— Я не против этой поездки. Лорд Рован Грэм — один из ее любимцев. Он, несомненно, будет оберегать вас от опасностей, насколько это будет в его силах. Я только предупреждаю вас: будьте осторожны.

— Конечно буду, лорд Джеймс.

Затем он встал со своего места. Через несколько минут к столу вернулась раскрасневшаяся Мария. За ней щли несколько фрейлин.

— До чего я люблю танцевать! — сказала королева.

Гвинет согласно этикету встала при приближении королевы и улыбнулась:

— Действительно любите и делаете это отлично.

Это не была лесть: Мария и в самом деле танцевала прекрасно.

— Ты тоже отлично танцуешь, моя крошка горянка.

Королева подняла свой кубок и весело произнесла тост:

— За миледи Гвинет, всегда верную и отважную. Мы снова прощаемся с нашей дорогой подругой. Завтра она уезжает на юг, чтобы посетить мою кузину Елизавету Английскую.

Придворные, стоявшие вокруг Марии, одобрительно захлопали.

Гвинет присела в ответном поклоне. Ей бы хотелось, чтобы королева не сообщала о своем решении так неожиданно для нее. Она знала, что должна уехать, но не думала, что это будет так скоро.

Что бы она ни сказала Ровану, она всей душой стремилась выйти за него, стать его женой. Но теперь…

Рован вернулся на почетный помост вместе с лордом Линдсеем.

— Милорд Рован. Я только что сообщила миледи Гвинет о том, что всего несколько минут назад обсуждала с вами детали предстоящей поездки: вы оба отправляетесь в путь завтра. Прошу вас заверить мою кузину в моей глубочайшей любви и уважении. И разумеется, вы будете защищать миледи Гвинет.

Рован красиво поклонился ей и ответил:

— Все будет сделано так, как вы приказали, моя королева. И я, как всегда, готов служить вам верой и правдой.

Вокруг них раздались радостные возгласы и аплодисменты. Гвинет встретилась взглядом с Рованом и поняла, как она счастлива. Он красив, один из лучших воинов в стране и при этом образованный человек. Ему нравится это назначение — нравится быть ее защитником.

Но она хотела гораздо большего. А это поручение означало долгий путь. Пройдет много времени, прежде чем они смогут вернуться к Марии Стюарт.

А королева уже поставила бокал на стол.

— Сегодня я прошу вас всех хорошо отдохнуть. Я снова благодарю вас за поддержку и молю Бога, чтобы он хранил Шотландию. Гвинет… вы не послужите мне в эту последнюю ночь?

Это был не вопрос, это был приказ королевы.

— Как вам будет угодно, ваша милость, — ответила Гвинет и, быстро кивнув на прощание всем собравшимся, поспешила за королевой.

В своей спальне, которую она сама себе выбрала, королева закружилась на месте, хлопая в ладоши.

— Я все еще не могу успокоиться после победы! Народ любит меня! — воскликнула она, и ее лицо сияло от счастья.

— Да, народ это доказал, — согласилась Гвинет.

Она стояла позади Марии, отыскивая на ощупь шпильки, которые удерживали на ее голове шиньон, и вынимала их, освобождая волосы, темные и блестящие. Она не решалась заговорить с Марией. Как ей приступить к разговору о своей свадьбе? И вообще, надо ли приступать?

— Ваша милость…

— Теперь мне нужно заиметь еще кое-что… — скачала вполголоса Мария.

— Ваша милость…

— Мужа. Это такой трудный выбор. Но… — Она глубоко вздохнула, повернулась к Гвинет и крепко сжала руками ее ладони. — До сих пор все шло хорошо. Но… я не могу всегда полагаться на моего брата. Я чувствую, что правлю одна. А я не хочу быть Елизаветой. Я не хочу быть незамужней бесплодной королевой.

Гвинет пристально взглянула на нее, открыла рот, собираясь заговорить, но закрыла его снова.

— Я не могу думать ни о чем другом, кроме того, что я должна сделать правильный выбор и быть признана Елизаветой.

Она повернулась, чтобы Гвинет смогла снять с нее жесткий воротник. Гвинет уже давно служила королеве и знала, как надо обращаться с ее одеждой и прочими принадлежностями туалета.

— Замужество, — вполголоса начала Гвинет. — Я сама тоже думала о нем.

