Сайра наблюдала за всем происходящим из дальнего тихого уголка зала. Она впервые увидела принца Селима и решила воспользоваться представившейся возможностью, чтобы как следует присмотреться к своему будущему хозяину. Он был высок и строен, с бледной кожей, доставшейся ему от матери, и светлыми глазами. Его темные, слегка вьющиеся волосы виднелись из-под небольшого белого тюрбана. Чисто выбритое лицо сохраняло серьезное выражение, и лишь изредка губы кривились в легкой улыбке, а в глазах сквозил искренний интерес ко всему, что происходило перед ним. Рядом с принцем стоял раб, держа в руках серебряный поднос, на котором лежало шесть расшитых платков из белого шелка.

Фирузи была третьей по счету. Едва она остановилась перед принцем, Селим дал знак рабу, тот спустился с возвышения и подал девушке один из платков. По залу прокатился шумный вздох одобрения.

Второй принц выбрал молодую испанку с оливковой кожей, глазами цвета топаза и роскошными каштановыми волосами. Ее звали Сарина. Она заняла место у подножия возвышения и первым делом хмурым взглядом смерила Фирузи.

Затем Селим выбрал миниатюрную индианку по имени Амара. Она смущенно потупила красивые карие глаза, когда раб передал ей шелковый платок, и зарделась, поймав на себе улыбку принца.

Зулейку выбрали четвертой. Султан кивком головы подозвал к себе Хаджи-бея.

— Я раньше не видел этой девушки, — сказал он. — И той роскошной блондинки тоже.

— Они новенькие, мой господин. Ваш гарем постоянно пополняется и обновляется, а это первый торжественный прием за последние несколько месяцев, поэтому неудивительно, что вам попадаются новые лица.

Девушки продолжали проходить перед принцем, но на подносе у раба по-прежнему лежали два оставшихся платка. Наконец к возвышению подошла Сайра. Длинное покрывало скрывало ее ступни, и, казалось, она подплыла словно лебедь. Раб снял покрывало. В ту же секунду султан резко подался всем телом вперед, жадно проведя кончиком языка по губам. Кадины, которые до того момента негромко переговаривались между собой, мгновенно замолчали и стали буравить глазами потенциальную соперницу.

В пятый раз Селим дал знак рабу, державшему поднос, и тот передал шелковый платок Сайре. Девушка на мгновение приложила его ко лбу, потом к губам и заняла свое место среди четырех ранее выбранных красавиц.

— Еще одна новенькая, Хаджи-бей? — спросил султан негромко.

— Да, мой господин.

— Как давно она в моем гареме?

— Четыре месяца, мой господин.

— Почему я ее до сих пор не видел?

— Она долго не хотела смириться со своей судьбой и до самого последнего времени не поддавалась приручению.

— Ага, понимаю… — проговорил султан. В голосе его уже угадывалось раздражение. — Значит, я должен как последний болван тихо сидеть и смотреть, как мой сын забирает от меня самых красивых женщин! Я уже начинаю жалеть о том, что позволил ему выбрать для себя наложниц из моего гарема.

— Не стоит жалеть, мой господин. Вы проявили великую щедрость. Поверьте мне, эти девушки — всего лишь полудрагоценные каменья в сравнении с теми жемчужинами, которых я сегодня не привел сюда, — с улыбкой проговорил ага кизляр.

Султан довольно усмехнулся:

— Ты всегда был мне предан, Хаджи-бей. Прости своего господина за то, что он на минуту усомнился в тебе.

Ага поклонился султану. А в это самое время раб с подносом по кивку Селима отдал последний платок красивой уроженке северной Греции с золотистыми волосами, мраморно-белой кожей и васильковыми глазами. Ее звали Ирис.

— Ты сделал хороший выбор, сын мой, — проговорил Баязет таким тоном, словно хотел сказать, что на самом деле Селим сделал слишком хороший выбор. Потеря рыжеволосой красавицы все еще не давала ему покоя. — А теперь позволь представителям иностранных держав и наших провинций поднести тебе свои дары.

Хаджи-бей дал знак девушкам из нового гарема принца приблизиться. Он указал им, куда сесть, и устроил все так, что Сайра, Зулейка и Фирузи были ближе остальных к принцу.

Рабы снова распахнули высокие двери в зал, допуская многочисленную и красочную процессию. Первыми со своими дарами получили право подойти представители иностранных держав. Египет подарил Селиму обеденный сервиз на двенадцать персон с прелестными золотыми блюдами и украшенными драгоценными камнями звонкими бокалами. Монгольский хан подарил великолепного вороного жеребца и двух красивых кобылиц. Индийский правитель прислал широкий золотой пояс, инкрустированный сапфирами, рубинами, изумрудами и бриллиантами. Другой принц из Индии прислал двух карликовых слонов. Из Персии — разноцветные шелка, которые считались лучшими в мире. Венецианский Левант преподнес принцу Селиму хрустальную вазу в четыре фута высотой, доверху наполненную бледно-розовым жемчугом. Причем все жемчужины отличались безупречно круглой формой и были одинакового размера.

