— Меня зовут Хаджи-бей, дитя мое. Если ты доверишься мне, я вдохну в тебя новую жизнь.

— Вся моя семья погибла, я не хочу жить.

— Я знаю, маленькая Фирузи. Твоя боль велика, но стоит тебе только пожелать, и тебя ожидает блестящее будущее. Пойдем ко мне, я все тебе расскажу.

Он усадил се в паланкин, сел рядом и приказал рабам нести их домой. Когда они прибыли на место, Хаджи-бей велел принести ей успокаивающий напиток, который должен был помочь испуганной девушке расслабиться. Хаджи-бей стал осторожно расспрашивать ее о прошлой жизни. Поначалу Машутка молчала, но зелье, на котором был настоян напиток, развязало ей язык, и она излила всю свою горечь и боль в грустном рассказе.

Хаджи-бей внимательно слушал ее, лицо его выражало искреннее сочувствие. Когда она закончила, он сказал:

— Да, дитя мое, все это очень трагично. Но твой случай не уникален. Подобное случалось и раньше с другими людьми. Сделанного не поправить и минувшего не вернуть. — Он внимательно посмотрел на нее и продолжил:

— Ты измучена, маленькая Фирузи. Тебе пришлось вынести много страданий. Постарайся заснуть, а когда проснешься, увидишь, что боль осталась позади. Ты начнешь свою жизнь заново. Прошлое навсегда останется в твоей памяти, но знай: мучения твои окончились.

У Машутки слипались глаза и уже начинал заплетаться язык, но она все же проговорила:

— Они окончатся только в том случае, если я буду отмщена. Бату и семеро его людей должны умереть. За каждого члена моей семьи. А за моего мужа… тот… Иесукай…

— Хорошо, Фирузи.

— Как ты меня называешь? — спросила девушка уже в полудреме.

— Фирузи. Это значит «бирюза». У тебя удивительные глаза. А теперь спи, дитя мое.

И девушка тут же впервые за последнее время погрузилась в крепкий, здоровый сон.

— А когда я проснулась, то почувствовала себя прекрасно! Вот как, милая Сайра, я сюда попала, — закончила свой рассказ Фирузи.

— А что было с Бату? — спросила Джанет. — Хаджи-бей отомстил ему и его людям за твоих родных?

— О да! Когда мы услышали о тебе и спешно выехали из Дамаска, взяв курс на Крит, я видела, как их отрубленные головы гнили на шестах у городских ворот. Но я больше про них не вспоминала, и ага молчал.

— Ты говоришь, что вы услышали обо мне в Дамаске?

— Да, слух о том, что Абдула бен Абдула выставил на аукцион рыжеволосую белую девушку благородного происхождения, разнесся от Дамаска до Александрии. Подумать только, какие деньги отдал за тебя Хаджи-бей! Те динары, что были заплачены за нас с Зулейкой, даже не идут ни в какое сравнение!

— Если честно, не могу сказать, что мне это очень льстит.

— И напрасно! — довольно резко проговорила Зулейкя. Джанет удивленно покосилась на темноволосую девушку.

— А, не обращай на нее внимания, — со смехом проговорила Фирузи. — Это наша китайская принцесса, дочь императора. Она все еще не может успокоиться, что едва не попала в руки погонщику верблюдов или какому-нибудь грязному варвару-скотоводу. Если бы Хаджи-бей случайно не наткнулся на нее, она сейчас прислуживала бы а закопченной хижине. Она у нас очень гордая. За те несколько недель, что мы провели с ней вместе, я успела понять, как высоко ценится гордость среди представителей ее народа. Она до сих нор мучается от того, что ее предала…

— Если не возражаешь, милая Фирузи, я сама расскажу про себя. У меня тоже язык есть, — проговорила Зулейка. Она поднялась с дивана, приблизилась к девушкам и опустилась на подушки рядом с ними. В отличие от своей белокурой спутницы она рассказывала о себе твердым голосом и не проливала слез.

Она на всю жизнь запомнила тот далекий день, который решил ее судьбу. Па дворе стояла весна, и принцесса сидела у мраморной кромки искусственного пруда в саду своей матери, наблюдая за тем, как нырнет среди плавающих лилий серебряный карась. Ее отвлек негромкий оклик се личной рабыни Май Цзе. Принцесса обернулась на голос.

— Госпожа, наша благородная матушка желает видеть вас.

— Иду — Нет, нет, не так! — испуганно вскрикнула рабыня. — Вначале переоденьтесь. Потому что там будет он!

— Мой брат-император?

— Да, госпожа.

