Дана Алексеева - Гадкий Утёнок

— Так что у здесь…Cotelettes de volaille — прочитала с ужасным акцентом название блюда французской кухни. — А, котлеты, неплохо!

Я листала, заглядывалась на аппетитные картинки, и выбирала рецепты, которые окажутся по силам.

— Луковый суп… Беее. Таким Диму точно не удивишь. «Креси» — суп пюре из моркови. Ох, какая невкуснота пошла! — я перевернула книгу, и начала с конца. — Цыпленок «Ришелье», ммм, вот, другое дело. Но его приготовлю к обеду, не раньше.

Яйцо пашот… — зацепилась за название. Просто, вкусно и для завтрака самое то!

Я закрутилась на кухне и не заметила, как время пролетело время. На первом этаже пахло мясом и специями. В духовке мирно запекался цыпленок, на которого я пускала слюни через стекло. Выглядит аппетитно, скоро проверим, как он на вкус…

В дверь позвонили. Я сняла фартук и взглянула в зеркало, поправляя волосы и приглаживая складки на одежде. Неужели, Дима так рано приехал?

Открываю дверь и приветственно улыбаюсь в тридцать два зуба. Но радость сменяется недоумением. На пороге я вижу низкую худую женщину, которая растерянно смотрит на меня.

— Эээ… Добрый день, а вы к кому?

— Здравствуй, Женя. Я твоя мама.

Не знаю, сколько времени мне понадобилось, что понять смысл двух последних слов, произнесенных этой незнакомой женщиной. Я лишилась дара речи. Мне было трудно говорить что-либо в этой ситуации.

Когда-то давно я представляла себе момент, когда я встречусь со своей родной мамой и кажется, даже придумала какие-то слова на этот случай… Но сейчас все слова пропали, я была не готова к такому повороту событий.

— Доченька моя… — задрожали губы женщины, и они протянула ко мне руки.

Что-то дрогнуло внутри, и я заключила в объятия… маму… Очень непривычное слово для моих губ.

Прислонившись к ее шее я глубоко вдохнула… Всегда хотела знать, как пахнут мамы… Во многих стихах говорится о каком-то особенном родном запахе мамы, который привязывает. Возможно, я смогу что-то вспомнить из детства или просто почувствовать.

Но я не вспомнила и не почувствовала… Наверно, прошло слишком много времени.

Была ли я обиженна на свою маму, которая смогла сдать свое родное дитя в детдом? Безумно. А сколько слез я пролила в пыльную подушку! Была и злость и непонимание…но вскоре пришло смирение, которое породило желание доказать, что никакие мамы мне не нужны. Все смогу сама, пробьюсь любыми путями, стану известной на весь мир, и потом мама увидит, что она потеряла и от чего отказалась!

Детские эмоции и воспоминания захлестнули меня, и на глазах проступили слезы. Глаза мамы тоже блестели. Они светло-карие, как у меня. Лицо худое и вытянутое, мелкие морщинки разбросаны на лбу, у глаз и губ. Короткие светлые волосы с тонкими сухими кончиками прияли форму вольной прически, легкие мешки под глазами и ни грамма макияжа. Ее простая футболка, джинсы и потертые кроссовки говорили о том, что мама — простая женщина, не купающаяся в роскоши и богатстве.

— Какая же ты стала большая, Женя! — вздыхала мама, вглядываясь в мое лицо. — И в жизни у тебя все сложилось, молодец.

Мы зашли на кухню, и я поставила чайник. Мама осматривала округленными глазами дом и ахала от красиво убранства. Она что-то говорила, но половину слов пролетала мимо ушей… Я все еще не верю.

— Почему именно сейчас? — созрел мой главный вопрос.

Я хотела знать правду. Прошлое ворошить — не такое хорошее дело, но я хочу знать, что двигало этого человека на определенные поступки, что он чувствует, и кто она, моя мама?

— Ты злишься на меня, дочка… Я понимаю, нет мне прощения. Но жизнь… — она глубоко вздохнула и затрясла головой вспоминания то, что знает только она. — Жизнь — такая сложная и непредсказуемая штука…Не знаешь, что произойдет с тобой завтра.

Она с сожалением пожимала худыми плечами, обессилено подпирала голову руками, которую растирала в эмоциях ладонями. Мама рассказывала свою правду, а я слушала ее и представляла…

— Пожар лишил нас дома, все сгорело: документы, деньги, нажеджда на счастливую жизнь. В один день, я казалась на улице с маленьким ребенком на руках. Что мне оставалось делать, Женя?

