Чувствовалось, сказанное произвело на него впечатление.

– А как называется конкурс?

– «Суперзвезда авторского исполнительства».

– Мы с Чандлером обязательно будем смотреть. Мой сын любит не только футбол из Сиэтла. Музыку тоже.

Едва Джейн села на свое место, Мардж тут же наклонилась к ней и шепотом спросила:

– Кто этот смуглый красавчик, с которым ты говорила?

– Марджори! – Джейн сделала сердитое лицо, хотя ей было смешно. – Ты же знаешь, что я помолвлена.

– Ты помолвлена. Но я-то – нет, – усмехнулась Мардж.

Глава 15

Машины Джейн и мистера Зиглера подкатили к стоянке одновременно. Оба выскочили наружу и помчались к складу.

– И давно он здесь? – спросила Джейн.

– Сам не знаю, – ответил мистер Зиглер, доставая связку ключей. – Мне позвонили сторожа, а я первым делом позвонил вам.

– Как хорошо, что я не сбросила звонок. Мне он сказал, что у него сегодня концерт и он вернется поздно. Я уже собиралась ложиться спать. А сторожа не сказали, чем он их напугал?

Мистер Зиглер покачал головой и отпер дверь.

– Бьюсь об заклад, он сорвался из-за этого дурацкого шоу, – сказала Джейн. – Сегодня показывали очередную серию. Я работала и потому не смотрела.

Они не видели Калеба, зато хорошо слышали его присутствие. Звенели бутылки, ухали ящики, которые он, похоже, бросал на пол. Пробежав по темному складу, Джейн и мистер Зиглер завернули за угол и очутились возле разгрузочных ворот. Эта часть была ярко освещена. Калеб вручную разгружал поддоны. Взяв два-три ящика, он относил их на приличное расстояние и ставил в штабель. Поддоны уже были наполовину разгружены. Такой объем работы, выполненный одним человеком, казался просто немыслимым. Обычно на подобную разгрузку уходило несколько дней.

Калеб наверняка заметил Джейн и мистера Зиглера, однако виду не подал. Прошел к поддону, подхватил очередной груз и понес. Его волосы блестели от пота, а рубашку можно было выжимать. Что еще удивительнее, он был без обуви, и его босые ступни оставляли на холодном бетоне цепочку влажных следов. Следы быстро высыхали, словно на складе работал не человек, а призрак.

Мистер Зиглер кашлянул.

Калеб остановился с тремя ящиками. Сколько Джейн ни силилась, по его лицу она ничего не смогла прочитать.

– Знаешь, парень, было бы куда проще, если бы ты воспользовался погрузчиком. Со времен строительства египетских пирамид цивилизация ушла далеко вперед.

Калеб опустил ящики на пол, выпрямился и уставился на погрузчик так, будто видел впервые.

– У меня не было ключей от погрузчика.

Мистер Зиглер усмехнулся:

– У тебя и от склада ключей не было, но это не помешало тебе оказаться здесь посреди ночи.

– Мне это чем-то грозит?

– Ничем. Но моих сторожей ты до смерти напугал. Они решили, что сюда забрался какой-то псих, чтобы своровать выпивку.

– Они бы чуточку мозгами пошевелили. Какой вор будет греметь ящиками, если он собрался красть выпивку?

– Интеллектуалы редко идут в сторожа, – сказал мистер Зиглер. – Но тут бы и более сообразительные ребята почесали в затылке. Согласись, со стороны это выглядит более чем странно. Они позвонили мне, и, когда стали описывать, как этот вор гремит ящиками, я сразу понял, что это ты. Кстати, где твои ботинки?

– Я был без носков. У меня быстро вспотели ноги, и ботинки стали только мешать. Я их оставил у двери. Мистер Зиглер, вы извините, что я вынудил вас ехать сюда среди ночи. Я просто решил немного снять стресс.

– Извиняться тебе не за что. Ты снимал стресс и бесплатно делал для меня работу. И когда ты только успел столько разгрузить? А вот Джейн ты перепугал еще сильнее сторожей. Представляешь, какие мысли мелькали в ее голове, пока она ехала сюда?

Плечи Калеба устало опустились. Лицо у него было очень печальным.

– Прости, малышка. Ты злишься на меня?

До сих пор Джейн стояла молча, не желая вмешиваться в разговор. Ею владели самые разнообразные чувства, но только не злость. Джейн не могла подобрать слов. Она подошла к Калебу и обняла его. Рубашка на нем была не только мокрой, но и отчаянно пахнущей потом.

– Поехали домой, малыш, – сказала она. – Тебе нужно вымыться и отдохнуть. Я тебе сделаю массаж спины.

