Райан Уинфилд - Гармония Джейн

– Миссис Маккинни?

Джейн подняла голову. Перед ней стояла молодая женщина. Вероятно, секретарша.

– Мисс Маккинни, – поправила она. – Да, это я. Можно просто Джейн.

– Прошу пройти вон в тот кабинет. Мистер Бланко вас ждет.

Кабинет, в который она провела Джейн, отличался спартанской простотой. Одна фотография на стене, один горшок с комнатным цветком. Но зато посередине кабинета стоял внушительный письменный стол: резной, отделанный красным деревом. В том же стиле были выдержаны и три стула. На одном из них за столом сидел худощавый смуглый мужчина в тщательно выглаженном костюме. Увидев Джейн, он встал и предложил ей сесть. Она выбрала левый стул. Хозяин кабинета тоже сел, взял лист бумаги и углубился в чтение.

Джейн наблюдала за ним. У него были темные, подвижные, умные глаза. Блестящие черные волосы, тронутые на висках сединой, зачесаны назад. Пожалуй, Калебу тоже пошла бы такая прическа. Интересно, чем он фиксирует волосы: гелем или специальной глиной? В это время мужчина кашлянул, привлекая внимание. Бумага оставалась у него в руках, но смотрел он сейчас прямо на Джейн. Та покраснела от смущения и мысленно отругала себя за невнимательность.

– Значит, вы из Сиэтла, – начал мужчина.

– Точнее, с маленького острова к западу от Сиэтла. Но из тех краев.

– И должно быть, болельщица «Сиэтл сихокс».

– В общем-то, нет. Я не очень слежу за футболом.

– А напрасно, – сказал он. – Мы у себя строили прогнозы насчет того, кому достанется Суперкубок. Я поставил на них.

– Я не знала. В таком случае я тоже хочу, чтобы они завоевали Суперкубок. Как-никак, команда из родного города. – Джейн нервозно рассмеялась.

– Почему вы нервничаете… миссис Маккинни? – спросил мужчина, заглянув в лист, где была ее фамилия.

– Мисс Маккинни. Пожалуйста, называйте меня просто Джейн.

Он выразительно посмотрел на кольцо с желтым бриллиантом:

– Простите, я просто подумал…

– А-а, теперь понимаю. Но пока еще нет.

– К чему относится ваше «пока нет»? Вы пока не замужем? Или пока не нервничаете?

Джейн посмотрела на потолок, решая, как лучше ответить на вопрос. Может, это тоже своего рода психологическая ловушка?

– Давайте я отвечу снова. Насчет замужества – пока еще нет. Только помолвлена. А насчет нервозности… Да, очень нервничаю.

– Может, вам будет любопытно узнать, что я тоже немного нервничаю, проводя эти собеседования.

– Да, но… Знаете, сэр, последнее собеседование я проходила лет двадцать назад.

– Джейн, вы тоже зовите меня просто Мануэлем или Мэнни.

– Хорошо. Спасибо, Мануэль.

– Вам незачем нервничать. – Мануэль отложил лист с ее данными и похлопал по нему ладонью. – Мне гораздо приятнее разговаривать с человеком, который проработал двадцать лет подряд, чем с этими профессиональными искателями работы. Заученные улыбки, заученные ответы, которые они черпают из разных книжек. И потом, на экзамене вы показали очень хорошие результаты. Особенно по части языка и навыков общения, а это очень важно. Вам вплотную работать с людьми. Кто-то думает, что служба паркоматов лишь выписывает штрафы и собирает деньги. Нет, это не основное. Служба паркоматов целиком ориентирована на людей.

– Спасибо, сэр… Я хотела сказать, Мануэль. Мне очень нравятся люди.

– А помимо симпатии к людям, что еще, Джейн, заставило вас подать заявление на эту должность?

– Если честно, я оплачивала через Интернет очередной свой штраф и увидела сообщение о вакансии. Перешла по ссылке, заполнила анкету… Вот так добралась до вашего кабинета. Поначалу я пыталась найти работу по прежней специальности. Но при нынешних переменах в системе здравоохранения поменялось и отношение к страхованию здоровья. Во всяком случае, в Остине для меня такой работы не нашлось.

– Вы вините в этом недавнюю реформу нашего здравоохранения?

– Не знаю. Все взаимосвязано. Невозможно поменять что-то одно и оставить в неприкосновенности другое.

– Вы считаете этот новый закон хорошим? Или он, по-вашему, плох?

Джейн закусила губу. Еще в юности она поняла: есть две темы, которые лучше избегать в разговорах с кем бы то ни было: политика и религия. Вопрос, заданный Мануэлем, затрагивал их напрямую. Все зависело лишь от человека, которому этот вопрос задавался.

