Джорджетт Хейер - Фредерика

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Алверсток. — Между тем, нам надо обсудить ваше дело. Через несколько недель я собираюсь давать бал в честь выхода в свет одной из моих племянниц. Вы и ваша сестра появитесь на нем и будете представлены обществу моей сестрой и наверняка получите множество приглашений на другие вечера, куда вас тоже будет сопровождать моя сестра. Ах да! И моя кузина миссис Даунтри, которая тоже привезет свою дочь ко мне на бал.

Губы Фредерики сложились в усмешку, в глазах плясал огонек:

— Как мне вас благодарить! Какое счастье, что Черис вернулась домой вовремя!

— Совершенно верно, — ответил он. — Иначе я так и не понял бы что непростительно держать такой бриллиант в недостойной тени.

— Вот именно! И ничего не может быть удачнее для нее, чем появиться на вашем балу. Я так благодарна вам, но должна сказать, что совсем необязательно приглашать и меня.

— Вы собираетесь вести уединенную жизнь?

— Нет, но…

— В таком случае вам обязательно надо появиться на моем балу. Я также думаю, что вашей тете придется сопровождать вас на него. Поскольку вы живете не в доме моей сестры, особенно важно, чтобы видели, что у вас есть респектабельная опека. Ее странность пусть вас не беспокоит…

— А я и не волнуюсь! — вставила Фредерика.

— …ведь чудаки нынче в моде, — продолжал он.

— Меня бы не смутило это, даже если бы моды на них и не было. Но ведь ваша сестра может не согласиться с этим планом.

Глаза его сверкнули.

— Она согласится! — ответил он.

— Но откуда вы знаете? — возразила Фредерика.

— Поверьте мне, Я знаю.

— Вы не можете знать, ведь эта мысль только что пришла вам в голову, — упрямо твердила Фредерика. — Все это замечательно придумано, но если ваша племянница не такой уж бриллиант, как вы выразились, то Черис затмит ее! Какая мать согласится выводить в свет свою дочь рядом с Черис?

Он улыбнулся, и это было единственное, чем он удостоил ее в ответ. Он достал щепотку табака и сказал, захлопывая табакерку:

— Я признаю родственные узы между нами, кузина, но этого недостаточно. Вы бы хотели, чтобы я представился вашим попечителем? Очень хорошо! Давайте скажем, что ваш отец поручил мне заботы о вас. Почему бы он мог это сделать?

— Ну, он считал вас самым добрым из своих родных, — предложила она.

— Это не то! Мои сестры так же, как и я, прекрасно знают, насколько отдаленное у нас родство! Нужно придумать что-нибудь поубедительнее.

Вдохновившись идеей, Фредерика стала придумывать:

— Однажды папа оказал вам важную услугу, за которую вы не успели отплатить ему!

— Да, но какую услугу? — скептически спросил лорд.

— Такую, — загадочно проговорила Фредерика, — о которой вы предпочли бы не рассказывать, особенно вашим сестрам!

— Отлично! — беспокойство в его глазах уступило место веселому блеску. — Я чувствовал себя обязанным ему и по этой причине взял на себя заботу о его детях, — Он заметил хитрый огонек в ее взгляде. — Что такое?

— Я просто подумала, кузен, что, если вы собираетесь быть нашим попечителем, уместнее было бы подыскать учителя для Джессеми и Феликса вам, а не мне.

— Я ничего не понимаю в этом, и, кроме того, мое попечительство будет носить неофициальный характер.

— Можете не беспокоиться, — сказала Фредерика. — Но я не понимаю, почему бы вам не помочь.

— Позвольте вам напомнить, что я согласился только представить вас в свете. На этом моя помощь кончается!

— Нет, так не бывает. Если вы решили представить это как ваше обязательство опекать нас, вы должны сделать еще что-то помимо приглашения Черис и меня на бал в своем доме! Разумеется, я вам очень благодарна, хотя вы бы не сделали этого, если бы Черис так не поразила вас! Но…

— Черис, — перебил он ее, — очень красивая девушка, возможно, самая красивая, какую я когда-либо видел, но если вы думаете, что я пригласил ее на бал потому, что потерял от нее голову, вы сильно заблуждаетесь, кузина Фредерика!

— Должна сказать, что очень надеюсь на это, — ответила она, немного озабоченно глядя на него, — ведь вы намного старше ее.

— Совершенно верно! — сказал он. — Для меня она слишком молода!

— Конечно! — согласилась Фредерика. — Так почему же вы вдруг решили пригласить нас?

— А вот об этом, кузина, я не собираюсь вам рассказывать.

Она, нахмурившись, озадаченно разглядывала его. Он не произвел на нее особенно благоприятного впечатления: у него была хорошая фигура, и костюм сидел отлично, лицо, не то чтобы красивое, но интересное, однако держался он, по ее мнению, слишком высокомерно, и взгляд его был холодным и циничным. Даже когда он улыбался, впрочем, как ей показалось, тоже высокомерно, его глаза оставались холодны как сталь. Затем она сказала что-то забавное, и металлический блеск исчез из его глаз, а улыбка сделалась действительно веселой. И не только глаза его потеплели, но и весь он сразу превратился в обаятельного джентльмена с отменным чувством юмора и приятными манерами. Но это продолжалось недолго. Правда, он держался совсем не надменно, когда Феликс и Джессеми влетели в комнату, терпеливо и остроумно отвечал на все их вопросы и смотрел на мальчиков ласково. Он проявил рыцарскую учтивость в ответ на неприветливый прием со стороны мисс Уиншем; и его взгляд, которым он смотрел на Черис, был полон вежливого восхищения. Фредерика не сомневалась, что красота Черис заставила его изменить свое решение, но отчего зловещий огонек опять блеснул в его глазах, она не могла догадаться.

Она с сомнением смотрела на него, Он поднял брови:

— Итак?

— Мне надо было бы стать вдовой! — воскликнула она с досадой, — Да, если бы у меня хватило ума, я бы стала ею.

Выражение, так смущавшее ее, исчезло с его лица, глаза его смеялись:

— Вы еще успеете, уверяю вас!

— Что в этом толку? — нетерпеливо проговорила она, — Если бы я сейчас была вдовой, — Она осеклась, лицо ее повеселело, — Ох, что за ужасные вещи я говорю! Я несу ответственность за семью, потому, что я старшая, но я не тиран или… или какая-нибудь сварливая особа! По крайней мере мне так кажется.

— Нет, нет! — успокоил он ее. — Я уверен, вы справляетесь со всем самым лучшим образом. Но скажите мне, почему вы сказали, хвати у вас ума, могли бы стать вдовой? Зачем вам это? У вас что, есть муж и вы скрываете свой брак?

— Конечно нет! Я только хочу сказать, что мне следовало представиться вдовой и я смогла бы сама выводить Черис в свет, и вам бы не пришлось втягивать в это сестру.

— О, меня это нисколько не затруднит, — сказал он.

— Но она может возражать. В конце концов, она даже не знакома с нами.

— Это поправимо, — Он протянул ей руку, — Теперь я должен идти, но через день или два дам вам знать. Умоляю, не надо звонить слуге. Запомните, теперь я ваша родня и церемония ни к чему! Я сам найду дорогу.

Однако ему не пришлось это делать, так как поджидавший в холле Феликс проводил его до экипажа со всей учтивостью, за которую он решился вытянуть обещание о посещении мастерской в Сохо.

— Не волнуйся! — сказал лорд. — Все будет сделано.

— Благодарю вас, сэр! Но вы сами поведете меня, не так ли? А не ваш секретарь?

— Мой мальчик, но зачем мне идти? Я думаю, мистер Тревор знает об этих вещах гораздо больше меня.

— Да, сэр, но, пожалуйста, если пойдете вы, это будет просто классно!

Маркиз всегда полагал, что может устоять перед любым давлением, что ему и приходилось делать не раз. Но тут он понял, что ошибался: мольба и восхищение в глазах двенадцатилетнего мальчишки, с тревогой заглядывающего ему в лицо, сломили его неприступность. Он был способен хладнокровно отказать рыдающей женщине, его не трогали многочисленные льстивые речи, с которыми к нему часто обращались, но даже представив себе, как невыносимо скучно ему будет в Сохо, он не смог отказать своему новому и самому юному поклоннику.

Так что Феликс Мерривилл, взбежав по лестнице обратно в гостиную, мог с триумфом сообщить Фредерике, что кузен Алверсток сам поведет его смотреть пневматический лифт и что вообще, он — славный малый.

На следующий день Чарльз Тревор был немало удивлен. Не прошло и двадцати минут после того, как слуга маркиза разложил на столе целый ворох писем и счетов, которые мистер Тревор по своей обязанности должен был довести до того количества, которое его господин согласился бы одолеть, как маркиз сам заявился в его кабинет со словами:

— Доброе утро, Чарльз. Ты что-нибудь знаешь о каких-то литейных мастерских в Сохо?

— Литейных, сэр? — переспросил Тревор, пораженный столь неожиданным интересом маркиза.

— Что-то связанное с обработкой металлов, кажется, — объяснил маркиз, наводя свой монокль на пачку бумаг на столе. — Бог мой, Чарльз, почему ты никогда не говорил мне, как перегружен? Что это все за чертовщина?

— Просто сегодня срок платежей, сэр! — сказал Чарльз со смехом. — Колфорд принес их мне, зная, что, если бы ему пришлось отдать их вашей светлости, вы бы не стали читать ни строчки! Но — литейные мастерские? Вы — вы желаете узнать о них?

Его осенила мысль, глаза его потеплели, и он спросил:

— Должны быть слушания по ним? Вы собираетесь выступать по этому вопросу?

— Ради бога, Чарльз, что за немыслимые вещи ты спрашиваешь! — сказал лорд. — Мой дорогой, неужели похоже, что мне могло прийти такое в голову?

— Нет, сэр, — честно ответил Тревор. — Я не знаю, что могло вас так заинтересовать в них.

Маркиз вздохнул и покачал головой.

— Увы, я так и думал, что ты считаешь меня типом с большими претензиями.

— Да, но — то есть, конечно нет, сэр! — поспешил исправиться Тревор.

— Ты лжешь, Чарльз: ты так считаешь! И ты совершенно прав, — скорбно произнес лорд. — Мне совершенно неинтересны эти литейные мастерские. Однако ничего уже не исправишь, и мне придется проявить к ним интерес. А знаешь ли ты что-нибудь о пневматических лифтах?

— Не знаю. Но я знаю, когда вы подшучиваете надо мной.

— Ты не прав, Чарльз. Где-то в Сохо действительно есть литейная мастерская, в которой находится пневматический лифт. Я бы хотел посмотреть на него. Оторвись от этих несчастных документов и договорись об этом для меня, мой мальчик.

— Да, сэр, конечно, — машинально ответил Тревор.

— Я был уверен, что смогу положиться на тебя. Признаться, меня несколько разочаровало то, что ты так невежествен в вопросе о пневматических лифтах, но, может быть, ты вместо этого изучал паровые котлы и винты?

Тревор, глядя на него в немом изумлении, отрицательно покачал головой.

— Как же так, Чарльз? — с упреком произнес лорд. — Это надо срочно исправлять! Как ты сможешь чего-нибудь добиться в жизни, если не будешь идти в ногу со временем? Ты поедешь на пароходе и все-все разузнаешь об этих вещах.

Его старательный секретарь сказал прямо:

— Премного обязан вам, ваша светлость, но я не инженер и не хочу ничего знать о паровых котлах! А что касается путешествия на пароходе, то какого чер… Мне это ни к чему.

— Ну, я тоже не инженер, — сказал лорд. — И так же, как ты, могу сказать про пароход, что, разрази меня гром, если я собираюсь кататься на нем. Но я надеюсь, что тебя он не разразит, так как что-то подсказывает мне, что скоро это станет одной из твоих обязанностей.

Полусмеясь и полностью сбитый с толку, Чарльз спросил.

— Но почему, сэр? Я знаю, вы шутите, но…

— Ничего подобного! Когда ты встретишься с моим новым знакомым — то есть, с моим юным кузеном! — ты поймешь, что это не предмет для шуток.

— Новый кузен? — удивился Чарльз. — Сэр, простите, но я не понимаю, что бы вы такое могли иметь в виду?

Маркиз, задержавшись в дверях, обернулся и сказал с одной из своих насмешливых улыбок;

— Тебе следует знать, мой дорогой мальчик: это ты устроил мне визит к сестричкам. Так что, если ты окажешься на пароходе, сопровождая в поездке моего кузена Феликса, ты только получишь по заслугам. Но ты был совершенно прав относительно Черис: бесценная жемчужина!

Дверь за ним закрылась, и Чарльз остался наедине со своими мыслями. Хотя он и допускал, что маркиз, пораженный красотой младшей мисс Мерривилл, решил сделать ее предметом своих ухаживаний, но не мог, при всем своем воображении, поверить, что маркиз зашел так далеко в стремлении привлечь к себе интерес молодой девушки, что взялся развлекать ее брата. Обычно он не считал необходимым предпринимать какие-то особые усилия, чтобы заинтересовать хорошенькую женщину, так как многие из них, с неодобрением вспоминал Чарльз, соперничали из-за него. Получая отказ, он пожимал плечами и проходил дальше, потому что флиртовал исключительно ради развлечения, и какие бы нежные чувства он ни испытывал, они не были глубоки и быстро покидали его. Но то, что, похоже, сейчас происходило с ним, было так на него непохоже, что Чарльз, считавший, что хорошо знает его светлость, не мог найти этому объяснения. Ему в голову не приходило, что лорд просто поддался на льстивые уговоры упрямого мальчишки; если бы эта мысль и посетила его, он отбросил бы ее как абсурдную.