Затем пришла очередь даров провинций Османской империи. Их представители раскладывали подарки перед возвышением. Поражающие своей красотой ковры, шелковые кисеты с луковицами тюльпанов редких цветов, клетки с экзотическими птицами, несколько карликов-евнухов, хор кастрированных мальчиков, славящихся своими дивными голосами, новейший телескоп в корпусе из слоновой кости с серебряными обручами. Телескоп в дар принцу прислала Магнезия, и этот подарок особенно пришелся молодому человеку по душе, ибо он питал самый живой интерес к астрономии.

Гора подарков становилась все выше, а Сайра тем временем исподволь наблюдала за Бесмой, матерью принца Ахмеда. Та сидела неподвижно, и лицо ее, скрытое под полупрозрачной вуалью, было бесстрастно, но все же во взглядах, которые она то и дело бросала на Селима, читались ненависть и зависть к великой чести, которая была ему оказана султаном.

Сайра крепко задумалась над этим, а позже, когда церемония поднесения даров закончилась и внимание присутствующих отвлекли красивые танцовщицы, она осторожно коснулась руки принца. Тот никак не ожидал столь смелого шага от девушки, поэтому даже вздрогнул.

— Прошу простить недостойную рабу за дерзость, мой господин, но позвольте сказать вам кое-что Принц утвердительно кивнул.

— Обратите внимание на госпожу Бесму. На поверхности воды все тихо и спокойно, но в темной глубине бурлят опасные течения. Не разумно ли будет умаслить растревоженное море?

— Моя рабыня, оказывается, не только прелестна, но и умна, — ответил Селим. — Я последую твоему совету.

Когда представление было окончено и Баязет уже хотел объявить о завершении торжественного вечера и уйти. Селим поднялся со своего места и упал ниц перед султаном.

— Да, сын мой?

— Мой господин, мне, конечно, нечего и помышлять о том, чтобы сравниться с тобой в щедрости и благородстве, но позволь попытаться? — С этими словами он достал из атласного кисета сапфир размером с куриное яйцо, дар багдадского халифа. — Прими в дар от меня, отец, этот незначительный пустяк.

Широкий жест со стороны сына пришелся Баязету очень по душе. Он взял сапфир.

— Для жемчужин отцовского гарема… — продолжил Селим. Он достал из венецианской вазы две пригоршни крупного жемчуга и вручил их третьей и четвертой кадине султана. Затем повернулся к Бесме:

— А главному сокровищу султанского сераля я хочу преподнести опал из копей царя Соломона, хотя его огонь и красоту даже близко нельзя сравнить с твоим огнем и красотой. Он велик, но, конечно, меньше твоего сердца. Твоему сыну, любимому брату Ахмеду, я хочу подарить хор мальчиков, дабы он утешал его в краткие минуты печали и развлекал в долгие часы веселья.

У Бесмы был такой вид, словно она только что проглотила ежа. Слава Богу, лицо ее было скрыто вуалью.

— От моего имени, от имени сына и кадин великого султана благодарю принца Селима за его щедрые дары, — кисло проговорила она.

— Неплохо, сын мой! — воскликнул султан. — Неплохо! С этими словами он поднял украшенную перстнями с драгоценными каменьями руку, объявил об окончании вечера и удалился, сопровождаемый свитой и кадинами. Затем построились и вышли гедиклис султанского гарема.

Большой зал опустел, в нем остались только принц Селим, женщины его нового гарема и Хаджи-бей, который наконец смог вздохнуть облегченно и не скрывать своих чувств. Широко улыбаясь, он приблизился к принцу;

— Пойдем, мой господин Селим. Я приготовил для тебя ночлег, а завтра после утренней молитвы ты со своим гаремом отправишься из Эски-сераля в дорогу.

— Куда? Мне никто ничего не говорил, кроме того, что теперь я назначен правителем Крымской провинции, до которого два дня пути.

— Много лет назад, мой господин, твой отец подарил твоей матери небольшой дворец, выходящий окнами на Черное море. Теперь он твой. Госпожа Рефет будет сопровождать тебя туда вместе с гаремом.

— Да хранит тебя Аллах, мой старый друг, — ответил принц. — Со мной тетушка будет в безопасности. Кадины моего отца ненавидят ее за верность мне.

