— Так, отчитываюсь, после поминок Алесь с Андреем и Аня с Мишей ушли в свои номера в гостинице, последние уже не придут прощаться, они рано утром уехали в Вильнюс, им надо на работу тем более их дети остались у чужих людей.

Мне вчера Алесь рассказал о своей болезни, я знаю, что ты уже в курсе дела, так вот, сегодня Андрей ведёт папу на проверки, они хорохорятся, но оба очень переживают.

Мне кажется, что не стоит заранее кричать караул, всё может ещё обойтись.

Сёмочку опять забрала к себе Роза Израилевна, сегодня он окончательно вернётся домой и приступит к учёбе, и к жизни без любимой бабушки.

Ты, молодчина, что хоть настолько лет подарила их друг другу, а он ещё мальчишка.

Пройдёт немного времени и скоро у него останутся только добрые воспоминания о дорогом человеке.

Сейчас я ухожу от тебя, меня ждёт Лида и внученька, до вечера побуду с ними, а потом на самолёт и здравствуй родной Таёжный, и ненаглядный Коля, который чаще всего, и не замечает меня рядом.

Эх, бабья доля, охладевают к нам со временем мужики, может быть это природа играет с нами в такие игры, а может быть мы сами виноваты, что с годами теряем постельный интерес.

Хотя, если бы мой Коленька меня приласкал чуть-чуть, ну хоть бы наполовину, как в былые годы, так я бы воском поплыла, но, увы…

Всё равно, хорошо, что он есть рядом, нужно о ком-то заботиться и есть с кем двумя словами перекинуться, а так бы я от безделья с ума сошла, у тебя хоть рядом Сёмка крутится, не даёт скучать.

— Ах, Аглашка, Аглашка, нужна я больно Сёмке, если только кушать подать, обстирать и убрать за ним, ведь у него уже свои интересы — школа, уроки, друзья, то в футбол гоняет, то от телевизора не отогнать, а ещё в секцию бокса записался, он же хлюпик, ты сама видела, а в обиду себя дать никому не хочет, вот и ходит учиться мордобою, а бабушка, как ни странно, это поощряла.

— Ах, да, Фросенька, Роза Израилевна велела передать, что у неё к тебе есть серьёзный разговор, она ещё до конца недели уезжает на дачу, и после окончания учебного года, ждёт вас с Сёмкой там, внучки её тоже приедут.

— Вот, заинтриговала, что они с революционеркой там надумали, а может быть какая-то личная её инициатива.

— Не знаю, не знаю, мне велели, я передаю.

Фрося, ты обмолвилась, что уйдёшь с работы, я вас жду летом с Сёмкой у себя, приезжай, отдохнёте от большого города, наболтаемся, и твой младшенький приобщится к рыбалке и охоте, как когда-то Андрей.

— Аглашенька, всё может быть, но вначале мне надо подъехать на дачу, выяснить у сестры мамы Клары, что она хочет мне поведать, а потом дорога моя лежит в Вильнюс и Поставы.

Ицек уезжает в Израиль, надо попрощаться, нас ведь тоже связывают с ним годы дружбы, а он оказал мне в жизни столько добра и участия, что будет большим свинством не оказать ему эту честь.

Сердце болит за Анютку, её любимый муженёк, похоже, не угомонился, не поверишь, но я бы хотела, чтоб они уже получили это разрешение и уехали, там, может быть, она опять станет врачом, а наблюдать её душевные муки уже нет моих сил.

Надо и в Поставы заехать, там же у Стаса с Ниной ожидается скоро пополнение в семействе, благодаря старшенькому становлюсь бабушкой-героиней.

— Всё подружка, будем прощаться, пребывать в скорби, я вижу, у тебя нет времени, и это правильно, а Кларочке, светлая память, я рада, что ты в своё время приняла правильное решение, и обосновалась в Москве.

— Ах, Аглашенька, я себя сейчас здесь себя чувствую рыбой выброшенной на берег, без мамы Клары пусто и одиноко.

— Ты справишься, научишься скоро жить без неё и замутишь такое, что все опять рты пооткрывают.

Аглая звонко хлопнула своей увесистой ладонью по спине Фроси и выскочила из кухни собирать чемодан.

Глава 15

Давно уже за Аглаей закрылась входная дверь, а Фрося всё продолжала сидеть на кухне, отрешённо глядя в никуда, даже не представляя, чем заняться, куда пойти, а таких дней у неё теперь намечается много.

С работы она однозначно уйдёт, нет ей теперь смысла туалеты драить и судна подавать.

Мама Клара покинула её и теперь нужно находить новый смысл, и другое течение в жизни.

