Но возможность все выяснить представилась не сразу. Когда же удобный случай подвернулся, это застало ее врасплох, и ей пришлось быть повежливей, задавая свой вопрос. Лорд не забыл об обещании взять Джессеми с собой в Ричмонд посмотреть новую упряжку серых лошадей, — вернее, об этом ему не дал забыть Керри, его кучер, которому очень понравился Джессеми, — и однажды утром он заехал за ним на Верхнюю Уимпол-стрит, обрекая таким образом молодого человека на яростную борьбу со своей совестью. Он сказал Фредерике, которая, встретив на лестнице Оуэна, передала ему приглашение от его светлости, что решил посвятить это утро занятиям и не должен поддаваться искушению; на что сестра вполне резонно посоветовала ему перенести свои занятия. Лицо его просияло, и он поспешил к Оуэну, прося передать его светлости, что будет готов тотчас же.

Однако Фредерика сама передала его ответ Алверстоку и заодно спросила, не будет ли у него свободной минутки для нее по возвращении?

Его обычно равнодушные глаза прониклись любопытством:

— Конечно. Что-нибудь важное?

Она замялась.

— Для меня — да, но вам это может показаться пустяком.

— Вы меня заинтриговали. По-моему, я слышу ноту недоверия в вашем голосе.

Ей не пришлось отвечать, так как в этот момент на сцене появился Джессеми и, сбегая по лестнице, запыхавшись, осведомился, не долго ли он заставил себя ждать. Быстро попрощавшись с сестрой, он сел в фаэтон и выглядел при этом таким счастливым и взволнованным, что благодарность к Алверстоку за доставленное брату удовольствие перевесила другие, менее добрые чувства, затаившиеся в ее груди.

Когда через несколько часов они вернулись, Джессеми пребывал в отличнейшем настроении. Он провел Алверстока в гостиную и позвал:

— Фредерика! Ах, ты здесь! Входите, сэр! О, Фредерика, это было так здорово! С тех пор, как мы в Лондоне, это самый замечательный день! Мы были в Ричмонд-парке — у кузена Алверстока есть пропуска, — и он позволил мне управлять лошадьми, и — сэр, я так благодарен вам! — он показал мне, как красиво делать поворот и как направлять ведущих, и…

— Мой мальчик, ты уже достаточно благодарил меня, даже слишком, — довольный, отозвался Алверсток. — Если ты будешь продолжать в том же духе, это уже станет скучно.

Джессеми покраснел, засмеялся и застенчиво сказал:

— Но ведь вам, наверное, было совсем неинтересно обучать меня, какого-то мальчишку! И как великодушно с вашей стороны, что вы доверили мне этих серых, ведь вы знали, что я мог все испортить!

— Если, бы я так думал, — серьезно сказал Алверсток, — я бы и не доверил их тебе. Но у тебя легкая рука и точный глаз, и ты умеешь обращаться с лошадьми.

Эти слова, прозвучавшие из уст бесподобного маркиза, настолько смутили Джессеми, что почти лишили дара речи. Ему удалось еще раз поблагодарить его светлость, и он удалился, чтобы просидеть целый час с книгами на столе, но мыслями далеко от них.

— Я бы тоже хотела поблагодарить вас, — с теплой улыбкой произнесла Фредерика. — Но не смею! Это было очень утомительно?

— Как ни странно, совсем нет. Что-то совсем новое. Я никогда не пытался кому-нибудь передавать свои навыки и обнаружил, что из меня вышел неплохой учитель или, может быть, у меня оказался такой способный ученик. Но я пришел говорить не об этой поездке. Чем я так рассердил вас, Фредерика?

— Не знаю. То есть я действительно рассержена, но не уверена, что именно вы виноваты в этом, — откровенно призналась она. — Про нас говорят, что мы наследницы огромного богатства. Кузен, это вы распространили такой слух о нас?

— Конечно же нет, — ответил он, слегка удивившись. — Зачем мне это нужно?

— Ну, может быть, для пользы дела.

— Ничего более бесполезного и представить себе не могу.

— Я тоже так думаю! Кроме того, это так пошло! Как будто я нарочно пускаюсь на такие хитрости, чтобы поудачнее выдать Черис замуж, Разве такие уловки могут привести к чему-нибудь хорошему?

Он улыбнулся.

— А если бы помогли, вы бы стали прибегать к ним?

Эта улыбка отразилась и в ее глазах, но она покачала головой.

— Нет, это так недостойно! Вы разве так не думаете?

