— Ему трудно угодить, этому Хуго Бошомпу, верно?

Он все говорил, пытаясь втянуть и ее в разговор. Но Тэш молчала. Он аккуратно стянул один рукав футболки с ее плеча, и она моментально отпрянула.

— Тише, расслабься, мой ангел. Я не причиню тебе боли.

Найл как будто разговаривал с испуганным забитым  и потным. «Что бы между ними ни произошло, Хуго причинил ей много вреда».

— Ну как, мой ангел, теперь немного лучше?

— Я…

Тэш почувствовала себя довольно странно под сильными, массирующими руками Найла. Ее спина начала непроизвольно расслабляться, а плечи опустились от потрясающего наслаждения. «Нельзя терять контроль над собой. Нужно быть настороже: вдруг этот маньяк набросится на меня?» Но когда руки Найла привели еще один болезненный узел в расслабленное состояние, Тэш не сдержалась и застонала от облегчения. В конце концов, может, он и не был маньяком-женоненавистником.

Девушка схватилась за свою футболку, плохо, что она не позаботилась надеть сегодня лифчик. Ну и ладно. Тэш начинала засыпать, и это ее уже не беспокоило. Казалось, что голова вдруг стала слишком тяжелой для ее плеч, Тэш уронила подбородок на ключицу и удовлетворенно вздохнула.

А ровный и глубокий голос Найла все звучал, пока тепло от его рук распространялось по ее спине, снимая, как горячая ванна, все оставшееся напряжение.

— А теперь расскажи мне, что происходит между тобой и Бошомпом? — настаивал Найл, обеспокоенный ее молчанием.

Но Тэш не слушала. Она думала о Максе и первых неделях в Деррин-роуд, как он сидел рядом с ней, а его теплые руки согревали ее, как старый добрый кардиган; вот его голова у нее на плече, и она чувствует полную уверенность в том, что ее любят.

— Вы с ним были знакомы раньше, не так ли? — все спрашивал Найл.

Тэш громко застонала. Зачем только она отправила ему это душераздирающее письмо и этим поставила точку в их отношениях? Она описала все так, как будто все закончилось. Она так сильно хочет вернуть его. Обернуться и на том самом месте, где сейчас сидит печальный друг Мэтти и гладит ее плечи, увидеть его. Своего родного, неряшливого Макса, с его кривой улыбкой, готового покрыть поцелуями все ее лицо, сказать, что она глупая, но он никогда не переставал любить ее.

— Я спрашиваю, Хуго, случайно, не знает о тебе чего-нибудь плохого?

А вместо этого Макс сейчас читает ее письмо где-нибудь в автобусе, наслаждаясь жизнью, смеясь над ее детским отчаянием и абсолютной наивностью.

— Этот так, Тэш?

Тэш почувствовала, как ее глаза наполнились неизбежными слезами.

В фильмах женщины плачут изящно и в то же время страстно. Почему же она, Тэш, может намочить целую упаковку бумажных полотенец, из ее носа постоянно течет и он становится краснее помидора? Мало того, она при этом еще и икала, и скулила, словно брошенная в одиночестве собака.

Тэш яростно шмыгнула носом и попыталась притвориться, что чихнула. Может, Найл не заметит, если она закроет лицо волосами? Но его руки уже замедлили свои нежные движения и почти остановились.

— Что с тобой?

— Все в порядке! — произнесла Тэш притворно веселым голосом.

Но ее ужасные, непрекращающиеся слезы решили открыть все шлюзы при малейшем признаке сочувствия. Новая волна дрожи сотрясла ее ослабевшие мышцы, а огромная слеза упала с кончика носа.

— А ну-ка, посмотри на меня.

Найл начал ласково гладить ее волосы.

Тэш икнула и шмыгнула носом одновременно, отчего закашлялась.

— Я не могу, — слабо пролепетала она. — Прости меня. Все это так глупо. — Она подавила рыдание. — Честно, я через минуту буду в порядке.

Тэш вытерла нос о футболку и только потом поняла, как это ужасно выглядит со стороны.

— О боже, прости! — выла она.

— Тише, мой ангел. Тебе не за что передо мной извиняться.

Найл повернул Тэш лицом к себе, и теперь ее голова лежала у него на плече, и он продолжал гладить ее, как ребенка.

— За последнюю неделю я так часто плакал, что и другие люди заслужили право на пару всхлипов в моем обществе.

— Но мне так стыдно, — рыдала Тэш.

Еще одна слеза скатилась по ее щеке. Она чувствовала себя полной идиоткой, рыдая, как влюбленный подросток, перед Найлом О'Шогнесси, известным ирландским актером, сердцеедом и по совместительству массажистом.

— Ты очень добр, — со слезами в голосе извинилась она.

— Все в порядке.

Найл стиснул ее плечи, и Тэш подавила огромное желание вырваться и бежать как можно быстрее в свою комнату. Она не могла поверить, что он был так мил. Еще час назад она считала его омерзительным.

— Я уверен, что, если бы мне кто-нибудь тоже сделал нежный массаж, я бы тоже расплакался, — успокаивал ее Найл, рассеянно гладя ее волосы. — Так всегда бывает: все держишь в себе, а затем расслабляешься — и бах, все выходит наружу.

— Но…

Тэш хотелось сказать, что ее проблемы были такими мелкими и несущественными по сравнению с его собственными, но это прозвучало бы ужасно и самовлюбленно. Вместо этого она громко шмыгнула и поняла, что перестала рыдать так же внезапно, как и начала.

— Я уже успокоилась, — пробубнила она, вырываясь из объятий Найла и чувствуя себя неблагодарной. — Спасибо большое за тактичность.

Она повернулась и признательно уставилась на его пуговицу. На рубашке Найла было огромное мокрое пятно. Она надеялась, что не от ее носа.

— Не стоит.

Найл пожал плечами.

— Нам пора идти обедать, — сказала она.

Тэш была безмерно благодарна Найлу за то, что он не спросил о причине ее слез.

— Да, — согласился Найл, но не шелохнулся. «Как странно, — подумал он. — Я утешал ее, словно ребенка. И ни разу не подумал о себе».