Вдруг она вспомнила про Ицека, надо срочно ему позвонить, ведь у него были какие-то к ней просьбы.

На третий звонок к телефону подошла его ненаглядная жена Клара:

— Алло, кто это, кого надо?

Фрося набрала воздуха:

— Кларочка, будь добра попроси Ицека к телефону, это Фрося его беспокоит, он через Аню просил меня позвонить ему…

— Ах, это ты, очень хорошо, да, мы имеем к тебе дело, сейчас позову.

Через некоторое время к телефону подошёл запыхавшийся Ицек:

— Фросенька, прими мои соболезнования, прости меня, но я не мог приехать, у нас такой кавардак, через три недели мы должны покинуть страну, через два дня нам уже отключают телефон, хорошо, что ты позвонила сегодня.

Ицек был необычайно для себя словоохотлив, чувствовалось, что он волнуется или ужасно расстроен.

— Ицечек, на следующей неделе я постараюсь приехать, говори, какие просьбы у тебя ко мне.

— Если бы я мог говорить…

— Говори, я пойму…

— Если у тебя есть время и деньги, купи, пожалуйста, дорогую посуду, пуховые одеяла и подушки, и всё, что сможешь, что посчитаешь ценным, ведь у нас тут в Вильнюсе отъезжающие всё смели.

Через десять дней мы отправляем багаж, уже ящики заказали…

— Поняла, поняла, но у меня же только две руки.

Эх, жалко, Стасик был на машине, вчера уехал, но что-нибудь придумаю, жди.

— Фросенька, не будем ничего по телефону обсуждать, тебе здесь оставаться жить.

На этом они распрощались.

Вот задачку подкинул старый друг, купить эти и другие вещи в Москве не проблема, и времени у неё сейчас хватает, но как довезти без посторонней помощи, вот задачка, так задачка.

Похоже, у Ицека скопилась большая сумма денег, а потратить не на что, надо как-то всё же помочь другу.

Ладно, этим она займётся завтра, что-нибудь придумает, похоже, и правда пребывать в трауре ей не дадут.

Ну, и хорошо, не на лавке же ей с бабками сидеть.

Надо позвонить Марику с Соней, пора уже Сёмке возвращаться, а то я тут в одиночестве с непривычки с ума сойду.

Почему так долго нет вестей от Алеся с Андреем, куда-то, наверное, после поликлиники завернули, они, похоже, не понимают, что я волнуюсь.

Фрося опять взяла в руку трубку телефона:

— Сонечка, здравствуй, это Фрося, ты не могла бы отправить моего мальчишку уже домой, хватит ему вам надоедать и мне тоска одной в доме.

— Ефросинья Станиславовна, Марик уже повёз его на машине, Сёма сам попросился домой, Вы не подумайте, мы его не выгоняли, он такой замечательный мальчик, так хорошо с нашими девочками ладит…

Да, Соне только дай поговорить, это же надо, муж такой молчун, а она, как сорока.

— Спасибо вам Соня за всё, вы меня здорово выручили.

Скажи, пожалуйста, а Марик давно выехал?

— Мне кажется, что он уже вот-вот должен к вам подъехать, а на счёт благодарностей так зря, мы же свои люди и должны друг друга выручать…

— Сонечка, конечно свои, но прости, пойду встречать сына, и к Марку у меня есть разговор.

Фрося на полуслове прервала Соню, нельзя было упустить Марика, идея моментально созрела в её голове.

Она быстро спустилась вниз на лифте и стала нетерпеливо прохаживаться возле подъезда, ожидая, когда подъедет Марик с Сёмкой.

Наконец, Волга затормозила возле Фроси, из машины выскочил Сёмка и повис на шее у матери.

Фрося нежно поцеловала сына и показала Марку рукой, чтобы он вышел из машины.

Тот утвердительно кивнул и не спеша, выбрался из салона автомобиля, впрочем, он всё в жизни делал не спеша:

— Марик, будьте добры, подняться ко мне в квартиру, есть к вам очень серьёзный разговор.

— Нет проблем, угостишь кофе…

— Конечно, я хоть его не пью, но мама Клара, вы же знаете, с больным сердцем продолжала им баловать себя до самого конца…

Они поднялись на двенадцатый этаж, и, зайдя в квартиру, сразу же прошли на кухню:

— Сёмочка, иди приготовься завтра тебе в школу, а мы тут с дядей Марком кое-что обсудим, через минут пятнадцать, я думаю, что его уже отпущу…

— Хорошо мама, я сейчас позвоню пацанам, узнаю какие уроки надо делать, и буду заниматься, я вам не помешаю.