- А папа?

— Дурой я была, молодой, поверила одному с виду порядочному мужчине и отдалась ему. А он поматросил и бросил. Вот так… Ребенка бы не признал своим. Из города уехал. Как родила, так и не видела его с того времени.

Я разлила чай по кружкам и выключила плиту. Аппетита уже нет. Все мысли перенеслись на восемнадцать лет назад. Я вижу, как мама волнуется переживает во время рассказа — ей нелегко все вспоминать. Получается, заставляю родную мать оправдываться за свой поступок, от этого становится неловко.

— Когда оставляла тебя, знала, что это временно… Что найду работу, сниму квартиру и заберу тебя обратно. Но произошло то, к чему я не была готова…

— К чему?

— Этот детдом расформировали, и всех детей раскидали по разным детдомам России. Я пыталась, я бегала, узнавала…но все тщетно. В жизни упеха я не добалась, с моим-о образованием одиннадцати классов. Работала техничкой, зарплата была мизерная, снимала маленькую комнату в бараке… Я успокаивала себя тем, что в приемном доме ты сыта, обута и одета. Знаю, это все звучит как глупые оправдания… Женя, прости меня.

Она встала из-за стола и опустилась на колени и начала целовать руки, умывая их горькими слезами.

— Прости меня, дуру, прости, дорогая моя!

— Перестаньте, умоляю… Встаньте. — я подняла ее с колен.

— Я не уже не держу обиды на вас… Кто я такая, что судить, Бог вам судья.

— Женечка, у тебя доброе сердце… Я знала, что ты вырастишь хорошим человеком. — говорила она и вытирала лицо от слез.

— Как вы узнали обо мне?

— Из газеты. Женя Морозова — моя девочка, хоть прошло много лет, материнское сердце не обманешь… А когда прочитала, что невеста богатого жениха — из детского дома, то сомнений вообще не осталось. Поняла, что это последний шанс. Собрала последние деньги, уволилась с работы и полетела в Москву, что бы увидеть мою доченьку…

— Можно спросить… Как вас зовут?

— О, называй меня просто мама… А вообще, Мария… Мария Морозова.

— Мария, вы наверно голодны? Сегодня я приготовила первый раз цыпленка… Хотите попробовать?

- Да, с удовольствием.

— Кто это??? — переспросил я, потому что слова Жени для меня были сродни белому шуму.

Из душа доносилось женское фальшивое пение, которое мешало мыслить трезво. Либо я свихнулся, либо там за дверью в моей ванне моется мама Жени.

— Это моя мама. — сказала она. Значит, не свихнулся.

Женя присела на диван и позвала меня присоединиться к ней. Желания сидеть не было, в голове горела лампочка «надо что-то делать». Но она упорна смотрела на меня и ждала, пока я присяду рядом.

— Для меня это так же удивительно, как и для тебя. — она встряхнула головой.

— Удивительно, не то слово. — усмехнулся я. — Ты проверяла документы у этой женщины?

— Зачем? Думаешь, она врет?

— Я не думаю… — как можно аккуратнее начал подирать слова. — Я лишь строю возможные варианты, Женя. Любая женщина с улицы может прийти и сказать, что она твоя мать. Ты ведь не помнишь, как выглядела твоя мама?

— Нет… Но то, что ты говоришь — глупости. Она рассказала все, как было. мама осталась без жилья и денег после пожара. Я не оправдываю, но… Все в этой жизни совершают ошибки. Главное их признать. И она очень раскаивается и сожалеет…

— Это хорошо…Но…

— Хочешь, чтобы я выставила ее на улицу? Она потратила последние деньги, чтобы приехать!

— Конечно, нет. Я просто хочу, чтобы ты была осторожнее и внимательнее. — мягко сказал я, чтобы не задеть ее чувств.

— А я хочу, чтобы ты научился доверять людям!

Ясно, не задеть не получилось. Женя сорвалась с места и пообедала вверх по лестнице. И почему я опять крайний?

Тяжело выдохнул и опустился в кресло. Рабочий день выдался тяжелым, и все надежды положил на спокойный вечер, но не тут то было.

— Ой, Женечка, все просто супер! Как заново родилась! — шумно и с восторгами вышла из ванны женщина в халате и с накрученным полотенцем на голове.

Я смерил взглядом новоявленную мать… Наверно, Женя пошла в отца. Сходства с матерью я не нашел. Еще один довод сомневаться в этой барышне.

— Здравствуйте, вы наверно, муж Жени, да? А я ее мама, Мария.

— Приятно… кхм… Познакомится. — выдавил я и молча смотрел на протянутую руку. Мария сориентировалась и начала извинятся и упрекать саму себя.

— Вы уж простите, что я как снег на голову. — вздохнула она. — Обременяю вас молодых, красивых… Просто я дочку нашла, спустя шестнадцать лет, Понимаете?

— Нет. — коротко отрезал я. — Я не оставлял ребенка в детском доме и никогда не оставлю.

— Обвиняете меня… Правильно, так мне и надо! Знаю, что виновата и корю себя… И буду корить всю свою жизнь. — голос женщины стал жалобным и надрывным.

Но меня это не задевало. Наверно, я бесчувственный пень или все-таки ее слова не больше, чем хорошая игра.

— Я вас не обвиняю. Вы спросили, и я высказал свою точку зрения, не более.

— Вы хороший человек, Дмитрий. Поймите, ничего дурного не желаю… Хотела увидеться с дочкой и только.

— А как вы узнали адрес?

— Говорят, язык до Киева доведет… Вы известный человек, Дмитрий, все что могла, все узнавала. Ниточка по ниточке и привела дорога меня к Жене. От судьбы не уйдешь.

Что ж ты свою славную стратегию не применила раньше?

— Ладно… — не начал вступать в словесные перепалки раньше времени. Не пойман не вор, как говорится.

— Если вы не возражаете, я поднимусь к себе в комнату?

— Да, конечно. — кивнул и проводил ее взглядом.

* * *

Еле слышные неуверенные звуки клавиш доносились со второго этажа. Я поднялся в гостиную и увидел, как Женя сидела за пианино и пыталась наиграть мелодию. Выходило не очень. Но она старалась.

Не хотел мешать ей, поэтому застыл в дверях и любовался на нее со стороны. Параллельно Женя смотрела обучающее видео и пыталась повторить все за учителем. По ее недовольным вздохам было сразу понятно — желаемого результата нет, и ее терпение на исходе. Вот она отбросила телефон в сторону и откинулась на спинку стула, протяжно выдыхая.

— Перестань думать…

— Что? — она резко обернулась на голос. — Что ты тут делаешь?

— У тебя слишком много мыслей в голове.

Я подошел к ней со спины, практически обхватывая ее руками, и коснулся пальцами клавиш. Я наиграл ту простую мелодию, которую пыталась выжать из себя Женя.

— Красиво… — протянула она.

— И у тебя получится. Просто расслабься. — шепнул я на ухо.

— Сложновато будет… Когда ты так близко, кхм.

— Ну мы же любим сложности, да? Давай попробуй. — даже не думал отстраняться.

Она сделала попытку, и сама поняла, что не вышло.

Я накрыл ее ладони своими, отчего Женя вздрогнула и посмотрела на меня.

— Расслабь пальцы, они у тебя слишком деревянные. Чувствуешь, как расслабленны мои? Да? — Женя кивнула. — У тебя каждая звук живет отдельной жизнью, нет гармонии, целостности…

Женя попробовала еще раз. Получилось лучше. Хорошая и внимательная ученица.

— А сейчас закрой глаза, и не думай ни о чем. Ты знаешь эти четыре клавиши, твои пальцы чувствуют их, и этого достаточно. Будешь все время мазолить их глазами, они станут меньше…

— Да?

Я рассмеялся.

— Нет, но ты можешь так думать.

— Хорошо, я поняла.

Она сыграла, и я довольно улыбнулся. Женя сама была рада результату. Ее алые щечки пылали под моим взглядом, который я не хотел уводить. Я поймал момент для откровенного разговора.

— Извини, что был так категоричен. Возможно, я действительно слишком мнителен и разучился доверять людям.

— Бывает такое, что ждешь чего очень долго, а оно всё не наступает. — тихо и грустно сказала она. — И как только перестаешь ждать — оно сразу дает о себе знать. Я ждала маму очень долго и вот дождалась… Она была единственная, ради которой стоились мои мечты, такие вот детские заморочки.

— Я понимаю тебя, Женя. — аккуратно приобнял ее за плечо. — Для ребенка мама — это всё. И нет ничего хуже, чем быть потерянным или никому не нужным. И я бы очень хотел верить в то, что все на самом деле так, как говорит Мария.

— Сегодня я стала самым счастливым человеком на планете, потому что обрела то, что когда-то потеряла… А точнее кого-то. Могу ли я оборачиваться на прошлое, когда все самое чудесное происходит здесь, в настоящем? Я даже не могу выразить словами все то, что чувствую сейчас.