Принцесса вернулась к себе в комнату и с помощью Май Цзе надела кимоно из белого шелка, расшитое розовыми цветами. Рабыня расчесала ее длинные черные блестящие волосы, заплела их в две косы и закрепила по обеим сторонам головы маленькими жемчужными заколками.

Отпустив рабыню, принцесса посмотрелась в зеркало. Перед ней стояла высокая, изящная девушка с гладкой будто отполированная слоновая кость кожей, выразительными раскосыми глазами, высокими благородными скулами, маленьким тонким носиком и небольшим чувственным ртом. Она знала, что красива, просто хотела лишний раз убедиться в этом. Покинув свою комнату, она направилась туда, где ее ожидала мать.

— Принцесса, — объявил евнух.

Она вошла в комнату, изящно опустилась на колени и потупила глаза, как того требовал обычай. В присутствии императора все взоры должны были быть обращены долу.

— Поднимись, младшая сестра, — раздался молодой мужской голос.

Она поднялась, старательно избегая встречаться с венценосным братом глазами.

— Я сосватал тебя, — объявил он. Принцесса бросила быстрый взгляд на мать, лицо которой ничего не выражало, и промолчала.

— Ты выйдешь замуж, — продолжал император, — за персидского шаха. В трехмесячный срок тебе надлежит покинуть родительский дом и отправиться в Персию. Тебя будет сопровождать полная свита, включая рабов и солдат. Принцессе из династии Минь, дочери нашего покойного отца, славного Ченг Хуа, не подобает передвигаться по стране одной. Но когда ты доберешься до Персии, свита покинет тебя и вернется. Тебе разрешается оставить при себе лишь рабыню Май Цзе.

— Благодарю вас, мой господин.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Ты станешь хозяйкой Персии, сестра. Ты, дочь простой наложницы!

— Вы тоже родились от наложницы, мой господин. Да к тому же далеко не такой знатной и благородной, как моя мать. Хунь Чи расхохотался:

— В тебе слишком много гордости, сестра. Ты станешь прекрасной женой персидскому шаху, и этот брак укрепит взаимоотношения между нашими государствами.

— Я признательна вам за то, что вы дали мне возможность послужить вам и моей родине.

— Ха! — усмехнулся император. — Ты не дура, и я чувствую, и уже начинаешь просчитывать все преимущества нового положения! Не меняйся, сестра. Мне нравится твоя гордыня. Никогда не теряй ее. А теперь… — он повернулся к матери принцессы, — оставь нас. Я хочу пить чай со своей сестрой.

Спустя три месяца огромный караван покинул «Запретный город»5 и повернул на запад к границам Персии. Вместе с ним из отчего дома уехала юная принцесса из императорской династии Минь. На дворе уже стояла середина лета, и на пути следования крестьяне одаривали свою госпожу разными дарами, в основном спелыми дынями и другими фруктами и овощами. Она распорядилась принимать все подарки, не отказываясь ни от чего. Сама принцесса не показывалась людям, приветствовавшим ее, и ни разу не приоткрыла занавесок своего паланкина. Она не испытывала к этим крестьянам никаких чувств.

Равно как и к своему нареченному жениху. Она ничего не ждала от встречи с ним и не связывала с ним никаких надежд. Принцессе было шестнадцать лет, и она знала, что жених ее гораздо старше. Он прежде не был женат, но давно жил с одной наложницей, которую звали Шаннез и с которой он ни за что не хотел расставаться. На свою беду, Шаннез была бесплодна, а шах горел желанием заиметь наследника. К тому же он опасался своего восточного соседа — могучего Китая. Невеста из династии Минь должна была стать решением обеих проблем.

Об этом принцессе рассказала ее мать. Она посоветовала дочери употребить все силы на то, чтобы расположить к себе шаха. Только в атом случае ей удастся стать настоящей хозяйкой Персии. Что же до Шаннез, то первая любовь в жизни мужчины отнюдь не всегда является самой сильной и, во всяком случае, единственной.

Императорский караван затерялся в горах, которые лежали между Китаем и Персией. Они заметно опережали график движения. Капитан императорской стражи торопился, боясь, как бы их не застали в горах первые снегопады. Верблюды и лошади устали, и наконец на самой границе с Персией решено было разбить лагерь. Принцесса обрадовалась этому, ибо получила возможность отдохнуть после длинной дороги и как следует подготовиться к встрече с шахом.

На третий день из лагеря заметили первых персов. Рабыни принцессы бросились в походный шатер готовить свою госпожу.