Мария подняла руку в отрицательном жесте:

— Дорогая Гвинет, ты не должна думать об этом в такое время. Ты знаешь: когда придет срок, я позабочусь о том, чтобы ты подобающим образом вышла замуж. Но это время еще не наступило. Ты должна познакомиться с Елизаветой и с помощью лорда Рована привлечь ее на мою сторону. Мэйтленд и другие дали мне знать, что ей очень нравится лорд Рован. А почему бы и нет? Моя дорогая кузина, эта свирепая старая дева никогда не делала вид, что при ней нет красивых мужчин, которые ее старательно забавляют и развлекают. Она просто не позволяет ни одному из них разделить с ней власть. Когда ты вернешься… может быть, мы поговорим. Позже. И обещаю тебе, дорогая моя Гвинет: ждать придется не очень долго.

Она повернулась снова, и Гвинет едва успела вовремя расстегнуть крючок, чтобы не разорвался парчовый лиф королевы.

— Я не буду Елизаветой! А теперь, моя дорогая, быстро в постель! Лорд Рован уже получил распоряжения на завтра. Смерть его дорогой жены отсрочила эту поездку на гораздо больший срок, чем я предполагала. Ты знаешь, сколько времени я уже правлю? А теперь я торжествую. Ему будет сладко сообщить о нашей победе, когда он увидит английскую королеву.

Гвинет кивнула:

— Моя королева, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь успеху вашего дела.

Мария была довольна ее словами и сама начала снимать свою тяжелую юбку. Когда она желала, вполне могла сама обслужить себя.

— Я единственная подлинная наследница английского трона. Нужно добиться, чтобы Елизавета поняла, что я не угроза для англиканской церкви, хотя я всей душой предана католической вере и люблю мою религию. Англичане, конечно, будут в ярости, если я стану искать себе мужа-католика: они предпочли бы человека с английской кровью. Но… если англичане нападут на нас — что они делают очень охотно, — нам понадобится сила иностранного короля. — Она вдруг замолчала, потом заговорила снова: — Я, кажется, повторяюсь. Ты должна пойти отдохнуть. Я уже с нетерпением жду, когда ты приедешь к королеве Елизавете и пришлешь мне оттуда известие.

— Слушаюсь, ваша милость, — ответила Гвинет.

— Иди сюда! Обними меня от души. Желаю тебе на прощание всего наилучшего.

У Марии было чувствительное сердце. Но она была решительной. Она сказала «до свидания», горячо обняла Гвинет и вытолкнула ее за дверь.

Оказавшись в своей комнате, Гвинет обнаружила, что Энни уже было известно об их завтрашнем отъезде. Ее ночная сорочка была вынута, на завтрашний день был приготовлен костюм для верховой езды, и одежда лежала в сундуках.

Энни вбежала к ней из соседней маленькой комнатки, хлопая в ладоши, и взволнованно воскликнула:

— Лондон! Ах, миледи, как это чудесно — увидеть еще одну королеву!

— Да, еще одну королеву, — кивнула Гвинет, стараясь, чтобы ее голос звучал весело.

В этот момент она желала не быть знакомой ни с одной королевской особой. Ей хотелось, чтобы ее отец был жив и чтобы она просто встретилась с Рованом, как любая женщина может встретиться с мужчиной.

Это глупости! Она всю жизнь знала: долг стоит выше всего остального. Это верно не только для королевы, но и для нее самой. Долг всегда был выше любви. А королева даже предупредила ее: «Не влюбись в него!»

Но королева и Рован — родственники. Конечно, королева все поймет, когда наступит подходящее время. Она даст согласие, и все будет хорошо. Но странно: у Гвинет были мрачные предчувствия.

Рован знал, что долгие недели пути будут трудным временем. При снеге или дожде дороги в Шотландии быстро становились непроходимыми, а с ним ехало много людей: Гвинет, Энни и десять солдат, в том числе Гевин. Начальник охраны стал любимцем Гвинет и легко мог ее рассмешить, а сам Рован этого не мог.

Кроме того, она восхищалась представлением, которое Гевин разыграл в лесу в облике сумасшедшего, когда надо было выиграть время. Он был молод — ближе по возрасту к ней, чем к Ровану, и искусно играл на лютне.

Однажды вечером они сидели вокруг костра: было решено, что они станут ночевать в лесу, а не будут изо всех сил гнать коней в темноте, разыскивая поместье или город. Рован слушал, как Гвинет хвалит Гевина за ту актерскую игру.

— Вы играли великолепно, так убедительно!

— Миледи, это вы настоящая мастерица переодевания. Мое представление — ничто по сравнению с вашим.

