В итоге, обед прошел в приятном общении на совершенно отвлеченные темы. Еда оказалась невероятно вкусной, а Давид – чутким и остроумным собеседником. Несколько раз он искренне сокрушался, что я видела набережную только из окна номера в отеле.

– Быть так близко у моря и не коснуться его – ошибка, которую непременно нужно исправить. Вы ведь здесь всего на несколько дней?

– Так и есть, – за меня почти все время отвечал Малкин, зато запретить смотреть он мне не мог. – Послезавтра у нас фотосъемки в пустыне Негев. Ну и, если контракт на съемки в фильме не будет подписан, поедем дальше.

– О, мой друг, давайте не будем торопить события, – улыбался Давид, – раз уж у вас все равно дела в пустыне, то мы можем потом все вместе поехать в город Эйлат. И там, присмотревшись к Максиму Андреевичу поближе, я приму окончательное решение. К тому же, в Эйлате уже будет ждать Индира. Она утверждена на главную роль, и ее мнение о будущем партнере не менее важно.

Продюсер говорил с некоторой ленцой, поглядывая то на меня, то на начальника, то на самого Старовойтова. Последний слушал внимательно, кивал и странно косился в мою сторону.

В какой-то момент появилось ощущение, что торг идет как раз не за его, а за мою скромную персону. То есть казалось, что Давид намекает: отпустите девушку со мной – будет вам счастье, но Малкин упорно намеков не понимал. А Старовойтов с интересом смотрел спектакль.

Прислушавшись к себе, я вдруг поняла, что совершенно не расстроена от того, как складывается ситуация. Как ни крути, а понравиться красивому богатому еврею – это хорошо. И, к тому же, я бы с удовольствием погуляла по набережной вместе с ним, слушая комплименты и вдыхая морской воздух. Не корысти ради, а… Впрочем, да, чего уж там – у меня был свой интерес и голый расчет. Малкин все равно меня добровольно не отпустит, а Тель-Авив манил огнями, пробуждая в душе нечто давно дремавшее. Инстинкт самки, что ли?

В общем, немного подумав, решила показать Давиду, что тоже не прочь посмотреть местность в его обществе. Только бы он смог отвоевать меня у начальства!

Не помню, в какой момент начала усиленно вспоминать, как нужно стрелять глазками. Первые два выстрела прошли вхолостую, третий попал в неудачно поймавшего мой косой взгляд Макса. Звезда закашлялся, подавившись свежевыжатым соком. Поняв свою ошибку, решила больше не травмировать мужскую психику. Все-таки флирт никогда не был моим коньком.

Пришлось действовать топорно, по старинке.

Томно вздохнув, посмотрела на окно ресторана и шепнула, словно в никуда:

– Потрясающий город. Мечта. Когда-нибудь я вернусь сюда просто для того, чтобы прогуляться по его волшебным улочкам…

За столом повисла тишина. Малкин, как раз собравшийся что-то сказать, уставился на меня, вскинув брови, а Давид ободряюще улыбнулся:

– Многие приезжают сюда и влюбляются с первого взгляда, – пылко сказал он и добавил чуть тише: – Не только в город.

– Поверим тебе на слово, – хмуро кивнул Малкин. – Давайте попросим счет. У нас с Ульяной Михайловной еще дел по горло.

– Да, но в шесть вы будете свободны? – не сдавался Давид.

– С чего бы это? – поразился шеф.

– Хорошо, тогда в восемь? – спокойно отсрочил время встречи продюсер. – Вы прогуляетесь со мной этим вечером, Ульяна Михайловна? Тель-Авив становится еще более прекрасным после захода солнца. Кроме того, завтра вам непременно нужно посетить Шук Кармель. Это рынок. Все туристы остаются под впечатлением.

О да! Как красиво все это звучало. Как буйствовала моя фантазия! И как шумно дышал слева от меня Малкин…

– К сожалению, мы приехали сюда для того, чтобы работать, – заученно сообщила я, делая самую трагическую мину из всех возможных. – А достопримечательности никуда не денутся. И, когда-нибудь…

– Хорошо-хорошо, – сдался Давид, – но в восемь я все-таки заеду в ваш отель в надежде на чудо. Вдруг Александр смилостивится над своей прекрасной помощницей?

И, клянусь, в этот момент светло-голубые глаза босса недобро блеснули сталью.

– Ну, а теперь вынужден откланяться, – продюсер широко улыбнулся. – Был очень рад встрече и новым знакомствам. И не волнуйтесь за счет. Вы гости в моей стране, все оплачено. До скорой встречи.