— Согласен, но оказывается, вы подозревали меня в этом недостойном занятии!

— Да, но я знала, что вы могли пойти на это из добрых побуждений, — заверила она его.

— Хуже! Вы считали меня пошляком.

Она рассмеялась.

— Ни в коем случае! Но кто же тогда выдумал эту историю? И зачем? Клянусь, я никогда не пыталась уверить кого-нибудь в том, что мы богаты; знаю, что и Черис на это не способна. Когда миссис Паракомб завела разговор о Грейнарде и сказала, что хотела бы взглянуть на этот роскошный замок, я сказала ей все как есть.

— Теперь мне ясно, почему я попал под подозрение! — вызывающе проговорил он.

Это было так неожиданно, что она задохнулась.

— Меня всегда поражает, о чем только некоторые сплетники не стесняются рассказывать молодым девушкам, — продолжал лорд печальным голосом.

— Уж коли на то пошло, — разгорячилась Фредерика, — меня всегда поражает, о чем только вы не стесняетесь рассказывать мне, кузен! Вы просто невыносимы!

Он вздохнул.

— Увы, я знаю, и это не дает мне спокойно спать по ночам.

— Ну это уж вы хватили через край, милорд! — сказала она, прежде чем он успел остановить ее. И поспешно добавила, увидев, как удивленно взлетели его брови: — Как обычно говорит Гарри!

— Ах вот как! Но подобные выражения не подобает употреблять благовоспитанным барышням.

Осознав свою оплошность, она уже хотела извиниться, но заметила насмешливый блеск в его глазах и вместо этого сказала:

— Несносный! Почему вы не можете говорить серьезно!

Он рассмеялся.

— Хорошо, давайте поговорим серьезно. Вы хотите знать, кто распускает эти слухи о вашем мнимом богатстве?

— Да, и что теперь делать?

— Ничего не делать. А что до того, кто запустил эту сплетню, я знаю не больше вашего и не вижу причин особенно из-за этого волноваться. А если вы хотите говорить серьезно, то позвольте мне дать вам совет: вам надо пресечь ухаживания Оллертона за вашей сестрой.

Она встрепенулась.

— Почему?

— Потому, моя наивная, что он из тех, кого называют волокитами.

Она кивнула.

— Хорошо, что вы мне сказали, ведь я и сама так думала. Должна сказать, он так учтив и предупредителен, так безупречно ведет себя, но иногда слегка выходит за рамки приличий. Хотя другие, еще более воспитанные джентльмены, тоже позволяют себе слишком много!

— Да, есть такие, — согласился он. — А кто его с вами познакомил?

— Миссис Даунтри, на вечере у леди Джерси. Поэтому я и решила, что ошибаюсь в нем.

— Вот оно что! — сказал он. — Так, так!

Глаза его зажглись любопытством. Он отомкнул свою табакерку, взял щепотку табаку и вдруг рассмеялся. Встретив ее вопросительный взгляд, он сказал:

— Кто бы мог подумать, что мое покровительство вам будет таким занятным.

— Еще бы! — с готовностью набросилась Фредерика. — Сначала я не знала, но теперь поняла, что вы пошли на это просто потому, чтобы взбесить леди Бакстед.

— И вы осуждаете меня?

Она не уловила иронии в его вопросе.

— Ну, не так, как должна бы. Но вы-то думали просто развлечься!

— Совершенно верно! Но я не предполагал, что меня так живо заинтересуют дела Мерривиллов!

Он помолчал, но прежде, чем она успела ответить ему в том же духе, строго спросил:

— А что это за странный тип в полосатом жилете вчера провожал вашу сестру?

— Мистер Натли! — проговорила она с отчаянием в голосе.

— Что это за мистер Натли, черт возьми?

— Наш сосед! Очень порядочный молодой человек, влюбленный в Черис, но совершенно ей не пара! Он просто чахнет от любви! Присылает цветы и часами поджидает, когда она выйдет из дому в сопровождении одного только Оуэна! — с горечью поведала Фредерика.

— О боже! А ей он нравится?

— Нет, конечно же, не нравится! Дело в том, что она не может заставить себя оттолкнуть его! И если вы думаете, что можно ее убедить, что чем раньше это сделать, тем будет лучше для него же, то вы ее не знаете. Она на редкость чувствительна и…

— …и поступает на редкость глупо, — нетерпеливо перебил он ее.

— Да, и это правда, — со вздохом согласилась она. — Как жаль, что она такая размазня, ведь кто угодно может разжалобить ее. Признаться, меня это очень беспокоит.

