Джоан охватила внезапная паника.

— При этом потрясающего парня! — с энтузиазмом подхватила Энн, нагнетая атмосферу.

— Он уже через месяц будет у ее ног, — не унималась Лиза.

— Ладно, хватит сходить с ума, — вмешалась Джоан, которой совсем не нравилось, какой оборот принимает разговор.

— И через несколько месяцев, если она будет вести себя правильно, он сделает ей предложение, — кивая сказала Энн. — Через три месяца. Запросто!

Пол покачал головой, небрежно обхватив Джоан за плечи.

— Зачем вы пристаете к ней? Джо — мой лучший друг, и я знаю ее как облупленную. Вы хотите сказать, что стоит ей прочитать одну дурацкую брошюрку, сходить к парикмахеру — или к кому там еще? — и она вдруг превратится в чью-то жену? Бред какой-то!

Джоан тоже возразила, но совсем по другой причине:

— Нельзя сказать, чтобы меня привлекала такая перспектива…

— Она вообще из другого мира, нежели женщины, которые читают подобные руководства, — продолжал, не обращая на нее внимания, Пол. — Женщины, которые используют их в качестве плана действий, — профессионалки. Они отрабатывают каждый взгляд, каждое движение — все до мелочей. Они планомерно загоняют мужчину в угол. — Он подмигнул Джоан. — Мы ведь оба знаем, что ты не такая, правда, Джо?

Три женщины долго смотрели на него в молчании. Первой пришла в себя Джоан.

— Спасибо, — ледяным тоном сказала она и сбросила его руку с плеча. — Подставить тебе другую щеку в ожидании следующего зубодробительного комплимента?

— Что? Да брось ты, солнышко, — весело сказал Пол, легонько дернув ее за один из растрепавшихся локонов. — Ведь речь идет о том, чтобы получить предложение руки и сердца через три месяца. Давай вернемся на грешную землю.

— Я не говорю, что желаю этого, — со всем доступным ей достоинством произнесла Джоан. — Но если бы мне понадобился мистер Единственный, я смогла бы получить его. И я не делаю этого только потому, что меня вполне устраивает жизнь, которую я веду.

— Правда? — Глаза Пола сверкнули, и Джоан тут же ощетинилась. — И ты действительно веришь в это?

Джоан вспыхнула.

— Давай поспорим.

— Нет, благодарю, — хохотнув, сказал он. — Если уж нам суждено опять поспорить, я предпочел бы менее фантастический повод.

У Джоан в жилах вскипела кровь. В глубине души она вовсе не считала себя опытной соблазнительницей, отнюдь. Но слышать, с какой уверенностью об этом заявляет Пол, было выше ее сил.

— Спорим на десять баксов, что я сделаю это. — Она чувствовала, что совершает огромную глупость, но уязвленная гордость затмила ей рассудок.

Джоан сама выбрала для себя одиночество — и это была ложь, в которую она безгранично верила. Как он смеет подначивать ее!

— Десять баксов? Ты серьезно? — Пол округлил глаза, а затем произнес, уже явно забавляясь: — Это ведь не футбольное пари. И если уж на то пошло, не спор, кто дольше удержит в себе выпивку.

У Джоан застучало в висках. Ей хотелось стереть с его лица это самодовольное выражение. Слова слетели с ее языка прежде, чем она успела подумать:

— Сто долларов, Казанова! И одежда, которую я стану носить, заставит покраснеть даже тебя.

— Ради одного этого стоило бы поспорить. Иногда мне кажется, что ты родилась в джинсах и свитере, — сказал он, ухмыляясь. — И все-таки сто долларов — тоже детские игры, солнышко. Вот если бы ты сократила срок до двух месяцев, мы, возможно, и договорились бы.

— Два месяца, — согласилась Джоан, ее голос теперь весьма напоминал рык. — И двести долларов!

Его веселость как рукой сняло.

— Ладно, Джо, хватит. Ты собираешься прыгнуть выше головы.

Снисходительный тон Пола только подлил масла в огонь.

— Пять сотен!

Он уже не улыбался. Нет, теперь его лицо было скорее мрачным.

— Это смешно. Я не собираюсь больше…

— Тысяча долларов!

Энн, онемев, смотрела на них. У Лизы отвисла челюсть.

— Спорим на тысячу долларов, что через два месяца мне сделают предложение, — повторила она, неотрывно глядя Полу в глаза, словно в комнате никого больше не было. Ее руки сжались в кулаки. — Спорим на тысячу долларов, что ты не веришь в успех этого предприятия. Ты считаешь, что ни один мужчина не польстится на меня.

Пол немного помолчал, затем внимательно посмотрел на нее.