Мануэль ждал ответа.

– Думаю, пока рано говорить. Время покажет. Но я двадцать лет своей взрослой, осознанной жизни помогала людям защищать их здоровье… финансово, если так можно выразиться. Я видела тех, кто беспечно относился к страхованию своего здоровья, а потом… потом они пожинали горькие плоды их беспечности. Поэтому я поддержу любые меры, которые помогут людям сохранять здоровье и не ударят по их кошелькам.

– Даже если из-за этого вы лишились работы?

– Да, – ответила Джейн. – Но, как я уже говорила, надо дождаться результатов.

– Замечательный ответ, – сказал Мануэль. – Теперь мне понятно, почему так высоко оценили ваши навыки общения.

– Все напрямую связано с людьми, – улыбнулась Джейн.

– Да. – Мануэль тоже улыбнулся. – Все напрямую связано с людьми. И не только с жителями Остина. Вы, наверное, читали, что у нас есть новая скоростная трасса. Осенью мы во второй раз будем принимать в Остине гонки «Формулы-1». Мы ожидаем большой наплыв гостей. Добавьте к этому наши музыкальные и кинофестивали. Они становятся все популярнее. Чем больше людей, тем больше машин, а это, в свою очередь, заставляет нас пересматривать и делать более эффективными существующие законы о парковках. Кстати, вы хорошо знаете центральную часть города.

– Успела изучить, пока искала работу. А то, что не успела, я быстро наверстаю.

– Ваше водительское удостоверение в порядке?

– Да, сэр. Вчера только получила новенькое. Техасское.

– Если понадобится, вы сможете вести машину с механической коробкой передач?

– Я уже как-то отвыкла от этой старины. Но если понадобится, вспомню.

– У вас не устают ноги? Вам ведь придется немало времени проводить на ногах.

– Обожаю ходить. Я уже столько хожу по здешним улицам.

– А вы не станете жаловаться на работу в вечернее и ночное время? Это может быть в выходные.

– Это даже предпочтительнее. Я не особо люблю рано вставать.

– Так кому же в этом году достанется Суперкубок?

– Конечно же, «Сиэтл сихокс».

Мануэль откинулся на спинку стула. Он довольно улыбался:

– Отлично. Ваша стажировка начнется в среду.

* * *

Джейн находилась в такой эйфории, что, вернувшись домой, даже не услышала тявканья соседкиной собачонки. Она вбежала в квартиру, скинула туфли и прыгнула на кровать. Зеркала у них в спальне не было. Держа мобильник в вытянутой руке, Джейн прыгала на кровати, стараясь запечатлеть позу поэффектней… Кончилось тем, что кровать рухнула, и она оказалась на полу, накрытая матрасом.

– А, черт!

Джейн встала на опрокинутый матрас, согнула ноги в коленях и широко раскинула руки. Поза вполне сгодилась бы для какого-нибудь сериала из студенческой жизни. Естественно, соседка уже вовсю колотила в стену, а ее псина заливисто лаяла.

На снимке получились лишь ее ноги и сломанный остов кровати. Однако довольная Джейн все равно решила послать этот снимок Калебу. Распластавшись на матрасе, она быстро набрала сопровождающий текст.

Привет, малыш! После твоего отъезда я усиленно заедала тоску по тебе шоколадом и набрала столько фунтов, что сломала нашу кровать. Но есть и хорошие новости… подожди… сядь, если стоишь… МЕНЯ ВЗЯЛИ НА РАБОТУ! Представляешь? Знаю, ты чертовски занят, но позвони, когда сможешь. Ты вовек не догадаешься, чем я буду заниматься. Я люблю тебя.

Калеб сидел в уголке за кулисами и настраивал гитару. Там его наконец и разыскала визажистка. Встав перед ним, женщина уперла руки в боки и недовольно покачала головой:

– Я тебя обыскалась. Ты что, сообщения не слышал?

– Неужели это так необходимо? Я же не девчонка, чтобы прихорашиваться.

– Но припудрить лицо тебе не помешает, если не хочешь, чтобы в камере оно блестело, как кастрюля.

– Пусть блестит. Мне все равно.

– Тебе все равно, а продюсеру – нет. Так что вставай и пошли со мной.

Калеб последовал за визажисткой, сел в кресло, хмуро поглядывая на свое отражение в зеркале. Он так и не привык к высветленным прядкам. Да и к зеркалам с лампочками по бокам он не привык, не говоря уже о пудре. Лишнее все это.

Визажистка поднесла к его лицу кисть:

– А теперь, пупсик, закрой глазки и не шевелись.

Калеб вздохнул и покорился. Снова открыв глаза, он увидел перед собой улыбающегося Шона.