— Знаю, — сказал она. — На ее жизнь уже дважды покушались.

— Что ты сказал?!

— Не сердись, мой господин. Я говорю тебе это только для того, чтобы ты был настороже. Но пойдем, здесь даже стены имеют уши. Поговорим позже. — Он обернулся к девушкам, замершим в ожидании. — Следуйте за мной, дети мои. Пора отдыхать, час поздний.

Покинув Большой зал, они прошли вслед за Хаджи-беем по длинным извилистым галереям в просторные покои, где их ожидала госпожа Рефет. Нехитрые пожитки девушек за исключением пижам были уже уложены перед дорогой.

— Отдыхайте, дети мои. Завтра рано утром мы уезжаем, — сказала госпожа Рефет.

— Но вдруг принц призовет кого-нибудь из нас сегодня? — спросила Сарина.

— Этого не будет, — ответила Рефет.

— Откуда тебе знать? — не унималась девушка.

— Сарина, ты сегодня слишком переволновалась и забыла о манерах, которым тебя учили. Учти, пожалуйста, что твое положение не изменилось, несмотря на то что принц Селим включил тебя в число своих избранниц. Ты по-прежнему всего лишь рабыня, простая гедиклис и таковой останешься до тех пор, пока тебе не удастся доставить приятные мгновения своему господину. Предупреждаю: этого может никогда не случиться, если ты и впредь будешь забываться. Турки не питают уважения к невоспитанным женщинам и карают их за это.

У Сарины хватило ума смущенно зардеться после этого справедливого выговора. Пробормотав извинения, она стала расправлять свою постель. Рефет пожелала спокойной ночи каждой девушке отдельно. Потом, когда они все легли, добрая женщина приказала рабу затушить лампы и вышла из комнаты.

— Не пускайте сюда никого, кроме меня и ага кизляра, — сказала она вооруженной охране у дверей, — иначе не сносить вам головы.

Рефет отправилась в соседние покои, где ее ожидали принц Селим и Хаджи-бей.

— Здесь можно спокойно поговорить, — сказал евнух.

— Слава Аллаху! — воскликнула Рефет. — Как я счастлива, что мы завтра покинем Эски-сераль! — Повернувшись к племяннику, она добавила:

— Как мне отблагодарить тебя, сын мой?

— Стыдно сказать, но идея взять тебя, тетя Рефет, исходила от Хаджи-бея. Я как-то не подумал…

— Его высочество и сам предложил бы это, не будь он так загружен различными делами. Я устроил это, стремясь лишь снять часть груза с его плеч.

— В последнее время ты много чего для меня стал устраивать, Хаджи-бей, — усмехнувшись, проговорил принц. — Теперь объясни, почему ты выбрал для меня именно этих трех красавиц.

— Каждая из них достойна стать твоей кадиной, мой господин. Повинуясь воле твоей матери, я в конце прошлого года покинул Константинополь и отправился на поиски женщин, достойных чести называться твоими женами. Это должны были быть невинные девушки, к тому же совершенно незнакомые с нашей гаремной системой. Я сразу рассказал им, что их ждет впереди, и заручился их поддержкой. Они преданы тебе всецело, мой господин. Фирузи с Кавказа, я приобрел ее в Дамаске. Зулейка из Китая, я нашел ее в Багдаде. Сайра же родилась в стране, которая называется Шотландия. Это к северу от Англии. Я купил ее в Кандии. Именно с ней я связываю главные надежды. Девушка обладает удивительно гармоничным сочетанием ума и красоты. Больше того, порой в ней угадываются и зачатки мудрости. При бережном обращении она в один прекрасный день может стать бесценной и незаменимой. Кроме того, Сайра просто прелестна. Надеюсь, она сумеет доставить тебе немало приятных мгновений жизни, мой господин.

— Я уже имел удовольствие познакомиться с ее мудростью сегодня. Ведь это она посоветовала мне поднести дары Бесме. Хаджи-бей и Рефет заулыбались.

— Птенчик быстро учится летать, — заметил евнух.

— У нее удивительные глаза, — продолжал принц. — Будто изумруды. Редкий цвет для глаз. Они чистые-чистые, и в них можно заметить черные и золотистые искорки, словно лилии в спокойном пруду.

— Значит, тебе пришелся по душе мой выбор, господин?

— Да, но это, похоже, не понравилось моему отцу. Будем надеяться, что у тебя еще остались в запасе девушки, равные по красоте моим. Иначе он отнимет у меня мой гарем. Про Сайру я уже сказал. Да и Фирузи с Зулейкой прелестны. Воистину тебе помог сам Аллах отыскать три таких сокровища. Ну а что ты думаешь о моем собственном выборе?