— Только если ты управишься за месяц. Он ждал, что Джоан пойдет на попятный.

Но та не дрогнула.

— По рукам.

— Ты же не хочешь этого, Джо, — сказал он, легонько встряхнув ее за плечи. — Ты просто потеряла разум!

— А ты потерял свое хваленое самообладание, — ответила она, холодно улыбаясь. — Соглашайся или отвали.

Долгие, мучительные несколько мгновений они стояли друг против друга. Затем Пол ослепительно улыбнулся.

— Ты блефуешь… и я сделаю тебя. — В его глазах вспыхнул воинственный огонь. — По рукам!

Быстрым жестом Джоан схватила и стиснула его руку. Он еще раз внимательно посмотрел на нее, затем тряхнул головой.

— Прекрасно. Я спущусь вниз и скажу мужчинам, что вы задерживаетесь, — обратился он к Лизе. — Уверен, вам потребуется несколько минут, чтобы разработать план военных действий.

Нахально подмигнув Джоан, он вышел из комнаты.

— О Боже, — выдохнула Лиза, — не могу поверить, что ты на такое осмелилась.

— Что сделано, то сделано, — одобрительно кивнув, сказала Энн. — Так, первым делом — по магазинам… Нет, постойте. Мой парикмахер! И может быть, визажист…

— Визажист — ерунда. Один день в салоне красоты — и порядок, — заявила Лиза. — Я вернусь из Испании ровно через две недели. Вы, девочки, позаботьтесь об одежде и косметике. А я разработаю стратегию.

— Тысяча долларов, — протянула Энн, с уважительным удивлением глядя на Джоан. — Невероятно!

Та процедила сквозь зубы:

— Я никогда не проигрывала Полу пари без боя. — Она схватила брошюру. — Я попробую это прочитать.

2

В восемь часов следующего утра настойчивый звонок в дверь заставил Джоан пробудиться от беспокойного сна. Она вывалилась из постели, недовольно морщась и протирая словно набитые песком глаза.

— Если это ты, Пол, то ты, наверное, уже догадался, что я сдаюсь! — крикнула она. — Я, должно быть, сошла с ума. Не мог бы ты просто оставить меня в покое?

— Ни в коем случае, — ответил приглушенный дверью женский голос. — Это Энн. Открывай.

Джоан застонала. Час от часу не легче. Она откинула цепочку и осторожно приоткрыла дверь.

— Ну? — Энн выглядела слишком уж жизнерадостной для столь раннего часа воскресного утра. — Сегодня первый день твоей новой жизни, Джоан Росс. Ты готова?

— Кто ты такая? Капитан группы матримониальной поддержки? — Джоан прошаркала в кухню и включила кофеварку. Она не собиралась выслушивать разглагольствования Энн без хорошей дозы кофеина. — К тому же я хорошенько подумала и намерена сказать Полу, что иду на попятный. Я не должна ничего доказывать…

— О нет, ты этого не сделаешь, — нахмурившись, возразила Энн и сняла с плеча большую сумку. Расстегнув ее, она стала выкладывать на кухонный стол коробочки, бутылочки и тюбики. — Если бы вы поспорили о чем-то другом, я, возможно, сама остановила бы тебя: у вас бывают на редкость идиотские пари. Но на сей раз я обеими руками за. Я уже десять лет жду, когда ты сбросишь лягушачью шкурку и предстанешь перед всеми в своем истинном обличье. Ни за что не позволю тебе отвертеться так легко.

Джоан встревоженно посмотрела на стол.

— Для чего все это?

Энн улыбнулась.

— Это шаг номер один.

— Шаг номер один? — Джоан взяла один пузырек. Этикетка была на неизвестном ей языке, и большая часть слов содержала не менее десяти слогов. — А сколько их всего?

— Это зависит от того, насколько охотно ты будешь сотрудничать.

Энн открыла шкафчик, достала пакет отрубей и смешала их в миске с водой.

— Я не собиралась завтракать, — проворчала Джоан, наливая себе кофе, — поэтому надеюсь, что это не для меня.

— Это не для внутреннего употребления. Для наружного. — Энн схватила одну из бутылочек, добавила в миску зеленой жидкости и оценивающе посмотрела на результат своих трудов. — Придется устроить небольшой беспорядок. Вот, помешай это.

Джоан мешала, с изумлением наблюдая, как Энн извлекает из сумки пластиковый мат и кладет его на пол.

— А это еще зачем?!

Энн не ответила. Она вышла на крыльцо и принесла оттуда плетеный стул.

— Иди сюда. Садись.

Джоан едва успела отпить кофе, как Энн, надавив на плечи, усадила ее на стул, не обращая внимания на испуганные возгласы подруги. Джоан попыталась бросить на нее возмущенный взгляд, но у нее ничего не получилось — помешали спинка стула и сильные руки Энн.

— Перестань, Энн, сначала ты просто надоедала мне, а теперь делаешь больно!

Энн задержала дыхание, и Джоан немедленно представила знакомое терпеливо-смиренное выражение ее лица.

— Послушай. Мне вовсе не хочется быть надоедливой или грубой, но я должна сказать тебе прямо: милая, ты нуждаешься в помощи!.. И впервые после окончания школы мы твердо намерены тебе ее оказать.

Джоан стиснула зубы. По-видимому, время мягких уговоров и дружеских поддразниваний прошло. Энн и Лиза вышли на тропу войны.

— Знаю, я кажусь не…

— Цыц! Дай мне закончить. — В голосе Энн звучала сталь. — Я не собираюсь здесь разыгрывать роль психолога, но то, что все эти годы тебя воспитывал один отец, не пошло тебе на пользу. Мы с Лизой делали что могли, но даже я знаю, что две девчонки не в состоянии заменить мать.

— Вы обе любили меня и делали то, что считали лучшим. — За что Джоан была им искренне признательна, хотя часто сводила на нет их усилия. — Это было нелегко, но видишь, теперь у меня все совсем неплохо.

— Нет, у тебя все плохо. Это мое твердое убеждение. — Энн вздохнула с явным недовольством. — Ты терпела нас, ты подшучивала над нами, но упорно продолжала считать, что ты некрасива и ни один мужчина не может влюбиться в тебя. Ты просто пряталась за фасадом «своего парня». А теперь пришло время выйти из укрытия. — Энн наклонилась и, изогнув шею, посмотрела Джоан в лицо. — И не выпячивай так подбородок.

Джоан заморгала.

— Что не так с моим подбородком?

— Он словно бы говорит: «Я буду слушать лишь то, что хочу услышать».

Джоан вздохнула.

— Хорошо. Чего именно от меня требуется?

— Чтобы ты попробовала по-настояшему. Сделай все, что в твоих силах.

— Я не прячусь, Энн. Я… Ладно, может быть, мне и следовало бы быть более смелой в общении с другими. Но мне и правда нравится моя жизнь. Я не хочу ни с кем встречаться. Я не хочу менять мой облик. Почему бы людям не принять меня такой, какая я есть?

Теперь уже вздохнула Энн.

— Однажды какой-нибудь мужчина полюбит тебя именно такой, какая ты есть, милая. Обещаю. Но если тебя вполне устраивает твоя жизнь, то почему на свадьбе Лизы ты была грустной? — Энн словно пыталась заглянуть ей в душу. — И не говори мне, что тому виной похмелье. Мы слишком давно знаем друг друга.

В том-то и проблема с друзьями детства. Они читают тебя, словно открытую книгу, смиряясь, подумала Джоан.

— Мы бы не приставали к тебе, если бы знали, что ты действительно счастлива, — сказала Энн, на мгновение обняв подругу. — Но мы не позволим тебе сдаться без борьбы и вести жизнь посредственности. Если ты дашь проявиться своей внешней красоте наравне с внутренней, ты обязательно найдешь этого единственного мужчину. Я знаю.

— Внешней красоте? Моей? — Голос Джоан дрогнул. — Кому ты пудришь мозги?

Энн нетерпеливо фыркнула.

— Мы добьемся этого постепенно, шаг за шагом. Сначала — лицо и тело. Но скоро дело дойдет и до твоих манер.

Она подняла миску и зачерпнула ладонью жутковатую на вид смесь.

— Энн, — предупредила ее Джоан, — я не позволю превращать свое лицо в тарелку… а-фрр.

Густая масса, которую Энн безжалостно налепила ей на лицо, заставила Джоан замолчать. Она закрыла глаза и покорилась неизбежному.

— Сиди смирно. Это только начало. На двенадцать у нас намечен визит к парикмахеру, а затем приготовься побегать по магазинам…

Энн продолжала с энтузиазмом перечислять пункты грандиозного плана преображения Джоан. По мере того как список рос, Джоан все труднее и труднее было бороться со слезами.

Не могло быть и речи о том, чтобы отвергнуть их помощь. Если бы это был любой другой, она бы сказала, куда именно следует деть все эти завиральные идеи и планы преобразований. Но это были самые лучшие ее подруги… подруги, которые возились с ней во время каникул, подруги, которые с восторгом приветствовали ее решение поступить в колледж, о чем так и не узнал отец, умерший за год до этого от инфаркта. Она любила их достаточно для того, чтобы терпеть постоянную и иногда назойливую опеку. Она могла бы умереть за них, если бы понадобилось.