— Спасибо за то, что позволили мне быть частью всего этого. Кейт была очень особенной юной леди. Надеюсь, ей понравилось. — С этими словами он встает и кланяется, а толпа начинает неистовствовать.

— Вау. – Мне приходится сказать это вслух. Я в шоке и никогда не смогу забыть эти семь минут своей жизни. – Давайте еще раз поблагодарим этого гребаного гения. – Густов снова кланяется и уходит. Я смотрю на Франко, все еще ошеломленный тем, как все прошло. – Неужели это было на самом деле?

Взгляд Франко говорит о том, что он чувствует себя точно также. Он медленно кивает и заливается смехом, ну а я присоединяюсь к нему. Знаете, иногда случается то, что превосходит ваши самые смелые ожидания. Вы не можете подобрать слов и думаете «что, черт возьми, это было». И тогда остается только смеяться, потому что вы настолько поражены, что не понимаете, что еще делать. Именно это сейчас и происходит. И мне радостно от того, что Франко на одной волне со мной, иначе я подумал бы, что, в конце концов, сошел с ума.

Закончив смеяться, я поворачиваюсь к зрителям.

— У нас осталась еще одна песня. «Killing the Sun». Но мне нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы громко и дружно исполнили ее вместе со мной. Так громко, чтобы нас слышали даже в соседних штатах. – Я перевожу взгляд на Пакс и улыбаюсь.

– Это для тебя, Пакс.

В следующее мгновение пять сотен людей начинают петь. Звук просто оглушительный. Это определенно самая лучшая публика за время тура. Я растягиваю соло на гитаре, потому что не хочу прощаться с сегодняшним вечером. Я проживаю песню, мечтая остановить солнце и просто держаться за этот момент.

После того, как мы заканчиваем выступление, зрители аплодируют еще добрых десять минут.

Возле автобуса нас встречают друзья Опти. Я благодарю их всех, и мы прощаемся. Уже практически полночь, но мы уезжаем только завтра. Мне удалось упросить Джима задержаться здесь. Завтра вечером мы играем в Де-Мойне, который находится всего в паре часов езды отсюда.

Я снова благодарю Густова и вызываю ему такси в аэропорт, чтобы он успел на ночной рейс в Бостон.

Последним меня обнимает Келлер.

— Отличное выступление. Правда. Вы, парни, — лучшее, что происходило в этом городе. Кейти бы вами гордилась.

— Спасибо и тебе, что пришел, чувак.

Келлер вручает мне ключи от машины.

— Я вернусь с Дунком. Пакстон едет с нами и переночует у меня. Я забронировал вам номер в «Хэмптон-инн». У вас со Скаут, наверное, было не много шансов провести время вдвоем в последнее время. Вам обоим это нужно. Передай ей, чтобы приезжала ко мне, когда проводит тебя завтра утром. Я отвезу их с Пакстоном в аэропорт.

Я смотрю на ключи в своей руке и на великодушного друга, который стоит передо мной, и не знаю, что сказать. Поэтому просто говорю:

— Спасибо, чувак.

Скаут выглядит недоуменной, когда мы вдвоем садимся в машину Келлера, но не произносит ни слова.

Еще большее недоумение у нее вызывает наш приезд в гостиницу. Но она продолжает молчать.

— Ну же, милая. Келлер забронировал нам номер.

Она улыбается так, как будто боится поверить, что это правда.

Зарегистрировавшись и получив ключ, мы направляемся в номер. Скаут выглядит очень задумчивой.

Когда за нами закрывается дверь, она, наконец, произносит:

— Гас?

— Да?

— За последние несколько месяцев я многое узнала о жизни. Жить… по-настоящему жить… — это работа. Очень выматывающая, если ее хорошо делать. Если выкладываться каждый день. Каждую минуту. Каждую секунду. Но посреди всего этого хаоса скрывается красота. Вот она, награда. И сегодня… я стала свидетелем красоты посреди хаоса. Это было невероятно. Ты всегда великолепен, но сегодняшний вечер был особенным, и это почувствовали все.