– Привет, сосед. Надеюсь, ты не станешь подводить глаза? Могу одолжить тебе свой сценический образ.

– Нет, Шон, спасибо, – засмеялся Калеб. – На здешнем шоу хватит одного вампира в стиле Аврил Лавин[12]. На твой сценический образ я не претендую.

– При чем тут Аврил Лавин? Она крутейшая певица.

– Ты прав, – согласился Калеб. – Никто не давал мне права оскорблять ее. И вампиров тоже.

Калеб посчитал, что можно встать, однако визажистка снова толкнула его в кресло и принялась за его волосы, разделяя их на пряди и закрепляя спреем.

– Шон, а почему ты торчишь здесь? Мне и без твоего пристального разглядывания сидеть в этом кресле не сахар.

– А если я пытаюсь проникнуть в твои мысли? Чтобы отпихнуть тебя в состязании?

– Шон, не говори глупости. Мы ведь в разных группах. Состязаться мы можем лишь в том случае, если оба дойдем до финала. Я очень сомневаюсь, что мы туда доберемся. Как бы ты ни старался внешностью и голосом подражать Аврил Лавин.

– Я не пою в стиле Аврил Лавин.

– Кажется, ты называл ее крутейшей певицей.

– Вы своей болтовней мешаете мне работать, – одернула их визажистка. – Неужели так трудно посидеть спокойно?

Но Шон не ушел. Наклонившись к уху Калеба, он шепотом спросил:

– Как делишки в твоей группе?

– Прекрасно, Шон. Все лезут из кожи вон, пытаясь пробиться на следующий раунд.

– А есть кто-то, кто тебя особенно достает?

– Таких нет. У нас была всего одна групповая репетиция. И вообще, я стараюсь думать о своем выступлении.

– Намек понятен. А как начет Джордин? Ты говорил с ней?

По блеску глаз Шона Калеб понял, почему сосед донимает его вопросами. Калеб решил продолжить свою игру:

– Ты про какую Джордин?

– Как про какую? Про Джордин из Нью-Йорка. Как она?

– Ты про Джордин-через-игрек?

– Хватит прикалываться, Калеб! Здесь что, целый табун Джордин?

– Думаю, всего одна.

– Значит, речь о ней, – сказал Шон.

– Теперь понятно, – усмехнулся Калеб. – Что тебя интересует?

– Она тебе что-нибудь сказала?

– Только то, что терпеть не может чуваков с подведенными глазами.

– Ладно, проехали, – буркнул Шон, и его как ветром сдуло.

Калеб усмехнулся: ведь Шон не умеет уходить сразу. И не ошибся.

– Все знают: крутым девчонкам нравятся парни с подведенными глазами!

Шон наконец ушел. Визажистка оглядела Калеба и осталась довольна своей работой.

– А он, кстати, прав, – сказала она. – Сценические девицы обожают парней с подведенными глазами.

Калеб лишь покачал головой.

* * *

Он вышел на сцену. В голове было ясно и спокойно. Калеб любил это состояние. И не имело значения, играл ли он перед прохожими на улице, в баре, полном пьяных любителей музыки, или на здешнем шоу с аудиторией фальшивых поклонников. Остин или Голливуд – какая разница? Едва он брал первый аккорд, результат всегда был одинаков. Калеб играл не для кого-то одного, не для группы. Он играл для всех.

Иногда Калеб представлял огромное волшебное облако, проплывающее над головой, а внутри облака – все когда-либо рассказанные истории и спетые песни. Если ему повезет, он дотянется до облака, ухватит оттуда что-нибудь, а потом превратит в песню. Главное – не потерять волшебства. Когда Калеб брал последний аккорд, он отправлял свою песню догонять это облако, чтобы она навсегда сохранилась там. Этот нехитрый прием помогал ему лучше всякой психотерапии и медитаций.

– Слушайте все! – крикнул продюсер, встав у края сцены. – У нас сейчас не прямой эфир. Но впереди – целый день. Мы будем снимать ваши выступления на камеру так, как если бы они шли в прямой эфир. Сидящих в зале прошу внимательно следить за сигналом и аплодировать, только когда он зажжен. Никаких хаотических рукоплесканий. Теперь что касается исполнителя… Ты, кажется, Калеб? Так вот, Калеб, когда тебе подали сигнал, не выскакивай на сцену как ошпаренный. И не начинай играть, едва только занавес пополз вверх. Это понятно? Сделай паузу. У нас это называется «войти в настроение». То же относится и к концу выступления. На аплодисменты реагируй естественно. Все понимают: тебе они приятны. Только не улыбайся во весь рот и не выставляй на показ свою радость, что отмучился. Этим ты смажешь все впечатление о себе. Достойно вышел на сцену и достойно уходишь. Это понятно?