Овсей Фрейдзон - Фрося. Часть 2

В середине августа, как раз за неделю до свадьбы Фрося получила телеграмму от Аглаи:

«Встречайте Московским семнадцатого днём»

У Фроси вновь бешено заколотилось сердце: едет, едет её подружка, как она по ней соскучилась, как там её девочки, хоть бы поступили, ведь у их матери было столько на это надежд, не хотела Аглая, чтобы дочери оставались прозябать в той глуши.

Хотя Фросе казалось, что она могла бы запросто там жить, а может быть ей всё же это кажется, ведь там теперь не будет Семёна.

И, вот в определённый час прибытия поезда, Фрося с волнением высматривала свою подругу среди редких пассажиров выходящих из прибывшего из Москвы поезда и вдруг увидела Аглаю спускавшуюся по ступенькам из вагона на перрон, а за ней двух взрослых статных девушек.

Забыв про всё на свете, Фрося бросилась в объятья значительно погрузневшей за годы разлуки долгожданной подруге.

Сумки из рук Аглаи полетели на землю, две женщины кинулись в объятия друг к другу и какое-то время не могли разомкнуть кольца рук, непрестанно по-бабьи всхлипывая, и повторяя, как они соскучились.

Поезд уже отошёл от их станции, когда Фрося, наконец-то, оторвалась от Аглаи и притянула к себе смущённых девушек, которые почти не уступали ей в росте.

К ним подошёл, стоявший не далеко Стас и взволнованная мать познакомила сына с гостями:

— А, вот и мой старшенький, вон какой вымахал, сибирякам не уступит…

И все дружно рассмеялись.

Аглая притянула к своей пышной груди засмущавшегося парня:

— Ну, гляньте, совсем не похож на Андрея, ни лицом, ни статью, а жених хорош, что ж мы подружка проморгали, могли бы и родственницами стать.

Подруги расхохотались, а молодые люди от слов развеселившейся женщины, не знали куда глаза спрятать.

Стасик, обменявшись наскоро рукопожатиями с девушками, подхватил тяжёлые сумки и пошёл на выход в город, к поджидавшей их возле маленького Поставского вокзала — своей гордости, личной «Победе».

Вечером справившись с работами по хозяйству Стасик с Ниной и примкнувшие к ним юные гостьи, поехали на озеро искупаться, благо погода вполне позволяла.

Лето хоть и подходило к концу, но жара в этом году пока не отпускала.

И подруги остались одни в доме, и как было задумано, уселись на кухне, но вместо чая на столе стояла бутылка водки и разная снедь, за приезд надо было выпить, а потом можно и разговоры говорить.

Когда-то почти семь лет назад они точно также сидели за столом вдвоём под бутылочку водочки и закуску.

Только это происходило за много километров отсюда, в далёкой Сибири.

На этот раз хозяйничала Фрося:

— Давай подружка за встречу, за Лидочкино поступление, жаль, конечно, что Наташка провалила, но ей ведь только семнадцать, подготовится и обязательно поступит в следующем году.

И подруги лихо опрокинули рюмочки, аппетитно захрустев малосольным огурчиком.

После того, как смахнули и по третьей, Фрося поинтересовалась:

— А, как там мой Андрейка, как он тебе…?

— Ах, Фросенька, это уже не тот Андрей шестилетней давности, парень красавец, умница каких ещё поискать, но с червоточиной.

Ты, конечно, в письмах описывала его закидоны, а мне честно сказать не верилось, но как говорится, лучше один раз увидеть… в нём стало столько от его папаши, мы для него примитивное быдло, деревенщина не отесанная, мне то наплевать, а вот за девчонок обидно.

— Да, знаю, знаю Аглашенька, он и семью свою ни во что не ставит, Стас для него — чурбан, Аня — наивная дурочка, а Сёмка, вовсе будто сбоку-припёку.

Ай, что там говорить, родная мать для него мало что значит, иногда мне кажется, если бы не мой кошелёк, так и вовсе забыл бы о моём существовании.

Всё жду, остепенится, образумится и поймёт, что семья всегда останется семьёй, одному в этой жизни тяжело.

Я вот, одна так и мыкаюсь, а иногда так хочется голову кому-то положить на плечо, хорошо ещё, что у меня Анютка есть, повзрослев, для меня стала настоящей подружкой, но она далеко и кто знает, как у неё жизнь повернётся…

— Фрось, ещё немножко и я тебя жалеть начну, можно подумать, что вокруг меня одна родня живёт, вот девчонки разъедутся и буду со своим Колькой жизнь коротать, а тот, то на работе, то на охоте или рыбалке.