Калеб пошел за ботинками. Мистер Зиглер выключил свет, оставив лишь тусклое аварийное освещение. Он дождался, пока Калеб и Джейн выйдут наружу, потом вышел сам и запер двери.

– Если хочешь вернуться ко мне на работу, милости просим, – предложил мистер Зиглер. – Но должен тебя предупредить: ночных смен у меня нет. Так что работать будешь в установленное время.

– Спасибо, босс. Я ценю ваше великодушие.

– Но если хочешь знать мое мнение, – продолжал мистер Зиглер, – прислушайся к словам Джейн и следуй за своей мечтой. Ты хороший человек, Калеб. У хороших людей тоже бывают тяжелые моменты, когда кажется, что идешь не вперед, а назад. Но они не опускают руки. Они лишь переводят дух и устремляются дальше. Честно говоря, у меня были некоторые подозрения, что мы найдем тебя пьяным и бьющим бутылки. Такое на моей памяти случалось, и не раз. Но ты пришел сюда выпустить пар. Побереги силы, парень. Чем ворочать ящики, лучше направь энергию на свое творчество. – Мистер Зиглер положил ему руку на плечо. – Я никогда об этом не говорил и не стал бы говорить, если бы не твоя «ночная смена». Я мог бы и сейчас умолчать, но просто очень уважаю тебя и Джейн. Так вот, я с детства мечтал стать музыкантом. Играл на саксофоне, и у меня неплохо получалось. На лето я уезжал к отцу в Рим и там целыми днями упражнялся вместе со своим лучшим другом. Нас с ним ничего не интересовало, кроме музыки. Однако моя мать усердно вдалбливала мне в голову: «Нужно найти настоящую работу, чтобы стать уважающим себя человеком». По ее словам, я там стал бы влачить жалкое существование, играя на улицах или в плохоньких оркестрах. Мать усердно капала мне на мозги и в результате своего добилась. И что теперь? Она была бы рада. Я уважающий себя человек, владелец склада. На бортах грузовиков написано мое имя. Но я не задумываясь отдал бы все это за возможность сыграть на фестивале «Каза дель джаз» вместе с лучшим другом моей юности.

Он улыбался, вспоминая далекие дни. Потом осторожно убрал руку с плеча Калеба, пожелав им с Джейн спокойной ночи. Уже возле машины Калеб вдруг обернулся и спросил:

– А что вам мешает?

Мистер Зиглер поднял голову и посмотрел на Калеба:

– Ты о чем?

– Почему бы вам не поехать в Рим и не сыграть вместе с вашим другом?

– Потому что его мать тоже проедала ему плешь насчет настоящей работы. Он бросил музыку и пошел работать в порт Чивитавеккья. Летом… нам едва исполнилось девятнадцать… его раздавило портальным краном.

* * *

Они занимались любовью, но Джейн чувствовала, что Калеб сейчас где-то далеко. Потом он лег на спину и уставился в потолок. Джейн лежала на боку, вглядываясь в лицо Калеба. С самого возвращения домой он не подравнивал бороду, и та успела приобрести неряшливый вид. Волосы тоже успели вырасти и нуждались в стрижке. Но глаза оставались ясными и сверкающими, с изумрудной зеленью радужной оболочки. Казалось, они смотрят в никуда, но видят весь мир.

– Калеб, у тебя не болит спина? – осторожно спросила Джейн.

– А мне надо было вначале натолкать туда газет.

– Куда, малыш? Про какие газеты ты говоришь?

– В картонки, которые я прикрепил к потолку. Если бы внутрь я положил газеты, они бы лучше поглощали звук. Пожалуй, завтра я этим и займусь.

– Калеб, а ты не хочешь со мной поговорить? Ведь тебя что-то гложет.

– Ничего меня не гложет. Просто устал.

– Конечно, дорогой. После работы в таком бешеном темпе. Но я наблюдаю за тобой с твоего возвращения. Ты ходишь из угла в угол по квартире. Болтаешься по улицам. Может, тебя что-то гнетет?

– Ничего меня не гнетет.

– А мне все подсказывает, что это так.

Калеб подхватил с пола джинсы. Надел. Потом прошел из спальни в ванную.

Натянув футболку, Джейн пошла за ним. В раковину лилась вода. Калеб стоял перед зеркалом и разглядывал свое отражение. Джейн со вздохом прислонилась к косяку:

– Калеб, ты ведь знаешь: мне ты можешь рассказывать обо всем.

– Знаю. – Он повернулся к ней. – Но у меня полная мешанина в мыслях. Не о чем рассказывать.

– Если не хочешь, не езжай в Лос-Анджелес.

– И ты не станешь считать меня трусом и лузером?

– Ни в коем случае.

Глаза Калеба были полны безграничной грусти.

– Джейн, я хочу это сделать ради тебя. Я хочу, чтобы мы переехали из этой паршивой квартирки в собственный дом. Желательно с садом. И еще я хочу, чтобы ты оставила свою жуткую работу.

– Калеб, она совсем не жуткая. Я всегда любила ходить, а тут мне за ходьбу еще и платят.

– Ты ведь не просто ходишь. Своей работой ты озлобляешь разных придурков, которые того и гляди плюнут тебе в лицо.

Джейн вошла в ванную и погладила Калеба по щеке:

– Малыш, я вполне довольна своей работой. У нас с тобой прекрасная жизнь. Ты можешь хоть завтра вернуться на склад, а по выходным давать сольные выступления. Все будет как раньше.

– И до каких пор, Джейн? Сколько продлится это «как раньше»? Тем более что «как раньше» уже не получится. Тогда я играл в клубах и на улице и говорил себе, что жду свой звездный час. И он наступил. Я думал, что наступил. А оказалось… полное дерьмо.

– Калеб, это вовсе не дерьмо.

– Да брось лукавить, Джейн. Ты же смотрела последние выпуски. Сегодняшний был отвратительнее прежних. Они все подали так, будто мы с Джордин – любовная парочка. И не только это. Зрители подумают, что один я бы не потянул.

– Так тебя это вздернуло?

– А разве этого мало?

– Калеб, ты прекрасно умеешь петь один, и ты это знаешь. И пока ты после всех конкурсов и шоу возвращаешься домой, ко мне, меня не волнуют никакие уловки Джордин.

Калеб закрыл воду и наклонился над раковиной:

– Мы с Джордин – два независимых исполнителя. У каждого – своя манера. А из нас пытаются сделать пару и заставляют в это верить всех, кто смотрит выпуски… Просто накопилось.

– Пусть шоу – дерьмо, скроенное по голливудским шаблонам. Но деньги настоящие. И контракт тоже настоящий. Твое имя узнает вся Америка. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Если ты действительно хочешь, поезжай на финал. Я и все твои друзья здесь – мы будем тебя поддерживать. Но если хочешь оставаться… Оставайся! Только, пожалуйста, прими решение. Реши для себя: или одно, или другое. И перестань мучить себя и меня заодно.

Калеб обнял ее. Джейн прижалась щекой к его голой груди. От него исходило тепло и ощущение безопасности.

– Поедем вместе, – предложил он.

– Калеб, ты же прекрасно знаешь, что я не могу. Я с таким трудом устроилась на работу. И деньги, которые я зарабатываю, для нас сейчас далеко не лишние. – Джейн подняла голову, посмотрела на него. – А давай сделаем так. Если ты пройдешь на заключительное выступление, я возьму несколько дней за свой счет и приеду. Согласен?

По глазам Калеба Джейн видела, как лихорадочно крутятся сейчас в его мозгу все колесики. Потом он слегка кивнул и поцеловал ее в лоб:

– Согласен, малышка. Считай, что мы с тобой заключили сделку.

Джейн обняла его крепче и снова прижалась щекой к груди. Калеб не видел ее лица, но чувствовал: она улыбается.

– Я люблю тебя, Калеб.

– И я люблю тебя, Джейн.

Так они стояли около минуты. Потом Джейн предложила:

– А идем в душ вместе? Как раньше.

– Там тесновато для двоих, – ответил Калеб.

– Так в этом-то и вся прелесть.

– Идем, – согласился Калеб. – Это будет душевой дуэт. Но тебе обязательно нужно намазаться кокосовым маслом и кофейной гущей.

Джейн сбросила футболку:

– Тогда я и тебя намажу.

Калеб покрутил пальцем у виска.

– А знаешь, давай заменим кофейную гущу кленовым сиропом, – предложил он. – И ты будешь наносить его языком.

– Не знаю, – игриво улыбнулась Джейн. – Сомневаюсь, что доктор Оз одобрил бы такую замену.

– Есть другой доктор. – Калеб сбросил с себя джинсы. – Доктор Член. И он вполне одобряет.

– Джейн тоже одобряет, – ответила она, покусывая губу.

* * *

Дата отъезда Калеба казалась Джейн бесконечно далекой. И вдруг с пугающей ясностью она поняла: а ведь сегодня – их последний день. Завтра Калеб улетит в Лос-Анджелес.

Дневные часы у нее были свободны, и они с Калебом отправились по магазинам. Джейн купила ему две пары джинсов. На распродаже им попались оригинальные футболки, и она взяла несколько штук. Затем последовали новые ботинки и кожаные браслеты, предохраняющие запястья от растяжения. Из примерочной Калеб вышел как настоящая рок-звезда. Не хватало лишь девиц, восседающих на каждой руке, и гитары.