Бертрис Смолл - Гарем

— Двести. Это все, что я плачу.

— По рукам! — воскликнул Давид бен Кира. — Я дам тебе телегу и возницу, чтобы доставить рабов во дворец. Ты хочешь забрать их прямо сегодня, мой принц?

— Да, но обойдемся без телеги, Давид. Мы не можем тащиться как черепахи, потому что я должен быть дома завтра вечером. Лучше дай мне четырех лошадей. Я верну их, когда в следующий раз буду в Константинополе.

Давид бен Кира поднялся из-за стола:

— Все будет сделано, мой господин. Через полчаса ты можешь уезжать.

Дав знак рабам следовать за собой, он вышел из комнаты.

— Эй, сорванец, — обратился Селим к Фирузи. — Скажи этой девушке, что ее муж тоже поедет с нами.

Фирузи подошла к рабыне, которую звали Мариан, и коснулась ее руки.

— Не бойся, — мягко проговорила она. — Мой хозяин купил тебя, чтобы ты служила его жене, но он также купил и твоего мужа, который будет у него секретарем. Через несколько минут ты с ним увидишься. А теперь следуй за Давидом бен Кирой.

— Поблагодари за меня своего хозяина, — ответила девушка, по цехам которой катились слезы. — Без Алана я умерла бы здесь. Если уж нам суждено быть рабами, то мы будем верно служить твоему господину.

И она вышла вслед за Давидом и Арсланом.

Фирузи вернулась к Селиму:

— Я передал твои слова, хозяин. Девушка тебе очень признательна. Думаю, у нас с ней не будет неприятностей.

— Из тебя вышел неплохой парнишка, Фирузи, — негромко заметил Хаджи-бей.

— Ты узнал меня! А я-то радовалась, что мне удалось тебя обмануть!

— Тебе это удалось бы, дитя мое, если б ты догадалась спрятать от меня свои удивительные глаза. — Он повернулся к Селиму:

— Весьма опасную игру ты затеял, сынок. К чему весь этот маскарад? Если обо всем прознает Бесма, она это как-нибудь использует, не сомневайся.

— Она была нужна мне для того, чтобы выбрать подарок для Сайры. Как видишь, Фирузи блестяще справилась с этим. К тому же о том, что она поехала со мной, не знает никто, кроме тетушки Рефет, Для всех остальных Фирузи просто немного прихворнула. Так что не о чем беспокоиться.

— Пожалуй. В твой гарем Бесме удалось пристроить всего одного своего шпиона.

— Кто он, Хаджи-бей? Назови мне его имя!

— Селим, Селим… Если я назову тебе его имя, ты его убьешь, а это не в наших интересах. Поверь мне, этот раб занимает очень низкую должность и никак не способен навредить твоим женщинам.

— Хорошо, друг мой ага. До сих пор ты всегда давал мне мудрые советы, и у меня нет оснований сомневаться в тебе сейчас.

— Ты уже взял себе новую икбал. Селим?

— Нет, но, когда мы вернемся во дворец Лунного света, Фирузи придется ступить на Золотую тропу. А, сорванец? Фирузи покраснела и потупила глаза.

— Да, мой господин, — прошептала она.

— А как остальные? — спросил ага. — Ты доволен ими?

— Это как если бы мне принесли на подносе изысканные сладости после длительного поста, дружище ага! Одна конфета вкуснее другой. Но дурак на моем месте сожрал бы их все разом, а умный человек будет не спеша смаковать каждую по очереди.

— Неплохо сказано. Селим. Твой выбор кажется удачным, впрочем, меня по-прежнему беспокоит испанка.

— Моя язвительная Сарина? Что ты, ага! У нее доброе, открытое сердце. Сайра тут же раскусила ее. И потом Сарина прекрасная садовница. Она хорошо управляется в моем саду и превратила его в настоящую жемчужину.

— Ладно, — улыбнулся ага. В это время в дверях комнаты вновь показался хозяин дома. — Так что, Давид? У тебя все готово?

— Да, уважаемый ага. Новые рабы принца уже посажены на лошадей и ждут во дворе.

Они поднялись из-за стола и вышли во двор. Селим сунул в руку пожилого еврея кошелек:

— Вот тебе деньги. — Он достал из кармана и протянул Давиду крупный бриллиант желтоватого оттенка. — А это мой подарок. В знак благодарности.

У еврея загорелись глаза.

— О, мой принц!.. Какая щедрость!.. Если тебе когда-нибудь еще понадобятся мои услуги… Стоит только обратиться…

— Я запомню это, Давид.

— Молодец, сынок, — шепнул принцу на ухо Хаджи-бей и уже громче сказал:

— Ну, прощай.

Ага кизляр влез на свои носилки и дал знак рабам. Те подхватили носилки и скрылись с ними под аркой.