Ее нарядили в шелковые, расшитые белыми пионами одежды желтого цвета, который являлся символом древней империи. Когда персы появились в лагере, юная принцесса выглянула в окно своего шатра и увидела среди гостей женщину. Не требовалось большого ума, чтобы понять, кто она такая.

— Шаннез… — зло процедила принцесса сквозь стиснутые зубы. — Он привез с собой эту женщину! Май Цзе, выгляни наружу и узнай, кто из них шах.

Рабыня сделала, как ей было велено, и, вернувшись через несколько минут, сообщила, что шаха среди гостей нет и что он с нетерпением ждет прибытия своей невесты в столице.

Юная китаянка пришла в бешенство, узнав об этом. Именно в таком состоянии ее застали Шаннез и ее охранник, показавшиеся вскоре в шатре.

— Выгоните эту женщину отсюда! — крикнула принцесса. Слуги подступились было к ней, но та оттолкнула их.

— Похоже, их императорское высочество уже наслышаны обо мне? — с усмешкой проговорила Шаннез, обращаясь к капитану своей стражи. — Боже мой, какая красавица! Будь она уродлива, как и большинство дочерей венценосных отцов, я, пожалуй, еще сжалилась бы над ней и сделала бы своей подругой.

— Даже последняя уродина никогда не согласится водить дружбу с такой наглой особой, как ты! — вскричала разгневанная принцесса. — Как ты смеешь врываться в мой шатер без приглашения? На колени, женщина! Я твоя госпожа!

Шаннез была ошеломлена:

— Вы знаете наш язык?..

Капитан стражи легонько подтолкнул наложницу шаха под локоть, и та неохотно преклонила колена перед принцессой.

— Прошу прощения у вашего императорского высочества, но мое желание познакомиться с вами было столь велико, что я… Принцесса не дала ей договорить, нетерпеливо подняв руку:

— Для тебя я отныне — ваше величество, недостойная раба!

— Но для начала вам еще нужно выйти замуж за моего господина! — резко ответила Шаннез.

Принцесса отвесила ей пощечину:

— Ты полагаешь, что шах вернет купленный товар, если тот ему не понравится? В чем лично я сильно сомневаюсь!

— Ваше величество, прошу простить меня. Я вела себя с вами непочтительно, но отнюдь не по алому умыслу. Молю вас о прошении и о дружбе. Я могу быть вам очень полезной и оказать много услуг.

Принцесса несколько успокоилась, но не купилась на покаянные речи со стороны наложницы шаха:

— Вряд ли мы сможем подружиться с тобой, Шаннез, но по крайней мере я не хочу, чтобы мы стали врагами. А теперь оставь меня, я буду отдыхать.

Наложница и охранник тут же вышли из шатра. Удалившись от него на приличное расстояние, Шаннез проговорила:

— Эта сучка ни в коем случае не должна стать нашей повелительницей. Она слишком горда и будет хранить верность своей земле в ущерб Персии. А когда родит сына, то обратит и его, и всю нашу страну в данников Китая. — Она взглянула на капитана персидской стражи. — Хасан, ты должен помочь мне.

На Хасана не произвел большого впечатления этот патриотический монолог наложницы шаха. Однако он готов был согласиться с тем, что в ее словах имелся известный смысл.

— Мы не можем убить ее, Шаннез. Об этом обязательно прознают в Китае, и тогда не миновать войны.

— Я не собираюсь лишать ее жизни. Принцесса выйдет замуж за нашего шаха, но только… это будет не настоящая принцесса. Никто из наших людей еще не видел гордой китаянки. Завтра ее свита покинет свою госпожу, чтобы вернуться домой. Ты настоишь на том, чтобы мы остались здесь еще на сутки. Скажешь, что лошадям нужно дать больше отдыха. Мы одни останемся с принцессой. Вечером я опою ее, и двое твоих солдат отвезут ее в Багдад, чтобы продать там в рабство. А на роль принцессы мы возьмем ее служанку Май Цзе.

— Но если девчонка не согласится?

— Согласится, если жить захочет, — усмехнувшись, уверенно ответила Шаннез. — И Хасан… скажи своим людям, чтобы они не прикасались к принцессе по дороге. Не для них эта ягодка. К тому же за девственницу больше заплатят. Одно условие: я хочу, чтобы ее продали на открытом невольничьем рынке. Посмотрим, что станет с нашей гордячкой!

Шах, конечно, удивится, что принцесса приедет к нему одна-одинешенька. Ведь был уговор, что она оставит при себе личную рабыню. Но это ничего. Я скажу ему, что служанка оказалась с дурными манерами и принцесса решила продать ее, дабы не огорчать своего будущего супруга.