Овсей Фрейдзон - Фрося. Часть 3

Иногда в своём воображении, она рисовала картину, как Марк среди ночи приходит к ней, обнимает, целует, а изредка даже мысли уходили намного дальше, выписывая сцены интимных откровенностей.

Странно, но почему-то никогда в этих мыслях не было его слов признания в любви или банальных нежных излияний, как-то это не рисовалось с образом Марка.

Только что, был неожиданный приход посредине ночи к ней, человека, которого она мысленно ожидала в свои объятья, были признания в любви, и даже попытка наговорить ей нежности, но разве этого она ждала, разве такого Марка рисовало её воображение.

Фрося лежала на спине, подложив руки под голову, по щекам на подушку стекали горькие слёзы обиды, но она их не вытирала.

Безжалостная память возвращала её в далёкое прошлое, где Алесь пылко объясняется ей в любви, его неумелость на их брачном ложе, которым служил пол в жалкой избушке в деревне, и какую он тогда расточал нежность, шепча ей на ухо банальные глупости.

Затем в памяти пришёл в гости Семён, который вознёс её на трон королевы.

Своей необузданной страстью он разбудил в ней такую чувственность, что до сих пор румянились щёки при воспоминаниях.

Был ещё Виктор, пленивший её своей мужественностью и зрелыми проявлениями внимания и ласок.

Она уже разменяла шестой десяток и можно было, вполне, удовлетвориться воспоминаниями о прошлом, и неважно, что там были только фрагменты настоящей любви, но они всё же были, у других и этого не было.

Вон, Сонечка живёт без этой любви и ласки и не похоже, что этим тяготится или мучается, хотя, кто его знает, чужая душа потёмки.

Под утро Фрося незаметно для себя уснула.

Из глубокого сна её опять вывел протяжный звонок.

Она соскочила с кровати, спальня была залита солнечным светом, часы показывали почти десять.

На сей раз, она накинула на плечи халат и вышла в прихожую, и открыла дверь.

На пороге стояла незнакомая девушка с огромным букетом оранжевых гвоздик:

— Простите, вы Фрося?

— Да.

— Значит, этот букет для вас, там внутри и письмо есть.

Фрося приняла шикарный букет и закрыла дверь.

Она положила цветы на кухонный стол и нетерпеливыми движениями достала, спрятанный среди головок гвоздик конверт без подписи.

Нет, у неё не было сомнений от кого цветы, только было любопытно, что мужчина написал ей в оправдание за своё безобразное вторжение этой ночью.

Фрося достала тоненький листок и развернула:

«Фрося, доброе утро!

Спасибо тебе за преподанный мне ночью урок.

Я обязательно сделаю работу над ошибками, а извиниться хотел бы при личной встрече, поэтому, разреши пригласить тебя сегодня на ужин в ресторан, надеюсь на милостивый положительный ответ.

Я не смею больше обижать тебя своими приставаниями и склонением к интимной близости, но разреши и впредь греться в твоих лучах, находясь рядом с тобой.

К сожалению, я не могу предложить тебе других отношений, а какими они будут в будущем между нами, зависит теперь только от тебя.

Целую руки и позвоню через час после предполагаемого получения тобою этого письма.»

Фрося перечитывала уже третий раз коротенькое послание, когда раздался звонок телефона, она, улыбаясь, подняла трубку:

— Да, Марик, я слушаю тебя.

— Мамань, в твоей жизни явно появились мужчины, это впечатляет.

Фрося сконфузилась словно девчонка пятнадцати лет, которую застали целующейся с одноклассником.

— Андрейка, сынок, ты откуда и с какими вестямия?

— Из Питера мамань, из Питера, наконец, взял приступом крепость и в ближайшую субботу состоится наше бракосочетание с Настей, и мне бы хотелось всех вас, моих родных, видеть у себя за праздничным столом, который будет накрыт в одном из маленьких уютных ресторанчиков…

— Сынок, ты вовремя позвонил, ведь я собираюсь с Сёмкой к Аглае, но ничего, это потерпит, мы обязательно с ним приедем к вам на свадьбу.

— Мамань, а где моя дорожайшая сестра с революционным её мужем что-то они подевались куда-то, звоню, не отвечают…

— Андрюша, Аня находится с детьми Москве, сейчас она с ними на даче, а Миша там, куда он очень стремился.

— Что, загребли?! Вот, это да…

Хотя, ничего странного, я ему это предрекал.