Принц Селим, его «мальчишка», татары и новые рабы быстро покинули столицу. Когда солнце закатилось за горизонт, вдали показались древние развалины. Там и решили заночевать. Фирузи наконец-то смогла перевести дух. Первое их путешествие во дворец Лунного света заняло трое суток, а сейчас они летели словно птицы. Правда, тогда вместе с ними тащился огромный караван с рабами, женщинами и различными припасами для дворца. И они ехали по главной дороге. Вчера же утром принц выбрал более короткий путь до Константинополя, и еще до захода солнца на горизонте показались столичные купола. Сейчас они ехали, пожалуй, несколько медленнее. Дело в том, что Мариан не очень хорошо сидела верхом.

Фирузи рада была остаться одна на лоне природы. Она выросла в Кавказских горах и довольно часто ночевала под открытым небом с отцом и братьями. Запрокинув голову, она устремила взгляд в ночное небо. На миг ей представилось, что она снова дома. Вдруг кто-то сзади коснулся ее плеча. Вздрогнув, девушка обернулась и увидела перед собой принца.

— О чем задумалась, Фирузи?

— О доме, мой господин. В детстве я часто точно так же смотрела в ночное небо. А вдали, как и сейчас, тлел костер, но вокруг него сидели отец и братья.

— Ты вес еще жалеешь о том, что жизнь твоя так круто изменилась, моя Фирузи?

— Немного, мой господин.

— Скоро у тебя появятся другие интересы в жизни и твое прошлое вместе со всеми его печальными воспоминаниями забудется. — Он мягко обнял ее за плечи.

Она улыбнулась:

— Да, мой господин.

— Ты любишь меня, Фирузи?

— Нет, мой господин. Я тебя совсем не знаю. Не исключено, что не полюблю и потом. Но ты мне нравишься. Ты хороший человек и добрый господин. Если будет на то воля Аллаха, я буду с гордостью носить твоих детей и всегда буду тебе верпа.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб:

— О большем я пока и не прошу. Но одно скажу: ты полюбишь меня, мое сокровище.

— Возможно, мой господин. — Она рассмеялась. — Однако, мне кажется, нам пора вернуться в лагерь, а то твои татары-охранники могут тебя не правильно понять и уподобить твоему брату Ахмеду, который, по слухам, предпочитает женщинам молоденьких мальчиков.

— Надо бы выпороть тебя за твой дерзкий язычок. Ты не оказываешь мне должного уважения.

— Да, мой господин, — покорно согласилась она, но тут же в глазах ее блеснули задорные искорки. Селим расхохотался:

— Ты удивительно дерзкая девчонка!

На следующее утро с рассветом принц и его люди вновь тронулись в путь. Фирузи чуть поотстала и ехала рядом с Мариан.

Вскоре после полудня они прибыли во дворец. Селим передал новых рабов в распоряжение Али, своего старшего евнуха. Тот озадаченно почесал затылок, когда ему представили англичан. Вообще супружеские пары среди рабов встречались довольно редко, и Али не мог допустить, чтобы в гареме появился мужчина. Но он тут же сообразил, что их можно будет поселить в небольшой хижине в дальней части сада. Принц распорядился, чтобы ее как можно скорее привели в порядок и придали ей жилой вид.

— В свободное от службы время, — сказал он новому секретарю, — ты можешь жить там, Алан. Кстати, придется сразу же переделать твое имя на турецкий лад. Отныне ты Юсеф. Твое же имя, Мариан, можно оставить без изменений. Оно не режет нам, туркам, слух. Надеюсь, что Юсеф быстро обучит тебя нашему языку.

— Я уже немного говорю на нем, мой господин. Муж учил меня.

— Как так?

— Алан… то есть Юсеф поехал в Турцию, чтобы служить клерком в гостином дворе своего друга. У его отца есть свой небольшой торговый бизнес в Лондоне, и он хотел, чтобы сын поближе познакомился с Востоком. Отец его верит, что в будущем торговля с Азией приобретет для Англии большое значение. Юсеф начал учить меня турецкому еще несколько месяцев назад, когда стало ясно, что мы приедем сюда. Сами видите, мой выговор еще весьма далек от совершенства Но я надеюсь, дело скоро пойдет на лад, ведь мне придется ежедневно общаться на этом языке.

— Чувствую, Мариан, что не ошибся в тебе. Служи верой и правдой моей жене, и ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться.

— Хорошо, мой господин. Я никогда не забуду, что именно вам мы с Юсефом обязаны тем, что нас не разлучили. Вы очень добрый человек и спасли нас.

Принц отпустил их и обернулся к Фирузи:

— Скоро я вызову тебя, мое сокровище. А пока тайком возвращайся к себе и прикажи своим рабыням стереть бурое пятно со своего лица. Учти: вечером я лично проверю их работу.

Вспыхнув, Фирузи убежала. Принц смотрел ей вслед с чувственной улыбкой на губах. Он предвкушал радость, какую испытает Сайра, узнав о сделанном для нее подарке, и другую радость… которую доставит ему этой ночью пленительная Фирузи.

Днем женщины гарема собрались все вместе в общей гостиной. Тяжелые портьеры на окнах были задвинуты, а в середине комнаты весело горел открытый очаг, разгоняя по углам зимний холод.

Госпожа Рефет занималась вышивкой, время от времени молча поднимая глаза на своих воспитанниц. Амара и Ирис работали над гобеленом. Сарина сидела на полу, скрестив ноги, и водила пером по листу пергамента, набрасывая план первого летнего сада. Сайра, Фирузи и Зулейка сидели вокруг очага и играли в слова. Каждая по очереди указывала на какой-то предмет в комнате и называла его по-турецки, подруги же должны были дать название на другом языке, но только не на своем родном. Всем трем девушкам языки давались легко, и они получали от игры большое удовольствие.

Сердце юной Сайры радостно забилось, когда она увидела в дверях посыльного от принца. Но девушка тут же вспомнила про свое состояние. Острые ноготочки впились в кожу ладоней. Чье имя сейчас назовут? Кто из подруг займет ее место? Желание принца поскорее взять себе новую икбал казалось Сайре предательством, и она хмуро сдвинула брови.

Посыльный остановился напротив Фирузи, которая покраснела и почти сразу же побледнела.

— О счастливейшая из девственниц! Имею честь передать тебе, что наш господин, принц Селим, да продлит ему Аллах жизнь на тысячу лет, ждет тебя сегодня у себя в десятом часу.

— Слушаю и повинуюсь, — ответила блондинка дрожащим голосом.

Посыльный поклонился и удалился. В комнате воцарилась тишина. Девушки переводили взоры с Сайры на Фирузи и обратно, не зная, что сказать. Неловкую паузу нарушила наконец Сарина:

— Выходит, нашему господину уже наскучили твои зеленые глаза.

— Но и про твои желтые он не вспомнил! — резко проговорила Зулейка и ободряюще взяла Сайру за руку. — Твой язык, Сарина, остер, словно пчелиное жало!

Сайра решила снять напряжение:

— Я не могу разделить ложе моего господина, ибо ношу под сердцем его сына.

После этого девушки возбужденно заговорили все разом и сгрудились вокруг Сайры.

— Подождите! — смеясь, крикнула та. — Я не смогу ответить на ваши вопросы, если вы будете кричать, перебивая друг друга. — Девушки немного успокоились. — Мой сын родится в конце лета. Я до сих пор ничего не говорила о своей беременности, потому что хотела быть уверенной. И потом, когда я поставила об этом в известность нашего господина, он предупредил, чтобы я помалкивала вплоть до его возвращения из Константинополя.

Фирузи вдруг начала тихонько всхлипывать. Сайра ободряюще обняла ее за плечи:

— Ну, ну… я знаю, о чем ты сейчас думаешь, милая подруга. Не надо. Или ты уже забыла, о чем мы все договаривались?

— Значит, тебе все равно?

— Естественно, мне не все равно, но что поделаешь: такая у нас теперь судьба. И уж если нашему господину Селиму непременно нужно взять себе другую икбал, я счастлива, что он выбрал тебя, а не привел во дворец совершенно чужую женщину, которая посеяла бы в нашем гареме семена раздора.

— Значит, ты прощаешь меня?

— Уже простила. Хочешь надеть сегодня мою парчовую накидку? Она очень подходит по цвету к твоим глазам, и ты в ней будешь ослепительна. Я распоряжусь, чтобы Фекри укоротила ее для тебя.

Фирузи согласно кивнула, и легкая улыбка тронула ее губы.

Я последняя дура. — сказала она. — Просто мне стало страшно.

Сайра взяла подругу за руку и отвела ее в тихий угол комнаты.

— Садись, давай поговорим, — предложила она, указав на разложенные на полу разноцветные подушки, — Ничего не бойся, Фирузи. Поверь, у тебя пет оснований для страха. Селим на редкость мягкий и внимательный мужчина.

— Но ты его жена.

— Я его икбал, — поправила ее Сайра. — Если будет на то воля Аллаха, через пять месяцев стану кадиной. Только не воспринимай мир с точки зрения европейской морали. В нашем случае подобный взгляд на вещи не имеет будущего, и глупо, если ты будешь продолжать его исповедовать. Если повезет, то в следующем году у пас обеих будут сыновья. Воспитываясь рядом, они станут закадычными друзьями, как и мы с тобой. И вообще, разве это не ты год назад на Крите говорила мне, что возврата к прошлому нет?