Фиона Уокер - Французский поцелуй

— Сигарету? — Хуго уже закончил одеваться.

— Спасибо.

Рука Тэш дрожала, когда он зажигал ей сигарету. Ему пришлось накрыть ее ладонь своей, чтобы успокоить девушку. Ее рука полностью онемела.

Хуго неохотно отошел и стал размышлять над следующим ходом. Тэш была нервной, как только что отнятый от кобылы жеребенок. Он смотрел на нее и чувствовал, что девушка его презирает. Она была такой красивой, желанной и бесконечно более возбуждающей, чем все женщины, которых он встретит сегодня вечером. И Тэш боялась его. В этом Хуго был уверен.

Она смотрела на него так, как будто у него сейчас вырастут клыки и он кинется пить ее кровь. Хуго задумчиво посмотрел на ее длинную, лебединую шею.

Тэш еще отступила назад и упала на чемодан Аманды.

На ее длинных, стройных ногах были чулки. От взгляда на загорелое бедро, которое обнажилось, когда она упала, у Хуго подскочило давление.

— Мне нравится твоя прическа.

Он наблюдал, как она поднималась.

— Спасибо, — пробормотала Тэш, не глядя на него. — Да, тебе так очень идет.

— Нервничаешь из-за завтрашнего соревнования? — он решил использовать другую тактику.

— Э… не очень, — солгала Тэш.

Еще не хватало рассказывать ему, в каком она ужасе. Так вот в чем дело, с содроганием поняла девушка. Он попросил Тэш остаться, чтобы еще раз попытаться убедить ее продать ему Сноба. Отсюда и комплимент. Немного лести перед сильным ударом. «Тэш, ты будешь выглядеть, как дура. Все будут смеяться над тобой. Ну, согласись, Снобу будет намного лучше со мной».

— Скоро гости соберутся, — сказала она с наигранным весельем. — Пойду переоденусь.

И, развернувшись на каблуках, она удалилась.

— Черт! — Хуго провел рукой по волосам и в отчаянии посмотрел на потолок.

— Черт! — Найл посмотрел на часы и в отчаянии ударил кулаком по рулю.

Перед ним, насколько хватало взгляда, вдоль бесконечно прямой дороги протянулась очередь из домов-автоприцепов и машин с парижскими номерами, забитыми волейбольными мячами, костылями для бабушек и трехнедельным запасом подгузников.

— Успокойся, — посоветовал Мэтти, хотя и сам нервничал ничуть не меньше.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо! — шипел Найл.

Он согнулся над рулем, когда белый «пежо» вынырнул у них за спиной и, ловко пролавировав по встречной полосе, обогнал восемь автомобилей. Найл стремительно вырулил за ним, чтобы посмотреть, что к чему, и чуть не врезался во встречный автомобиль. Его пассажиры высунулись из окон и стали кричать какие-то оскорбления, но, по счастью, они двигались так быстро, что невозможно было ничего разобрать.

— Наверное, хотели попросить у тебя автограф, — пошутил Мэтти, но в ответ ему Найл включил радио на максимальную громкость.

Однако оно было настроено на английскую волну, и они смогли насладиться лишь отчетливым шумом помех. Мэтти наклонился вперед, чтобы выключить радиоприемник, и чуть не разбил лицо о панель, так как автомобиль резко и с содроганием затормозил. Найл зажигал сигарету и не заметил, как машина перед ним остановилась.

— Слушай, заткнись, черт возьми! — рявкнул Найл, пытаясь безуспешно открыть стекло со стороны водителя.

Пепельницы в их автомобиле были переполнены, Найл кинул недокуренную сигарету в сторону окна Мэтти и промахнулся. Он снова пожалел, что предложил вести машину. Ему ужасно хотелось выпить.

— Послушай, что тебя гложет? — Мэтти нащупал окурок и выбросил его в окно. — Ради бога, Найл, расскажи, в чем дело, сделай нам обоим одолжение. Я всерьез опасаюсь за свою жизнь. Попытка совершить самоубийство таким образом меня не вдохновляет. Подумай о некрологах: талантливый ирландский актер обнаружен искалеченным в старом драндулете вместе с неизвестным режиссером документальных фильмов. Не звучит, прямо скажем!

Наконец-то лицо Найла расплылось в знакомой улыбке.

— А ты язва, Мэтти Френч.

— Твой стиль вождения пробуждает в людях худшие чувства, — простонал Мэтти.

Найл зажег еще одну сигарету, и в этот жизненно важный момент его друг перехватил руль.

— Ради бога, в чем дело?

Найл переключил передачу и посмотрел на своего друга.

— Сегодня вечером этот распутник Бошомп собирается соблазнить твою сестру.

— Что, Софию? Да брось, Найл. Я знаю, что у тебя живое воображение, но могу тебя уверить, что она слишком поглощена идеей стать следующей графиней Малверн, или как там это называется, чтобы рисковать…

— Не Софию! — простонал Найл.

Воцарилась тишина, лишь двигатель угрожающе гремел и стучал.

— Он собирается соблазнить Тэш, — тихо прошипел Найл.

— Тэш?

Мэтти эта мысль показалась забавной. Если бы Найл сейчас не пытался совершить поворот налево, он пихнул бы друга в плечо.

— Ну, повезло ей, — все-таки рассмеялся Мэтти. — От судьбы не уйдешь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Найл потрясенно.

— Ну, они слишком много времени проводят вместе. Даже вместе бегают по утрам. В конце концов, у Тэш судьба такая: связаться с каким-нибудь дерьмом, типа Бошомпа. Она слишком сентиментальная и мягкосердечная, так трогательно старается сделать всем приятное. Это бесило моего мерзавца отца. Он был жесток с ней. Ничего удивительного, если она свяжется с кем-нибудь вроде него.

Найл медленно досчитал до десяти и подавил свою ярость. На время.

— Разве ты не понимаешь, — его голос дрожал, но шум двигателя это скрывал, — разве ты не понимаешь, что Хуго просто использует Тэш и оставит ее, такую сентиментальную, мягкосердечную и все такое прочее, полностью раздавленной?

Мэтти посмотрел на друга в совершенном изумлении. Он не мог понять, какое тому дело до неудавшейся личной жизни его сестры.

— И что же ты собираешься сделать, чтобы помешать этому союзу? — с иронией спросил Мэтти.

— Пока не знаю. Придумаю, когда доберемся. — Найл потер лоб и печально вздохнул. — Если к тому времени уже не будет слишком поздно.

Эдди Бакингем тщетно пытался дозвониться до усадьбы сестры из международного аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке. Он хотел сообщить Александре, что его рейс задерживается. Ему также нужно было подготовить ее к парочке неприятных сюрпризов.

Он уже не в первый раз набирал номер Александры. Казалось, даже кнопки на телефонном аппарате устали. Эдди давно потерял счет часам, проведенным в углу зала ожидания, прослушивая разнообразные гудки и пиканье в трубке.

Он зажег еще одну сигару и подождал, когда закончатся громкие гудки. Когда они наконец прекратились, автоответчик женским голосом тихо пробормотал что-то по-французски. Сообщение повторили дважды, но оба раза с такой скоростью, что он ничего не успел понять. Эдди вздохнул и сдался. Он вернулся к трем своим спутникам, покачав головой.

— Безрезультатно, — он пожал плечами.

Спутники посмотрели на него усталыми воспаленными глазами. В аэропорту им досталось слишком много кофе и слишком мало сна.

Эдди пожал руку своего партнера и почувствовал, как у того на губах заиграла улыбка. Вот это жизненная сила. Просто поразительно! Пожалуй, встреча с этим человеком — лучшее, что случилось с ним в жизни. И, пожалуй, зря он до последней минуты откладывал разговор об этом со своей сестрой. От одной этой мысли Эдди нервничал всю неделю. А сейчас он испытывал страшное чувство, что теперь уже слишком поздно.

— Думаю, нам лучше пройти на посадку, — предложил другой английский голос у них за спиной.

Баритон явно принадлежал человеку образованному.

Эдди повернулся к своему другу Люсьену Мэрриоту и кивнул. Высокий элегантный человек пригладил свою и без того прилизанную прическу и встал, складки на его безупречно скроенном костюме разгладились за секунду.

Вот и вторая причина дозвониться до Александры. Конечно, слегка бестактно появиться на день позже с новым, сомнительным с точки зрения общественного мнения партнером. Но притащить без приглашения еще и старого друга с его сыном было бесцеремонно даже по стандартам Эдди.

— Конечно.

Он взял свой пиджак и подождал, пока остальные соберут вещи.

Люсьен выпил слишком много бурбона и теперь пытался застегнуть свою сумку с помощью багажной бирки. Его сын, смеясь, помогал отцу.