— Сынок, давай, не будем об этом по телефону.

— Не будем, не будем, так, сестра вряд ли приедет, Стас сразу отказался явиться, он же дитя народил, долго бубнил мне, о том, что вы крепко с ним повздорили.

— Андрюша, об это не по телефону будем говорить, да, и обсуждать не хочется, лучше расскажи про ваши планы на будущее, где собираетесь жить и работать…

— Мам, Настюха согласилась поехать временно к нам с папой в Новосибирск, а там видно будет.

— Папа твой приедет на свадьбу?

— Да, собирается, хотя чувствует он себя паршиво, после свадьбы отправляется в Москву на дальнейшее обследование.

Маман, что-то чует моё сердце неладное, обследование явно затягивается, похоже, это не к добру.

— Сыночек, давай, не будем думать о плохом.

— Всё, мамуль, будем прощаться, перед выездом в Питер позвони на квартиру к Насте, мне же надо знать, сколько мест в гостинице заказывать.

— Обязательно позвоню, целую.

Не успела Фрося положить трубку телефона на аппарат, как раздался новый звонок.

На этот раз Фрося ответила стандартно:

— Алло…

— Фрося, это я Марк, чуть дозвонился к тебе, как в Смольном, всё занято и занято.

— Андрюша мой звонил из Ленинграда, в ближайшую субботу у него свадьба, поэтому мой отлёт к Аглае несколько откладывается.

— Ну, это не страшно, до зимы ещё далеко…

На этом в разговоре наступила неловкая пауза, которую первым всё же нарушил Марк:

— Фрося, что с моим предложением?

— С каким?

— Я на счёт ужина в ресторане…

— А я думала, что ты спрашиваешь на счёт ночного предложения….

— Еду…

Фрося улыбаясь, положила телефонную трубку на аппарат: что на меня вдруг нашло, такое сотворила, теперь надо расхлёбывать, как поведёт себя сейчас при встрече Марк, как самой вести себя с ним…

Ладно, первым делом в душ, он же скоро заявится, а я в ночнушке, даже зубы ещё не почистила.

Фрося заметалась по квартире, приняв душ, посушила волосы в духовке, чуть мозги не спалила, надела новый французский бюстгальтер, ажурные колготки и новую голубую кофточку, жаль, юбка уже не новая, не модная какая-то, белые туфельки на шпильке и к зеркалу, надо расчесаться, глаза подкрасить, так подвела губы, духи…

Ах, уже звенит дверной звонок!

Фрося поспешно открыла дверь и сразу же попала в крепкие объятья мужчины.

Губы Марка нашли только что подкрашенные губы и впились требовательным жадным поцелуем.

Руки женщины обвили шею мужчины и она приникла всем телом, принимая с наслаждением пылкие ласки блуждающих по груди, животу и бёдрам шаловливых рук Марка.

Отвечая на сладкие поцелуи и ласки, Фрося невольно думала, а зачем я так тщательно наряжалась…

Марк подхватил Фросю на руки и понёс в спальню:

— Дурачок, я тяжёлая…

— С такой ношей я готов и на Эверест подняться.

— Куда?

— На самую высокую гору в мире.

Марк положил Фросю на кровать, покрывая бесконечными поцелуями лицо и шею.

Фрося ероша пальцами мужчине густые волосы, сквозь смех говорила:

— Я так тщательно наряжалась к твоему приходу, а ты даже не взглянул на меня.

— А, вот сейчас и посмотрю…

Марк оторвался от поцелуев и сверху с вожделением посмотрел на лежащую возле него женщину.

Пальцы мужчины медленно стали расстегивать одну за другой перламутровые пуговицы на кофточке и взору предстали нежные кружева бюстгальтера, под которым быстро поднимались и опускались в такт порывистому дыханию пышные груди.

Фрося вдруг оттолкнула мужчину, резко поднялась на ноги и порывистым движением сорвала покрывало с кровати:

— Раздевайся быстрей, я этого момента ждала больше восьми лет.

И с двух сторон кровати на пол полетели юбка и брюки, кофточка и рубаха, колготки, носки и трусы…

И они смеясь, нырнули голышом с двух сторон под одеяло, жадно приникая телами друг к другу, снимая мгновенно стеснение и неловкость от первых прикосновений обнажённых тел.

Одной рукой Марк обнимал Фросю за шею, пропуская между пальцами густые пряди шелковистых волос, а вторая его рука обследовала тело, скользя по бархату кожи:

— Фросенька, я ведь вчера, когда вернулся домой, чуть с ума не сошёл от горя, что своим идиотизмом навсегда отпугнул от себя такую желаемую женщину.

— Да, мне было обидно, ведь я тебя действительно ждала, начиная с гостиницы в Вильнюсе, ты мне казался героем из иностранного фильма, а тут завалился обычный пьяный мужик, и захотел походя овладеть моим телом, а оно без души у меня мёртвое.

— А сейчас живое?

— А, ты проверь…

И Фрося откинулась на спину, увлекая за собой мужчину.

Ноги женщины чуть раздвинулись и приподнялись в коленях.

Рука Марка погладила бархатистую кожу внутренней части бёдер и чуть сжала курчавый островок, большим пальцем проникая в верхнюю часть лона.

От этого смелого движения Фрося вначале замерла, а потом бутон раскрылся и потянулся на встречу проникновению.

Пальцы Марка нежно раскрыли полностью истекающий влагой цветок и с губ женщины сорвался невольный стон, руки её заметались по мускулистым плечам мужчины, бёдра неистово отзывались встречными движениями на поглаживания пальцев, и в этот момент Марк приподнялся и резко вошёл в изнемогающую от желания плоть Фроси.

И, два тела слились в ритмичном танце, в танце любви двух жаждущих этого соития партнёров…

Фросины гормоны много лет находящиеся в спячке, мгновенно проснулись, жар лавой обрушился на низ живота и она, выгнувшись дугой, застонала, непроизвольно уходя на высокую ноту.

Вцепившись зубами в плечо мужчины, она вся распласталась под ним, сотрясаясь от бурного оргазма, в этот кульминационный момент тот резко вышел из неё, и прижался вздыбленным жезлом к животу женщины, орошая его обильным семенем.

Не насытившись, столь быстрым актом партнёры, не хотели выпускать друг друга из кольца объятий, порывисто дышали…и, вот, наконец, их губы нашли друг друга, и слились в благодарном нежном поцелуе.

Вначале они разомкнули уста, затем объятья и счастливый мужчина сполз на бок с тела женщины, примостив голову на её пышной груди:

— Марик, а зачем ты так сделал, разве в меня тебе было бы неприятно?

— Фросенька, а ты не боишься залететь?

Краска прихлынула к лицу женщины, деревня и есть деревня, не хватало ей на шестом десятке лет забеременеть, и при этом от женатого мужчины:

— Спасибо тебе, Марик, я совсем потеряла голову, а ведь мне, как никому надо остерегаться, почти каждый мой контакт с мужчиной заканчивался беременностью.

И она заливисто засмеялась.

В пылких объятиях, ласках и соитиях Марк с Фросей совершенно забыли про время, житейские заботы и хлопоты, и даже про семейные обстоятельства.

Постель Фроси для них стала крепостью с непробиваемыми стенами, в которой они скрылись от посягательств всего сущего на земле.

Фрося даже телефонный шнур вытянула из розетки, чтобы ничего и никто их не потревожил.

Она, правда, волновалась, что вечно занятой и деловой Марк, скоро подхватится, и понесётся по своим делам, выполнять какие-то обязательства перед работой и людьми, но он ни разу даже не взглянул на часы, даже не пытался повернуть разговор на тему семьи, гешефтов и их будущего.

На завтра Фрося пыталась вспомнить, о чём и о ком они говорили в перерывах между страстными соитиями, но в голове сохранились только обрывки ничего не значащих фраз и море слов с любовными глупостями.

Наконец, Фрося взглянула в окно:

— Боже мой, Марик, посмотри, уже солнце садится, мы мало того, что не ужинали, так и не обедали, а я и не завтракала…

— Ого, так мы, пожалуй, уже в ресторан не попадём, надо сгонять и что-нибудь хоть на вынос взять…

— А, ну его ресторан, хочешь, я быстренько яичницу сфарганю, есть колбаска и ветчина, откроем маринованные грибочки, огурчики и консервы какие-то есть…

— О, так это целый пир, мечи всё на стол, а я в душ и пару звоночков сделаю, если ты конечно не возражаешь…

Фрося, понизив голос почти до шёпота, неуверенно спросила:

— Марик, а ты сегодня останешься у меня на ночь?

— И, не сомневайся, для этого нет никаких помех, только часиков в шесть утра, я должен попасть домой, надо побриться, переодеться и впрягаться в работу.