— Ну, давай будем жалеть друг друга и сопли пускать.

— Нет уж, наливай, выпьем и поведай про поездку свою в Ленинград, а то Андрей своими намёками доконал.

Фрося неожиданно зарделась, как же ей рассказать подруге о своём безрассудном поведении.

Вела себя так, словно она не взрослая женщина, а какая-то распутная девка.

Ей было крайне неловко, но она решилась, а как же могло быть иначе, ведь кому, как не Аглае она могла поведать всё то, что произошло три с лишним месяца назад в Ленинграде.

Фрося бросилась в свой рассказ, как в омут головой.

Подробно поведала, каким образом встретилась в поезде с Виктором, как бравый морской капитан сразу же произвёл на неё невообразимое впечатление.

Она описывала подруге красивое ухаживание кавалера, такое она раньше только в кино могла увидеть.

Со смехом рассказала, как она чуть не умерла от страха в ресторане от всей этой роскоши и огромного количества приборов на столе…

Тут уже они вместе залились смехом, у Аглаи даже слёзы выступили:

— Фросенька, я бы от страха точно, ещё больше, чем ты испугалась, даже в трусики могла бы наделать.

Ты ещё молодчинка, справилась с этим.

— Какой там справилась, просто Витя настоящий кавалер, не дал мне полностью ударить в грязь лицом.

— Ну-ну, продолжай, у тебя такая жизнь и кино не надо.

— Аглашенька, мне даже самой до сих пор не понятно, как я смогла в первый же вечер после знакомства, отдаться чужому мужчине.

Даже не знаю, что со мной произошло, но не потому же, что я какая-то изголодавшаяся баба, ты ведь знаешь, я ведь без этого годами жила и даже не задумывалась о мужиках.

В Таёжном после двенадцатилетнего перерыва в одной постели с Алесем лежала, а не подпустила к себе, потому что не люб был, а тут…

— Да, ладно тебе себя корить, ты же не мужняя, а тут такой мужик, тебя послушаешь и завидки начинают брать.

И за столом опять покатился смех…

— Как вы там кувыркались, можешь не рассказывать и так чувствуется, что за три дня он выдал тебе за годы воздержания, но я тобой горжусь, в нашем возрасте и так заморочить мужику мозги.

— Да, не морочила я, он сам шторм мне устроил, какие нежные слова наговаривал, как ласкал… я думала, что после Семёна никогда ничего подобного не смогу почувствовать и испытать.

Фрося решила дальше эту тему не развивать и переключилась резко на другое:

— Ай, хватит об этом, я же тебе не рассказала о нашей нежной встрече с Андреем, а потом ещё и с дочкой Виктора.

И Фрося опять с жаром стала описывать события не столь далёкого прошлого.

Аглая слушала и качала головой, то сокрушаясь, то негодуя, то жалея, а то и гордясь подругой:

— Фросенька, мне думается, что ты всё делала правильно, хотя ты ужасно отчаянная, мне кажется, что я бы так не смогла…

— А, что надо было им в зубы смотреть, слава богу, они нас не кормят.

— Да, интересно будет посмотреть на твоего кавалера…

Аглая быстрым движением наполнила рюмки и со звоном они чокнулись.

Уже закусывая она как бы, между прочим, произнесла:

— Фрось, вначале я не хотела тебе говорить, но всё равно узнаешь, ведь Андрей разыскал Алеся…

В голове у Фроси слегка шумело от выпитого, от радости встречи, задушевного разговора и возможности видеть, слышать, и раскрепоститься с закадычной подругой.

Но последние её слова словно вылили ушат холодной воды на разгорячённую душу.

Мысли стремительно понеслись в обратном направлении.

Вспомнились их с Алесем первые встречи, пережитые вместе тяжёлые военные годы, ласки и забота преданного человека, с которым зачали в любви ребёнка.

Невозможно было забыть, как они с ним в лихолетье сплотились в нелёгкой борьбе за выживание.

И, что там, греха таить, ведь они, не смотря на все трудности и переживания того времени, познавали вместе радости супружеской жизни.

Её брак со Степаном мало чему её научил, хорошо ещё, что не оттолкнул окончательно от постельных наслаждений.

А потом, долгие годы ожидания весточки от сгинувшего в сталинских лагерях не то мужа, не то любовника и её беспрекословная вера в то, что он жив…

Затем камнем легло на сердце, как вопреки её всем надеждам, вдруг холодная встреча в сибирском посёлке, растущая день ото дня отчуждённость и картина последнего перед расставанием разговора…

Аглая с грустной улыбкой смотрела на лицо подруги, на котором отражались все её мысли и смятение души.

Молчание затянулось, никто не решался нарушить его, наконец, Фрося взяла себя в руки:

— Аглашенька, и где же он был все эти годы?

— Андрей, как только приехал, сразу же отправился в школу, где раньше работал Алесь, там ему сообщили, что тот, получив документы об освобождении, уволился после конца учебного года и вроде как слышали, будто он осел в Новосибирске.

Парнишка не успокоился, встретился с друзьями папаши, с которыми тот играл в преферанс и те уже ему сообщили, что Алесь действительно живёт в Новосибирске, и преподаёт в университете.

Твой удалец и на этом не успокоился, созвонился с университетом, общался по телефону с папаней и по дороге домой собирается заехать к нему, вот и весь мой сказ.

Фросенька, если тебе интересно моё мнение, то мне кажется, что Андрей и к нам приехал, в основном, с мыслю отыскать следы своего папаши.

Фрося вздохнула:

— Аглашенька, я рада за Алеся, честное слово очень рада, ты даже представить не можешь, какой он был любящий, заботливый и нежный, а то, что жизнь его поломала, так он не один такой, другие вовсе опустились, спились и сгинули.

Оглядываясь назад, я часто думаю, что и сама была не совсем права в отношениях с ним в Таёжном.

Не смогла его простить, понять и по бабьи приголубить, вернуть ему уверенность в себе и приучить к дому и к семье.

Знаешь, Глашенька, в семейных раздорах не бывает виноватой только одна сторона, ведь людей что-то свело вместе, а повод для развода всегда можно найти…

И она невесело усмехнулась…

— Кто знает каким бы стал Семён в дальнейшем, если бы мы вошли с ним в обыкновенную семейную жизнь, ведь он уже был не мальчик и я далеко не девочка, а ещё с тремя детьми, и такими разными.

Посмотри, на мой любовный роман с Виктором, как стремительно развивается, но это ведь только начало, а уже с первых минут знакомства, моему любовничку пришлось столкнуться с моим «шёлковым» Андрейкой, и я не могу сказать, что обе стороны остались довольными друг другом.

А у меня же есть ещё трое детей, и у него есть две дочери, с одной я тоже имела честь познакомиться, и не могу сказать, что общение с ней было трогательно-нежным.

— Фросенька, ну, что ты так близко всё взяла к сердцу, пусть идёт, как идёт, тебе, что так замужество надо, куда спешить…

А к мамашке его можно, конечно, съездить, но жить у неё, не приведи господь, лучше уж ко мне приезжай, за мной ещё точно ухаживать не надо.

И подруги опять покатились от смеха.

— Вот и пусть, как ты говоришь, отыграем свадьбу, а тогда будем уже принимать решение.

— Аглашенька, как здорово, что ты всё же доехала до меня, от всех этих дум за последнее время, уже сердечко забарахлило, а разговор с тобой лучше всех лекарств.

Для себя уже давно приняла решение, тут я точно не останусь и не только потому, что не хочу мешать молодым.

Хотя Стасик мой прав, ведь у нас есть средства выстроить новый дом для них, но, ты даже представить не можешь, как обрыдли мне эти Поставы.

На днях должна приехать Клара Израилевна, привезёт Сёмку и обещала остаться на свадьбу.

Я вас познакомлю, Аглашенька, какая это чудесная женщина.

Она предлагает переехать к ней в Москву, я уже об этом думаю и думаю.

Не знаю, как будет там житься мне, а вот Сёмке точно там будет очень хорошо.

Я уверена на сто процентов, что бабушка всё сделает для того, чтобы внук ни в чём не нуждался.

Я не имею в виду материальное обеспечение, ты же знаешь, у меня и у самой деньжата водятся, а вот развитие — нормальная школа, кружки, театры, музеи…

Москва, есть Москва, а заодно у твоей Лидочки будет рядом родная душа…

— О, Фрося, ты уже сама расставила всё по местам, а говоришь без меня не знала, куда оглобли повернуть.