Легко поднявшись, он пожал руки Малкину и Старовойтову, кивнул и удалился, шепнув мне доверительное:

– Не прощаемся, Ульяна Михайловна.

Вот вам и жадные евреи! Сколько анекдотов я слышала на эту тему, а сегодня, буквально за час, стереотип был полностью сломан. Щедрый, красивый, поджарый Давид Фельдман совершенно не вписывался в созданную людским трепом картину мира, и от того становилось еще интереснее.

Стал ли Малкин добрее после встречи в ресторане? Нет. Стал ли веселее Старовойтов? Ответ тот же. Мои сопровождающие взгрустнули, тогда как я пребывала в самом радужном настроении.

Пока мы не вернулись в отель.

Глава 14

– Так, Макс, если Давид не возьмется за нас, то придется брать на вооружение план Б, – Александр Сергеевич заложил руки за спину и прошелся по комнате, обдумывая собственные слова.

– Карелия? – уточнил Старовойтов, и в голосе его ясно слышалась тоска.

– Она самая. И рисковый проект Федулова.

Малкин резко остановился, посмотрел на меня и тихо произнес:

– Ошибкой было тащить с собой Ульяну!

– Почему это? – поразилась я, вскакивая с дивана.

– Вот именно, почему? – удивился Макс. Потянувшись, как кот, он прищурился и выдал: – Наоборот! Она наш счастливый билет! Ну-ка, покажи, Михална, что у тебя есть из шмоток? Будем соблазнять прекрасного Давида твоими прелестями.

– Что?! – у меня аж словарный запас кончился.

– Мы не занимаемся сутинерством, – поморщился Малкин, но смотрел при этом на меня плотоядно, явно прикидывая, где там эти самые прелести.

– Конечно, не занимаемся, – Макс покладисто кивнул, плавно поднялся и подошел ко мне. Схватив за плечи, крутанул вокруг оси, поцокал языком и добил: – Жалко, что все знакомые гримеры далеко.

– Ты офигел?! – не выдержав, дернула плечом и отступила на шаг, тут же столкнувшись с каменным торсом начальства.

– Спокойно, Рыбкина, – скрежеща зубами, сказал шеф. – Мы же тебя не спать с ним посылаем.

– С кем?

– С Фельдманом, – охотно пояснил Макс. – Погуляешь с мужиком, улыбнешься лишний раз, намекнешь, что очень одинока. А спать с ним и правда не надо. На первом свидании – не комильфо. По себе знаю, таких не запоминают. А нам важно что?

– Что? – как-то на автомате спросила я.

– Поддержать его интерес! – веско задрав указательный палец, Старовойтов подмигнул, хлопнул по моей челюсти, грозившей вот-вот с грохотом отвалиться, и вернулся на диван. – Ну? Покажи, что там у тебя в девичьем арсенале?

– Александр Сергеевич! – возмутилась я, оборачиваясь к начальнику. – Это что такое?

– Это твоя премия, – честно ответил он. – И отдых, о котором ты так мечтала.

– Давай, Рыбкина, соглашайся, – снова вклинился Макс. – Одно свидание погоды не сделает. Тем более, Давид не какой-то жирдяй с двумя подбородками. Был бы я прекрасной девой, все роли в миг стали бы моими.

– Ты аморальный тип, – проговорила, складывая руки на груди. – А я не такая.

– Уверена?! – Малкин хмыкнул, но без тени улыбки на лице. На его скулах заиграли желваки. – Значит, сегодня мне показалось, что ты напрашивалась на свидание с Фельдманом?! И в итоге, вместо того, чтобы говорить о карьере Макса, мы обсуждали несчастную девушку, которой не дают поплескаться в море. Рыбкина, ты хотела набережную? Будет! Хотела купальник? Купим. Что там еще?

– На рынок хочу, – неожиданно даже для себя ляпнула я. – Завтра. С вами. И потом упомянете при Регине, что помогали купальник выбирать.

Малкин на миг побагровел. Я даже решила, сейчас грянет гром. Но Макс встал между нами и очень серьезно попросил:

– Только глазки ему не строй, Михална, умоляю. Молчи побольше, улыбайся, соглашайся. Сможешь? Или отрепетируем?

– Я еще согласия не дала!

– Сможет! – вбил заключительный гвоздь Малкин. – А завтра на рынок отправимся.

В общем, не успела я оглянуться, как оказалась втянута в сомнительную авантюру и сразу же в красках почувствовала всю прелесть двойных стандартов. Еще час назад, когда свидание с Давидом было моим выбором и желанием, на него очень даже хотелось пойти, а сейчас, когда это возвели в ранг партийного задания – уже не особо.