— Молодчинка, теперь мы должны держаться друг друга ещё крепче, ведь остались только вдвоём.

Сёма резко развернулся и убежал в свою комнату.

— Марк, вам с сахаром или без?

— Нам без сахара, переходи, пожалуйста, на ты, а то так серьёзного разговора может не получиться.

Перед Марком дымился кофе, Фрося сделала себе чаю, и приступила к разговору:

— Марк, у меня к тебе действительно, серьёзное дело.

Мой хороший друг в Вильнюсе уезжает через три недели в Израиль и, похоже, у него остаётся большая сума денег, которую надо потратить с умом, и он просил меня скупить что-нибудь ценное в Москве.

Он только вскользь коснулся некоторых вещей — пуховые подушки, одеяла и посуда, а остальное на мой выбор.

Я, честно сказать, понятия не имею, что в том Израиле ценное или нет, Рива в своих письмах никогда на эту тему не писала.

Ты, сам представляешь, что я могу в руках в Вильнюс отвезти на поезде.

Мне можно было бы воспользоваться Стасиковой машиной, но он вчера уехал, а я только сегодня узнала о просьбе Ицека, да и сам понимаешь, в эти дни мне было не до этого…

Фрося уже не знала, какие доводы приводить, как ещё склонить этого человека оказать ей помощь, а Марик всё молчал, и медленно потягивал кофе.

Фрося уже не выдержала и рубанула напрямик:

— Ну, что ты скажешь, можешь выручить?

— Фрося, пей спокойно чай и я ещё не допил свой кофе.

У Фроси в душе всё клокотало, но она взяла себя в руки и продолжила:

— Марик, мы оплатим все расходы за дорогу и заплатим хорошие командировочные, Ицек не крохобор, он очень порядочный человек, можешь не сомневаться…

— Фрося, сделай мне, пожалуйста, ещё чашечку кофе, и скажи, когда выезжаем…

Глава 16

Фрося потихоньку выпустила воздух из лёгких и заставила себя успокоиться.

Для её кипучей натуры выдержать темперамент Марка, было весьма сложно.

От его флегматичности у неё в душе закипала лава, которая буквально рвалась действующим вулканом наружу:

— Послушай Марк, меньше, чем через неделю Сёма оканчивает школу, я его отвезу на дачу к Розе Израилевне и тогда мы можем трогаться сразу в путь.

Времени у меня предостаточно, я побегаю по магазинам и постараюсь всё, что у меня получится, закупить.

— Фрося, не наводи панику, подготовь приблизительный список товаров, к нему приложи деньги и я в три дня всё обставлю в лучшем виде, но у меня тоже есть вопрос.

Я бы не хотел пустым возвращаться из Вильнюса, у тебя и твоего друга есть там какие-то связи…

— У меня лично нет, но у Ицека, я уверенна, обязательно найдутся.

— Телефон только не трогай, не в Вильнюс, ни ко мне по этому делу не звони, меньше разговоров, лучше спится, там, на месте разберёмся.

— Список и деньги я к завтрашнему утру приготовлю, хотя если подождёшь, то могу и сейчас составить приблизительный перечень товаров и выдать нужную сумму.

— Нет, нет, не спеши, помозгуем, а теперь я спешу, Соня плешь проест, завтра к восьми утра заеду.

Спешащий Марк спокойно допил уже остывший кофе, вальяжно облокотившись о подоконник, выкурил сигаретку, кивнул на прощанье и удалился.

Фрося мыла чашки и думала с удовлетворением, хорошо, что позвонила Ицеку, эти хлопоты отвлекут её от тягостных мыслей о почившей Кларе Израилевне, о больном Алесе, о сложной ситуации, в которой оказалась Аня.

От этих мыслей её оторвал звонок в квартиру.

Шустрый Сёмка моментально оказался у входных дверей и Фрося услышала голоса Андрея и Алеся.

Выйдя в прихожую, она тревожно взглянула на лица вошедших, но по ним трудно было распознать настроение.

Андрей сразу же предложил Сёмке побоксировать и тот яростно напал на брата, активно орудуя кулаками.

Андрей со смехом только защищался:

— Всё, братан, посмотри на нашу мамашку, она нам сейчас такой бокс устроит, что оба будем в нокауте.

Фрося махнула на сыновей рукой, обняла Алеся за плечи и завела в зал:

— Алесик, не томи, скажи сразу правду…

— Фросенька, мне тебе почти нечего рассказать, сдал все анализы, сделали рентген, велели через две недели опять появиться, наверно госпитализируют, сказали, что будут брать биопсию, потом должен придти ответ, и будет конкретный разговор.