Она озадаченно покачала головой, а он сказал:

— Ей ни к чему показываться в обществе Оллертона, но он не зайдет слишком далеко: я об этом позабочусь.

— Благодарю вас, но он не сделал ничего предосудительного, вам не стоит ему говорить ничего такого! А то получится, что мы из мухи делаем слона.

— А мне и не придется ему ничего говорить! — ответил он с сардонической улыбкой, — Он, как и все остальные, знает, что она под моей опекой. Но, возможно, он думает, что я не очень-то внимательный опекун. Это надо исправить. Вы собираетесь на весь вечер к Круизам? Я провожу вас туда — это будет благотворительный акт по надзору за вами! Я мог бы также свозить вас в театр или даже прокатиться с вами по парку в час Большого променада.

— Как мило с вашей стороны! Это такая честь для нас!

— Да, я редко катаюсь с дамами.

— Боюсь, вам это будет скучно.

— Возможно, но мною будет двигать чувство долга.

— Ах, новизна этого чувства очень быстро пройдет, — заметила она.

Насмешливое выражение исчезло с его лица.

— Браво, Фредерика! — одобрительно кивнул он. — Но я не думаю, что мне будет скучно кататься с вами по парку.

— Ну что ж, хорошо, если так. Но вам совсем необязательно распространять свою благотворительность и на меня. Если вы иногда сводите куда-нибудь Черис, я буду вам чрезвычайно признательна! — Она попыталась подавить смущенную усмешку, но безуспешно. — Не хочу разжигать в вас огонь тщеславия, кузен, но за все это время в Лондоне я увидела, насколько вы важная фигура.

— Какое вероломство! — воскликнул он. — Я согласен терпеть общество вашей прелестной, но безмозглой сестрички при условии, что ваше присутствие иногда будет развеивать тоску этих мероприятий. Кстати, правду ли говорят, что мой такой же безмозглый кузен проявляет к ней чувства совершенно особого свойства?

— Кажется, он с первого взгляда воспылал страстью к Черис. Честно говоря, жаль, что он так красив. Боюсь, что он единственный из всех ее воздыхателей, к кому она питает нежные чувства, и это самое неподходящее, что можно представить! Думаю, что миссис Даунтри не одобрила бы такой союз!

— Еще бы! Моя любезная кузина Лукреция хитрейшая штучка!

— Но вы не можете ее осуждать за то, что ей хочется устроить более удачный брак своему сыну, — сказала рассудительная Фредерика. — Я того же самого хочу для Черис. Не обижайтесь, милорд, но Эндимион не самая удачная партия. Его матушка всем рассказывает, что он ваш наследник, но кто знает, получит ли он это наследство? Ведь вы же далеко не старик.

— Благодарю вас! — мрачно отозвался лорд.

Она бросила на него чуткий взгляд, но любезно ответила:

— Не за что! Однако, когда Эндимион рядом с Черис, я спокойна. Он относится к ней с величайшим уважением — даже с почтением!

— Да, он всегда был разиней, — отозвался он. — Бедная девочка! А Бакстед тоже ухаживает за ней?

— О боже мой, нет! — ответила Фредерика. Она опустила глаза и сжала руки на коленях. — Лорд Бакстед, дорогой кузен, отдает решительное предпочтение мне!

Он расхохотался.

— Неужели? Мне жаль вас, но зато я теперь гораздо лучшего мнения о нем! Интересно, как вы ухитряетесь разговорить его?

— Зачем? Мне и не надо ничего придумывать! Он прекрасный собеседник! Например, когда мы говорили о политике, он был так любезен, что рекомендовал статью в газете, которую я пропустила, он много рассказывал о себе, о своих делах, о своих размышлениях на самые разные темы.

Она замолчала и, усмехнувшись, добавила с раскаянием в голосе:

— Но я не хотела бы водить его за нос! Он такой добрый и здравомыслящий молодой человек, хотя и скучноват немного!

— Занудный и респектабельный. Но он, мне кажется, не единственный ваш поклонник. Мое сердце кровью обливалось за бедного Олдриджа, когда я увидел, как оттер его Дарси Мортон на том скучном вечере в прошлую среду.

— Вздор! — сказала она, — Не говорите глупостей! Вы еще скажете, что мистер Мортон флиртует со мной, а ничего подобного, уверяю вас, нет ни у него в мыслях, ни у меня!

— Погодите, вы еще вспомните меня!

Она улыбнулась.

— Хорошо, но поверьте, я не заигрываю ни с кем и не собираюсь ловить мужа!