Все его солдаты восхищались Гвинет. В тот день он рассердился на нее за то, что она рисковала собой, а солдаты были в полном восхищении от этого.

«В пути мы с ней не ссоримся, но и не едем вместе», — подумал Рован. Он держался от нее на расстоянии, потому что находиться рядом для него было слишком больно. Он пытался побеседовать с королевой о себе и Гвинет, но Мария не хотела говорить ни о чем, кроме английского трона, своего трудного положения и наставлений, что он должен сделать, когда окажется в Англии.

— Она играла просто потрясающе, разве нет? — прервал его мрачные размышления Гевин.

— Да, если глупость можно назвать потрясающей, — ответил Рован.

Гвинет беззвучно ахнула и заявила:

— Была угроза, что Мария выйдет в город сама!

— Можно было вразумить королеву словами, — сказал Рован, сложил руки на груди и прислонился к дереву.

Гвинет с улыбкой подняла голову:

— Мой дорогой лорд Рован, актерская игра — это прекрасный стратегический прием.

Он кивнул и ответил:

— Я буду помнить об этом, миледи.

Гвинет тоже быстро кивнула, потом отвела взгляд в сторону. Она очень старалась ничем не намекнуть на то, что произошло между ними, и Рован заметил это. Он считал, что дело тут не в стыде, а в том, что они оба жили так, как приказывала королева. И оба знали, что она считала их поездку в Англию делом первостепенной важности для будущего ее королевства и ее правления.

— Гевин, будьте добры, спойте что-нибудь, — попросила Гвинет.

— Конечно, я буду добр и как раз знаю подходящую песню, — заверил ее Гевин и запел:


Однажды рано утром,

Когда едва светало,

Я на дороге встретился

С прекрасной госпожой.

Я стал за ней ухаживать,

Ее поцеловал Раз и потом другой,

А после поцелуев

Ушел своим путем.

Когда я шел обратно,

Она все торопила

Меня и нежно пела:

«Прошу тебя, пожалуйста,

Меня ты не обманывай,

Ведь ты меня покинешь.

Как ты с девицей бедной

Мог так поступить?»


Гвинет и Энни захлопали в ладоши, и то же сделали стоявшие поодаль солдаты. Мужчины поддразнивали Гевина по поводу того, что он музыкант и очень уж красив, но все их реплики не выходили за пределы доброй шутки.

Рован никогда не сказал бы, что ревнует Гвинет к своему молодому охраннику, но часто завидовал Гевину из-за его умения держаться непринужденно.

— Спойте со мной, — попросил Гевин Гвинет, закончив песню, и она спела.

Их голоса красиво сливались под пышным ковром листвы.

— А теперь лучше всего немного поспать, — посоветовал всем Рован, когда они допели.

Женщины нашли удобное место под раскидистым деревом, и пятеро солдат, отставив ружья, мирно уснули, а пятеро других заняли свои места — это была первая смена охраны.

Утром воздух был холодный и влажный. Все быстро умылись и напились воды из ручья, который тек поблизости среди деревьев. По дороге к городу они встретили крестьянина, который был счастлив угостить их сытным завтраком из бекона, хлеба, рыбы и яиц.

Двигаясь на юг, они пересекли горный край, спустились в пограничную область и, наконец, доехали до Йоркшира, где Рован решил не заезжать в большой, окруженный стенами город Йорк. Они объехали его стороной и продолжили путь дальше до поздней ночи, несмотря на то что Энни ворчала, причем так громко, чтобы слышали другие:

— С нами едет благородная леди из свиты королевы, мы вполне могли бы остановиться в прекрасном замке, и нас бы там хорошо приняли, хотя это и Англия.

— Энни, вам понравится тот замок, где мы остановимся, — заверил ее Рован, повернул коня назад, подъ-. ехал к служанке и обезоружил ее улыбкой. — Разве я не прав, Гевин?

— Это прекрасное место, Энни, я уверяю вас, — торжественно подтвердил Гевин.

Наконец они подъехали к большому, окруженному стенами укреплению. Гевин проехал вперед, подъемный мост был уже опущен, так что они смогли спокойно переехать через ров. За стенами в ночное небо поднимался каменный замок высотой в несколько этажей. Земли вокруг, по которым они проезжали, были плодородными, и здесь было много крестьянских домов. Когда они остановили коней, Гвинет взглянула на Рована усталыми, но полными любопытства глазами и спросила: