Голый по пояс сын развалился на диване у кромки бассейна, в котором плескались несколько обнаженных девушек и мальчиков. С годами Ахмед внешне сильно изменился. Он всегда был невысокого роста и страдал от лишнего веса, но многочисленные пороки — чревоугодие стояло отнюдь не на последнем месте — превратили его в настоящего жирного борова. Огромные груди и круглый живот дряблыми складками нависали на пояс шаровар. Несмотря на то что по законам Корана пить вино правоверным строго запрещалось, он тайно выпивал, и последствия этого были написаны на лице. Маленькие и блестящие, словно буравчики, глаза налились кровью, а некогда прямой, орлиный, как и у Селима, нос распух и был изрезан тонкими синими венами лопнувших сосудов. Седеющие волосы и борода имели неряшливый вид и явно нуждались в гребне и ножницах брадобрея.

Бесма перевела взгляд, исполненный брезгливости, с сына на тех, кто окружал его. Позы их были откровенны и омерзительны. Ахмед подозвал к себе какого-то мальчишку, который тут же подбежал, сластолюбиво улыбаясь, будто шлюха.

Не выдержав, Бесма вышла из своего укрытия. Поприветствовав Ахмеда коротким кивком, она обернулась к остальным.

— Вон отсюда! — приказала женщина. — Я хочу поговорить с сыном.

Те остолбенело уставились на нее.

— Я сказала: вон отсюда! — взвизгнула Бесма. Свитские ретировались.

— Ты забываешься, мать. Я здесь хозяин!

— Нет, это ты забываешься, сын. Хозяином этого дома, равно как и всей империи, является султан Баязет. И ты поступишь очень хорошо, если крепко зарубишь себе это на носу.

— Что тебе нужно? — грубо бросил Ахмед.

— Поговорить с тобой о твоем поведении. И, судя по той сцене, которая мне здесь открылась, я пришла вовремя. В твоих покоях повсюду грязь и мусор! Рабы храпят среди бела дня прямо на полу, а женщины и прочие твои любимцы ведут себя просто омерзительно! Уже к ночи об этой оргии будет знать весь Константинополь. И учти: по мере того как твоя репутация в народе продолжает падать, репутация Селима растет. Ты открыто нарушаешь наши законы, валяешься в грязи, путаешься с мальчиками, не умеешь обращаться со своими женщинами! А Селим регулярно ходит в мечеть, дом его — райский уголок, где царят мир, счастье и покой. Вдобавок он гордится сыновьями, имя которым — легион! Можно подумать, он — султанский наследник!

— Я — наследник! Я буду править империей после отца, а Селим всего лишь младший сын.

— Селим — любимец толпы, болван! Стоит ему только показаться в городе, как народ безумеет от счастья. Недавно он приезжал сюда с тремя своими старшими сыновьями, среди которых был наследник Сулейман, а также принцы Мухаммед и Омар. Надо было видеть, что творилось на улицах, какое всеобщее ликование! Между прочим, что тебе мешало хоть на минутку выбраться из своего свинарника, чтобы посмотреть на это?

— Я — наследник, — угрюмо повторил Ахмед.

— Ба! — фыркнула его мать. — Да ты никогда не поднимешься на отцовский трон, если не изменишь образ жизни, который ведешь! Еще неизвестно, кстати, переживешь ли ты Баязета, учитывая все твои пороки. Но даже если переживешь, позволят ли тебе твои младшие братья править?

Лицо Ахмеда скривилось.

— Но что мне делать, мама? — заныл он. — Я — наследник!

— Ты исполнишь все, что я тебе скажу? — жестко спросила Бесма.

Ахмед утвердительно кивнул.

— Завтра я пришлю сюда из Шатра стареющих женщин экономку, которая возьмет руководство над всеми рабами. По крайней мере она приведет твое жилище в порядок. Дальше: ты должен перестать пить! Что касается разврата, которому ты предаешься, то хотя бы знай меру. У ага кизляра везде есть свои глаза и уши, а он нам враг. Между прочим, как только ты станешь султаном, я в первый же день потребую, чтобы ты велел отрубить ему голову.

— И это все?

— Нет, не все! Я намереваюсь убедить Баязета, чтобы он заставил Селима перевезти четырех своих старших сыновей в Эски-сераль. Сулейману уже девять, а четвертому, Казиму, шесть. Как твои наследники, они должны поступить под султанскую опеку и жить рядом с дедом, а не носиться по горам, как крестьяне. На следующий год мы заполучим и Абдулу, еще через год — Мурада. Это касается и всех других сыновей, какие могут у него родиться. По достижении шестилетнего возраста все они будут приезжать сюда. А здесь уж мы сами возьмемся за их воспитание!

— Но отпустит ли их Селим?

Бесма осклабилась.

— У него не будет выбора, — сказала она. — Если он не выполнит волю отца, они поссорятся. А ссора с султаном — это фактически уже измена. Так что Селим у нас в руках.

Хаджи-бей прознал об этом разговоре Бесмы с сыном уже через несколько минут после его завершения. Внедрить своего соглядатая в свиту Ахмеда, учитывая то, как дурно принц обращался со своими слугами, оказалось плевым делом. Ага кизляр решил нанести упреждающий удар. Перво-наперво он продиктовал своему секретарю записку, зашил ее в маленькую капсулу, привязал к лапке голубя и пустил птицу во дворец Лунного света. Затем позаботился о том, чтобы султан не допускал к себе Бесму в течение по крайней мере нескольких дней.

Вскоре в Константинополь пожаловал принц Селим со своим старшим сыном Сулейманом. Едва они въехали во дворец, как были тут же встречены ага кизляром, которому уже удалось договориться об аудиенции у султана. Сделать это было легко, ибо Баязет не видел своего старшего внука с самого священного обряда обрезания. И вот теперь он с доброй улыбкой лицезрел перед собой крепкого и румяного юношу.

Сулейман был высок для своих лет и очень строен. Однако несмотря на молодые годы и тонкую кость, он хорошо натренировал тело. У него были серо-зеленые глаза, ровный загар и вьющиеся темные волосы. Перед султаном стоял настоящий осман, и Баязету внук очень понравился.

На Сулеймане были желтые шаровары, красные сафьяновые сапоги, белая рубашка, расшитая зеленым шелком руками матери, и зеленый шерстяной халат. Из-за широкого кушака выглядывал небольшой кинжал в золотых ножнах, украшенных полудрагоценными камнями. Юноша приветствовал султана низким поклоном:

— Да продлит Аллах твои годы на десять тысячелетий, великий султан всего мира!

Видя, что внук нравится деду, Селим тут же заговорил:

— Я приехал с приглашением, мой господин. До сих пор ты так ни разу и не побывал у нас в гостях. У меня шестеро сыновей, но только один из них пока получил возможность увидеть своего великого деда. Жены жалуются на то, что мое гостеприимство, мол, напоминает гостеприимство скорее нищего, чем принца. И им очень хочется, чтобы мой отец наконец откушал со мной горячий плов под крышей моего дома. Неужели империя не может отпустить тебя, мой господин, в гости к младшему сыну на несколько дней?

— О да, дедушка! — взволнованно воскликнул Сулейман. — Приезжай! Я возьму тебя с собой на охоту!

— Так ты уже охотишься, сорванец? И что тебе удалось поймать?

— Вот, мой господин. — Он разложил перед Баязетом шесть безупречных шкурок белого горностая. — Отец брал меня с собой на охоту в горы прошлой зимой. Я сам расставил на них силки. Это мой подарок тебе, дедушка.

Султан мягко тронул рукой мех, но не увидел следов капкана.

Он улыбнулся своему внуку:

— Значит, ты хочешь, Сулейман, чтобы я приехал к вам в гости?

—  — Да! Да! — энергично закивал головой юный принц.

— Ну, будь по-твоему, — сказал Баязет. — Я поеду с вами сегодня же.

Спустившись с возвышения, султан взял внука под руку и удалился с ним из тронного зала.

Поначалу султан думал погостить во дворце Лунного света с неделю, но в самом конце этого срока Сарина, которой за девять месяцев до этого наконец удалось зачать ребенка, родила крепкого мальчугана. С позволения гордого деда младенца назвали Баязетом, и султан по этому случаю решил задержаться у младшего сыча.

Однажды Селим повстречался с отцом, когда тот выходил из покоев новой кадины сына:

— Пойдем погуляем в саду, отец. Я хочу поговорить с тобой, а там нас никто не сможет подслушать.

— Что беспокоит тебя, сын мой?

— Я хотел посоветоваться насчет Сулеймана и тех его братьев, которым уже больше шести. По нашим законам, как наследники твоего престола, они должны переехать в столицу под султанскую опеку. Я думаю, нам стоит решить этот вопрос до твоего возвращения в Константинополь.

Баязет оглянулся по сторонам. Под тенистыми деревьями сидели три кадины Селима. Возле них возились шесть внуков Баязета, и тут же играли внучки Хале и Гузель. Бас-кадина Сайра качала люльку со своей девятимесячной дочерью Нилюфер. И хотя султану очень хотелось бы видеть старших внуков возле себя, он прекрасно осознавал всю степень риска, которому они подвергнутся, переехав жить в столицу.

— Нет, — проговорил он, — они не поедут в Константинополь. Султанская опека придумана не зря, и это очень разумная вещь, но я вижу, что здесь твои дети счастливы и здоровы. Они живут на лоне природы и словно повторяют образ существования наших предков, которые кочевали по азиатским степям. Чем дальше они будут находиться от города, тем более сильными и крепкими мужчинами вырастут. С помощью всемогущего Аллаха я надеюсь еще долго править империей и не собираюсь в ближайшие годы уступать трон своим преемникам. Так что давай подождем, пока твои сыновья еще подрастут, а потом, может быть, вернемся к этому вопросу.

— Прости, что противоречу тебе, отец. Твои слова исполнены душевной щедрости и великодушия, но наши обычаи требуют, чтобы Сулейман, Мухаммед, Омар и Казим покинули отчий дом. Что скажут люди, если этого не произойдет? Вся критика обрушится на тебя за твою же доброту, а я не могу допустить этого.

Баязет пристально взглянул на сына. Этот разговор был чем-то вроде игры между ними. Селим, естественно, не хотел отпускать своих сыновей в Константинополь, и султану это было хорошо видно. Просто принц лишний раз хотел доказать отцу свою преданность. Поэтому Баязет сказал, прокашлявшись:

— Люди могут говорить, что я старый сентиментальный болван и что годы подточили мой разум. Пожалуйста. Но никто не посмеет сказать, что я уже не султан. Согласно нашим законам престолонаследования, твои сыновья получат преимущество перед любыми сыновьями этого дурака Ахмеда, если, конечно, у него родится хоть один сын. В любом случае пороки, которым вовсю предается этот развратник, разрушают его здоровье, и я не думаю, что он будет сидеть на троне долго. Если вообще когда-нибудь на него сядет.

Таким образом, между тобой и троном фактически стоит только принц Коркут. Пока это никому не известно, но я скажу тебе по секрету, сын мой, что он никогда не будет править империей. Коркут не хочет взваливать на себя такую ответственность. Итак, ты. Селим, однажды станешь султаном и поднимешься на трон, который по праву принадлежал твоему старшему брату Мустафс. Ты будешь сильным правителем, я знаю. А после тебя султаном станет Сулейман, который, возможно, добьется на этом поприще еще большего. Живя при дворе, он не будет знать той свободы, какую имеет здесь.

Юноша затоскует, и это подточит его силы, чего мы не можем допустить. Поэтому я хочу, чтобы он остался во дворце Лунного света, и это — мое последнее слово.

Селим упал на колени перед отцом и, склонив голову, коснулся лбом султанского сапога;

— Я твой вечный и преданный раб, мой господин. И я люблю тебя всем сердцем. Спасибо.

Слезы навернулись на глаза Баязету. Быстро смахнув их рукавом, он заставил сына подняться. С минуту они молча смотрели друг на друга. Затем султан проговорил;

— Не Ахмед, а ты должен бы быть моим наследником. С этими словами он резко развернулся и ушел в дом, оставив ошарашенного этим признанием Селима в одиночестве.

Спустя несколько дней султан Баязет неохотно попрощался с младшим сыном и всем его семейством и тронулся в путь. Дела звали в столицу. Едва он вернулся в Константинополь, как к нему тут же пробилась Бесма.

— Как тебе понравилось во дворце Лунного света, мой господин? — спросила она, удобно устроившись на низком диванчике. — Ты задержался там дольше, чем предполагал поначалу, и мы успели соскучиться по тебе.

— Я прекрасно провел время.

— Как принц Селим? Как его родные?

— Все в порядке. У него родился еще один сын, пока я был там, и его назвали в мою честь Баязетом. Бесма скрежетнула зубами:

— А старшему уже девять, не так ли? Султан утвердительно кивнул.

— По-моему, уже все сроки прошли, как он и кое-кто из его братьев должны были поступить под султанскую опеку. Когда нам ждать их приезда?

— Можешь не ждать вообще. Я не разрешил Селиму присылать их сюда. Пусть живут в Крыму. Там воздух чище.

— Что?! — Бесма вспорхнула с дивана и стала нервно расхаживать по комнате. — Ты с ума сошел? Они же наследники! Их необходимо перевезти сюда и не спускать с них глаз! Ахмеда нужно защитить!

— От четырех мальчишек? Скорее они нуждаются в защите!

— Что ты хочешь этим сказать, мой господин? Они нуждаются в защите? От кого?