– Итак, Рыбкина, что у тебя в чемодане? – Не успела я что-то сказать, как Старовойтов открыл мой багаж и, не стесняясь, вытряхнул его содержимое на диван.– Воу, какой прикольный бюстик!

Макс покрутил в руках кружевную тряпочку и подмигнул… почему-то мрачному Малкину, который сел в кресло и, скрестив руки на груди, с молчаливым неодобрением наблюдал за процессом.

– Ты что творишь, звезда недоделанная?! – наконец-то отмерла я и, метнувшись вперед, забрала у Старовойтова белье.

– Очень даже доделанная, – спокойно возразил Макс, вновь закопавшись в вещи и выудив легкое бирюзовое платье. – Симпатично на первый взгляд, но надо мерить. Рыбкина, а короче у тебя что-то есть? Вверху нам показывать Фельдману нечего, так надо хоть ногами впечатлить.

Вот сволочь, а?!

– Я вообще-то никого тут соблазнять не собиралась.

– Это правильно, – подал голос Александр из своего кресла.

– Не прав ты, Саныч, – покачал головой Макс, вынимая юбочку и критически рассматривая ее на просвет. Я уже смирилась с этим беспределом, только забрала пакет с бельем, из которого, собственно, и вывалился шальной лифчик. – Соблазнять как раз надо, но красиво и, главное, не давать! Саня, как думаешь, мы успеем до вечера раздобыть нашей Рыбке труселя верности?

– Верности кому? – устало поинтересовался Малкин, с нажимом массируя виски.

– Глупый вопрос! Тебе, мне и работе разумеется. Ну что, Уля, как только вечер перестанет быть томным, говоришь Давиду, что другим отдана и будешь век им верна.

В этот момент Макс вытащил очередной костюм, и вслед за ним из кучи вещей выпал мой дневник, смачно шлепнулся на пол и… раскрылся.

– О, тетрадочка! – радостно воскликнул Макс, но поднять не успел, так как я перехватила свою прелесть едва ли не в прыжке. За эти пару секунд в голове уже успела развернуться леденящая кровь картина того, как Старовойтов с выражением зачитывает мои записи. Вторым дублем была сцена “убиение Иваном Грозным своего сына”, только вместо царя был Малкин со зверским выражением лица, а в окровавленном теле я узнавала себя.

Но я успела! Трепетно прижав к груди тетрадку, которую проводили любопытным взглядом, я гневно посмотрела на нашу звезду и рявкнула:

– Хватит рыться в моих вещах!

А после подхватила то самое бирюзовое платье и удалилась в ванную. Переодеваться.

Сразу же после того как за мной захлопнулась дверь, я в панике огляделась. Куда девать дневник?! В полотенца спрятать? Найдут! Под ванну? Уборку в номере делают ежедневно, тоже отыщут и, конечно же, заботливо положат на видное место.

В голове вновь в красках предстала картинка “дубль два”.

Через тридцать секунд лихорадочного осматривания помещения, я впилась взглядом в решетку вентиляции. Вот!

Отлично!

К счастью, снялась она легко и просто, потому я аккуратно засунула тетрадь в трубу и поставила решетку обратно.

Спрятав улики и выдохнув с облегчением, я, немалыми трудами, как змея старую кожу, все-таки стянула с себя белое платье и натянула легкий шифон. Он обнял тело как морской бриз, невесомо скользя по коже, и я, немного покрутившись возле зеркала, довольно улыбнулась.

Платье в греческом стиле подчеркивало хрупкость фигуры, а бирюзовый цвет выгодно оттенял кожу, делая ее не блеклой, как обычно, а фарфорово-прозрачной. Даже Максовы запросы в плане ног отчасти реализовались! Подол, длиной до колен, оставлял простор для полета фантазии, но открывал достаточно для того, чтобы она разыгралась как следует.

Когда я распахнула дверь, желая явить себя миру, дабы он восхитился, то застала начальство и актера в разгаре очередной ссоры. Вернее, Малкин как раз заканчивал очередную длинную и занудную речь:

– … мы уважаемое агентство и еще никогда не прибегали к таким методам, ставя профессионализм превыше все…

В этот момент он взглянул на меня, на несколько секунд завис с расфокусированным взглядом, особо задержавшись почему-то на босых ступнях. Я поежилась, потерла одну лодыжку о другую и, кашлянув, спросила у Старовойтова: