Таким же бесстрастным голосом мог ответить робот из фантастического фильма, но никак не человек. Наталья не узнавала своего сына. Ведь вчера в это время он был прежним Сережкой. Её сыном. А теперь на неё смотрел совершенно чужой человек. Вот после такого поневоле задумаешься о существовании инопланетян, которые воруют людей и влезают в их тела.

— Сереж, где ты был? Я же волновалась… — Наталья прибегнула к последнему средству, к женским слезам.

— Я вижу, — Сережка поднял телефон, где высвечивался всего один пропущенный звонок. — Очень волновалась.

— Я… я вчера поздно пришла и думала, что ты спишь. Утром хватилась, а ты даже не ночевал.

— И за это время ни разу не позвонила, ни разу не поинтересовалась — где я и что со мной? Неужели всё — правда?

— Что — правда? О чем ты?

Сережка прошел на кухню и сел на стул. Наталья невольно последовала за ним. Он сгорбился и уставился на руки, словно это единственное, что его сейчас могло занимать. Наталья могла увидеть будущее у других людей, но не могла предвидеть того, что случится с собой через час или два. И также она не могла ожидать слов, которые сорвутся с языка её сына.

— То, что рассказал мне отец?

Наталья всегда удивлялась выражению «ватные ноги». Как это может быть? Ноги из ваты? Хм, бред! А вот сейчас она почувствовала, что это выражение означает. Ноги подкосились и, если бы не стоящий рядом стул, то она рухнула бы на пол. Сережка всё также мрачно изучал ногти на руках.

— Что же он… — горло словно сдавила безжалостная невидимая рука и не дала выйти словам наружу. Наталье пришлось откашляться и сделать вторую попытку. — Что же он тебе такого наговорил? Ты был у него?

Сережка молчал. Тягучую тишину нарушало лишь настойчивое жужжание перфоратора за стеной. Этот звук раздражал не хуже визга бормашины в кабинете стоматолога. Но больше всего смущало молчание сына. Мысли в голове Натальи метались и толкались, как цветные шары на заставке компьютера в офисе. Она ждала ответа.

— Да, он встретил меня после школы и мы с ним провели весь вечер и всю ночь. Он на многое мне открыл глаза.

Пауза затянулась. Сережка вновь заинтересовался пальцами. Вроде бы не откачивали воздух из кухни, почему же Наталье стало так тяжело дышать? Возникла легкость в голове, какая предшествует обмороку. Она налила стакан воды и постаралась сдержать дрожь в руке, чтобы не расплескать по столу.

— И что же он тебе рассказал? На что открыл глаза?

Сережка молчал, но это молчание было громче крика. Он не поднимал глаз на мать, лишь перебирал большими пальцами, словно наматывал на них невидимую нить. Наталья заставила себя разжать руку — ещё чуть-чуть и стакан бы лопнул от судорожного сжатия. И этот сосед ещё сверлит и сверлит.

— Он рассказал, что ты спишь с незнакомыми мужчинами за деньги. Скажи, это правда?

Он поднял голову, и Наталья невольно отшатнулась. У сына были её глаза, теперь же они превратились в два колючих кусочка льда. Она не смогла удержать дрожь и костяшки выдали барабанную дробь по столешнице.

— Нет, н-не совсем так. Видишь ли, то, чем я занимаюсь…

— Называется проституцией, — холодно закончил сын.

Капельки пота блестели на открытом лбу, крылья носа подрагивали, на щеках красные пятна. Совсем чужой человек… Нет, это не её сын, его подменили. Где её Сережка?

— Нет, это не так. Я занимаюсь гаданием и вижу…

— Мам, что ты видишь? Отец показал мне видеозапись, где мужчина составлял с тобой договор, ты ему какую-то бумажку показывала, а потом вы вместе шли в кабинет и там…

— Что?

То был её самый первый клиент, который потребовал бумажку о профпригодности Натальи. И у неё в кабинете стояла и, возможно, ещё стоит скрытая камера? Сколько же эта камера успела записать? И что именно?

— То. Вы прошли в кабинет, и там он на тебя залез… Я думал, что ты и вправду работаешь в банке. Думал, что ты устаешь со своими проектами, а они вон у тебя какие. Проекты… — Сережка словно выплюнул последнее слово.

— Прекрати так разговаривать и дай мне всё объяснить! Я занимаюсь гаданием и это один из приемов…

— Мать, хорош меня лечить! — вскочил Серёжка. — Я же всё видел! Гадают по руке, а не по х…

— Не смей! Я это делаю ради тебя! Ты думаешь, что это доставляет мне удовольствие? — Наталья встала и только сейчас заметила, что сын почти одного с ней роста.

Когда он успел так вырасти? Ведь только вчера ещё пешком под стол ходил, а теперь стоит и тяжело дышит. Видно, что сдерживается из последних сил.

— Не знаю, но можно же найти другую работу. Не такую, как эту… другую. Если бы ты хотела, то нашла. Но отец сказал, что тебе нравится этим заниматься.

Сволочь! Какая же он сволочь! Мало того, что хочет сына отобрать, так ещё и пытается его настроить против матери. Что он ещё наговорил?

— Твой отец лгун и обманщик. Ему нельзя верить…

— Да-да, он говорил, что ты так скажешь. Мам, мне сейчас нужно всё это дело переварить. Давай, поговорим об этом позже?

Сын хотел обойти мать, но та не дала ему этого сделать. Встала на пути, как умеют вставать только матери, которые хотят оградить ребенка от опрометчивого поступка.

— Сереж, я старалась ради тебя. Ты пойми, я хотела, чтобы у тебя было всё тоже, что и у сверстников. Чтобы ты ни в чем не нуждался.

— Мам, давай позже?

Если можно представить, как человек берет в руки отвратительную ящерицу, которая запросто укусит и впрыснет ядовитую слюну под кожу, то можно понять — с каким лицом Сережка подвинул мать и протиснулся вон из кухни. Наталья упала на стул. Слез не было, лишь злость. Холодная ярость на бывшего мужа.

Андрей не стал дожидаться обещанного срока, а начал вести подлую игру исподтишка. Сколько же мерзости в этом человеке. Да и человеком его можно назвать с огромной натяжкой, так, мелкий человечишка. Откуда же в её офисе камеры? Неужели он спланировал всё заранее? Первое посещение было так давно, и он всё это время наблюдал за ней?

Наталья поежилась, словно по кухне промчалась февральская поземка. Сотню раз прав Юрий, что принес с собой ту глушилку. Нужно будет найти эти скрытые шпионские глаза и уничтожить. Растоптать так же, как бывший муж пытается растоптать её жизнь. Разломать на мелкие куски!

Спустя долгие пять минут она смогла подняться и пройти в свою комнату. Вот и позавтракали. Аппетит пропал напрочь. Сколько стуков сердца она стояла у Сережкиной комнаты? Деревянная перегородка казалась огромной пропастью, что разделяет мать и сына. На дне острые шипы стыда и разочарования, по бокам же два существа, которых эта пропасть разделила. Кто сделает первый шаг по шаткому мостику прощения?

Она не смогла поднять руку и толкнуть дверь. Постояла, послушала шорохи за дверью, но так ничего и не услышала — мешал соседский перфоратор. Она схватила телефон и вышла на кухню, отгородившись от звуков кухонной дверью. Мурлок поскребся с другой стороны, и Наталья впустила скучающего кота. Женщина набрала телефонный номер.

— Алло! Привет, Аня! Не разбудила?

— Нет, всё нормально, — раздался сонный голос подруги. — Я уже бодрячком, просто лежу с закрытыми глазами и притворяюсь спящей. И ты знаешь, у меня это довольно удачно получается.

— Ань, можно, я к тебе сейчас приеду? — слабым голосом проговорила Наталья.

— Жеваный крот! Неужели тебя обидел вчерашний программист? Дай его номер телефона, я ему всё выскажу!

— А откуда ты про него…

— Ну, ты даешь, мать! Сама же вчера, пока была у косметолога, мне звонила и хвасталась, а теперь спрашиваешь. Что этот гад сделал? Сожрал на полтинник и убежал, а ты расплачивалась? — по голосу Анны чувствовалось, что она уже окончательно проснулась и готова к действию.

— Нет, Ань, всё гораздо хуже. Так я приеду к тебе?

— Натах, всё нормально? Может, я сама приеду? У тебя голос замогильный.

— Нет, мне нужно выйти из квартиры. Нужно проветриться. Я скоро буду.

— Хорошо. Пупс, вставай. У нас скоро будут гости. Да сам пошел. Какой ты вредный по утрам! — раздалось в телефоне, и потом звуки пропали. Анна отключила телефон.

Наталья быстро оделась, замерла на миг у двери сына, но так и не решилась постучать. Порой мы не решаемся делать какие-либо поступки, а после корим себя за это. Наталья прекрасно знала о таком человеческом свойстве, но чувство вины за обман оказалось сильнее, и она отошла от двери.

Уже у двери, обув сапоги и поправляя шапку, она громко сказала в сторону комнаты сына:

— Сереж, я буду у Ани. Если проголодаешься, то в холодильнике картошка с мясом. Погрей и поешь!

Ответом была тишина и назойливый звук перфоратора.

Если бы только знать, что будет дальше… Но, как говорилось ранее, Наталья не могла заглянуть в свое будущее даже на пару часов. Только в чужое. И ни у кого в будущем она не увидела, что лобовое стекло «Тойоты» будет покрыто мелкими трещинками, которые разбегутся лучиками от эпицентра. И ни у кого не было обозначено, кто именно ударил со стороны водительского сиденья.

Как позже написали в полицейском протоколе — «удар был нанесен тяжелым, тупым предметом». Прапорщик и сержант, приехавшие по вызову, обнаружили на месте происшествия рыдающую взахлеб женщину, которая никак не могла успокоиться, и пожилого человека, пахнущего перегаром. Записали данные, составили бумаги и забрали обоих в отделение. Уже там оба человека дали свидетельские показания, а потерпевшая, записанная как Наталья Георгиевна Сазонова, написала ещё и заявление. Его заставили написать чуть ли не силой, так как на листе, прикрепленном под дворником, угрожающе чернели полурасплывшиеся буквы: «Последнее предупреждение — оставь его!»

Свидетель же, записанный как Алексей Семенович Чистников, дал показания, что это не первый случай и даже смог показать, в каких местах на колесах находились порезы. Это тоже записали, выдали необходимые бумаги для страховой компании, и мужчина увел плачущую женщину. Полицейские проводили взглядами красивую женщину, которой не повезло. У всех без исключения сложилось мнение, что это любовница какого-то толстого кошелька, которой жена оставила «последнее предупреждение». Жалости к ней не было — сама заслужила.

Наталья же не знала на кого и думать. Хотя, нет. Знала. Знала, кого ей нужно оставить. Нужно оставить сына этому уроду! Он его не получит!

— Алексей Семенович, спасибо за то, что поддержали, — Наталья пожала руку соседу на ступеньках отделения управления внутренних дел по западному административному округу третьего батальона полиции. По крайней мере, именно так было написано на табличке возле двери в здание полиции.

— Да ладно, чего там. Мимо проходил, смотрю — ты сидишь возле машины и хнычешь. Ты этой писульки что ли испугалась? Да не ссы, мы с мужиками можем охрану организовать. Знаешь, какие у нас волки? Хлеще спецназа, особенно после двухсот грамм, — подмигнул мужчина.

— Натаха, мы за тобой! — прозвенел голос подруги.

Наталья обернулась на крик и увидела в створке ворот знакомую фигурку. Гадалка набрала в грудь воздуха, чтобы попрощаться с соседом, но тот подмигнул и подтолкнул её к выходу.

— Иди-иди, я доберусь. Не благодари. Потом как-нибудь сочтемся.

— До свидания, Алексей Семенович. Всё же спасибо вам ещё раз.

Наталья вышла с территории отделения и села в «Фольксваген» Агафониных. Они недавно его купили, поэтому Дмитрий, муж Анны, пока не пускал за руль свою беспечную супругу. Вот и сейчас он сидел за баранкой важный, как персидский шах. Большие размеры и строгое лицо позволяли думать, что он совмещает должность охранника и шофера у его миниатюрной жены. И этого бритоголового Кинг-Конга Аня ласково называла «Пупс». Хотя Дмитрий был добрейшей души человек, но внешняя оболочка отпугивала при первом знакомстве.

— Как вы здесь оказались? — спросила Наталья, когда устроилась на заднем сидении.

— Серёжка позвонил. Он сказал, что у тебя что-то с машиной случилось, и ты уехала с полицией. А куда ты могла ещё уехать, если не в ближайшее отделение? Всё элементарно, Ватсон, — хмыкнула Анна.

А сам Серёжка не вышел! Он наблюдал в окно за ней, но не спустился. Неужели обида настолько захватила его сердце? Наталья почувствовала, что глазам снова стало горячо. С трудом проглотила плотный ком в горле и заставила себя улыбнуться. В зеркало заднего вида заметила, какой беспомощной и жалкой вышла эта улыбка. Убрала её и отвернулась к окну. Но Анна могла бы считаться плохой подругой, если оставила её просто так.

— Что у тебя там стряслось? — повернулась на сидении Анна.

— Да сиди ты ровно, — буркнул Дмитрий, когда нога жены чуть не ударилась о рычаг переключения передач. — Не пачкай сиденье.

Его бас перекрыл звук попсы из магнитолы. Анна хмыкнула и убрала ноги подальше. Сердито посмотрела на него, но Дмитрий сделал вид, что не видит её взгляда.