Мэрриот-младший был симпатичным мальчиком, подумал Эдди. Очень похож на отца в те далекие годы, когда они встретились в Нью-Йорке. Два бывших британских патриота поначалу чувствовали себя одинокими и лишними в этом огромном многонациональном городе. Они остались друзьями несмотря на то, что Эдди уже давно переехал в Ист-Виллидж и стал там скандально известной фигурой, служившей украшением сомнительных обедов и неформальных вечеринок, в то время как Люсьен остался на Манхэттене и посещал дорогие рестораны и привилегированные бары, внушая благоговейный ужас всей Уолл-стрит каждый раз, когда доставал свой калькулятор. Парадоксальная парочка на первый взгляд, но все же их тянуло друг к другу, поскольку оба до сих пор тосковали по всему тому, что они когда-то оставили в Англии.

Люсьен мог быть ужасно реакционным, он обладал абсурдными политическими взглядами и легендарной раздражительностью. Он постоянно повторял: «Терпеть не могу этих странных типов, с которыми ты общаешься, Эдди». И все же именно Люсьену он первому рассказывал обо всех проблемах. Люсьен тоже ему первому признался, что с ужасом ждет предстоящего своенравного сына, с матерью которого они давно развелись.

Сын Мэрриота, Макс, объявился в Нью-Йорке и остановился у своего отца, вернувшись с рюкзаком за плечами из одного походов, которые, как считал Эдди, под силу только молодым. Люсьен, не зная, что делать с сыном, предложил всем троим встретиться в «Макдоналдсе». К тому времени, когда приехал Эдди, однобортный клетчатый пиджак в стиле принца Уэльского и потертая кожаная куртка сидели рядом за пластмассовым столом и покатывались от смеха.

Как выяснилось, Макс Мэрриот был приятелем племянницы Эдди, Тэш, так что его появление в Нью-Йорке на этой неделе оказалось очень кстати.

«Да, мы с Тэш когда-то очень дружили, — заявил Макс. — А что из себя представляет ее мать?»

«Александра?» — Эдди привел краткое описание жизни своей сестры, заканчивающееся браком с чрезмерно богатым, неизлечимо ленивым и невозможно обаятельным французом — Паскалем д'Эблуа.

«Однако большую часть истории я знаю из вторых рук, — признался Эдди. — У Александры такая блестящая жизнь, мы на самом деле мало общаемся».

Эдди не стал упоминать, что на самом деле это он порвал отношения, когда сестра еще была замужем за самодовольным Джеймсом Френчем.

«Звучит впечатляюще! — Глаза Макса загорелись. — Тэш никогда не рассказывала, а ведь д'Эблуа — известная во Франции фамилия. Боже, я бы с радостью снова встретился с Тэш. Она такая… совершенно… ну… особенная. — Его брови трагически приподнялись. — У нас были… м-м-м… некоторые отношения одно время».

Он вздохнул с глубоким сожалением, отчего Эдди тоже почувствовал сильную печаль.

Люсьен, однако, снова кашлянул, как будто подавляя смешок. Ему явно потребуется некоторое время, чтобы развить родительское сочувствие.

Эдди привел их в один из своих любимых баров и настоял, чтобы отец и сын поехали с ним во Францию на вечеринку Александры. Все казалось так просто за бутылкой шампанского.

Теперь, когда пыл Эдди был охлажден задержкой рейса и трезвостью, идея казалась ему не такой уж удачной. Ведь он уже больше десяти лет не общался с родственниками. Он даже не видел самых младших детей и нового мужа Александры. И вот теперь — возьмет и привезет с собой троих неприглашенных гостей.

— Эдди, ты готов? — теплая ладонь партнера хватала его руку.

— Приятного полета! — пропела светловолосая стюардесса, возвращая им корешки от посадочных талонов.

Освещенная заново установленными прожекторами усадьба выглядела так, как будто ее окунули в позолоту и вставили в раму из быстро меняющегося, в пятнах, темно-синего неба. Богато украшенные окна светились ярко-желтыми огнями, как маяки. Запущенный, обветшалый старый дом возродился к своей прежней славе и на одну ночь превратился в зачарованный замок. Один энергичный голливудский продюсер уже спрашивал у Александры, можно ли будет использовать их усадьбу для съемок.

Голоса гостей перекрывали звон бокалов и заглушали тонкие звуки клавесина. Расставленные повсюду цветы заслужили многочисленные похвалы. Огромные свечи, зажженные в самых темных углах, освещали красивые, характерные, смеющиеся, спорящие, флиртующие лица.