— Да, черт возьми. Это работа. Но именно так и рождается красота. Она проявляется лишь когда прилагаешь к этому усилия. И сейчас я полностью погружен в жизнь. Сегодняшний вечер определенно был другим, уникальным. Я так счастлив, что ты была рядом. – Скаут откидывает голову назад, и я касаюсь ее губ своими. Наш поцелуй быстро набирает обороты. Я просто не могу сдерживать себя. Но через несколько секунд все же отрываюсь от нее.

— Мне нужно в душ. От меня воняет, как от торчка.

— От тебя сексуально пахнет, — улыбается она мне в губы и помогает снять футболку. – Правда.

Я хватаю Скаут за ворот ее футболки и отплачиваю ей той же монетой.

— Отличная маечка.

Она соблазнительно поднимает брови и говорит:

— Они великолепны. Наверное, стоит сказать, что я без ума от их солиста и даже сняла трусики и положила их в сумку на случай, если мы столкнемся.

Я расстегиваю ее джинсы и точно… под ними нет белья.

— Черт. Хочешь сказать, что целый день ходила с голой задницей, а я об этом ничего не знал? – Стягиваю с нее джинсы, и она переступает через них.

— Думала, что это сэкономит время. – Скаут дает ответ, который уже стал нашей с ней личной шуткой.

Когда я остаюсь в одном белье, а она в прозрачном кремовом бюстгальтере, мы переплетаем пальцы и смотрим друг на друга.

— Я люблю тебя, — говорю я от чистого сердца.

— Я тоже люблю тебя, малыш. – Каждый раз, когда она произносит «малыш», у меня перехватывает дыхание.

— Хочу, чтобы все было медленно. Хочу наслаждаться этим. Можно я просто подержу тебя в объятиях перед тем, как уйти в душ? Я соскучился.

Беру ее руки и кладу их себе на шею. Скаут прижимается ко мне и все сразу становится «правильным». Сначала я провожу ладонями по бедрам просто потому, что хочу прикоснуться к ней. Шрамы на правой стороне ощущаются по-другому по сравнению с гладкой поверхностью левого бедра. Но мне это нравится. Через несколько секунд на ее коже появляются мурашки, и я улыбаюсь, так как знаю, что это не от холода – она реагирует на прикосновения. Перемещаю ладони на поясницу и глажу ее кончиками пальцев. Мои руки скользят уже по спине, но встретив преграду, останавливаются. Сжав кулаки, делаю глубокий вдох, пытаясь ослабить непреодолимое желание сорвать бюстгальтер. Просовываю пальцы под тонкие лямки и продолжаю продвигаться вверх, к лопаткам, а потом с чуть большим давлением опускаю ладони вниз. Медленно глажу ее шрам на правой стороне, сначала, едва касаясь его, а когда она расслабляется, сильнее. Я пытаюсь, не говоря ни слова, показать, что каждый сантиметр ее тела – совершенен.

Опускаю ладони на ягодицы и, несмотря на то, что мне хочется задержаться, продолжаю скользить ими вниз, а потом подхватываю ее и поднимаю. Она инстинктивно обвивает меня ногами.

В этот момент происходит сразу три вещи: я прижимаю ее к себе, одно рукой поддерживая ягодицы, а другой обхватив Скаут за шею; я возбуждаюсь до боли в чреслах; и она целует меня.

Этот поцелуй…

Бог ты мой.

Ее язык играет с моими губами: слегка лизнет и отступит, вынуждая преследовать его. Когда мне удается завладеть ртом, я, не теряя времени, заявляю о своих намерениях. Сегодня я буду только ее. Ее убежищем. Защитником. Другом. И любовником.

Собственнические движения ее языка, легкие покусывания моей нижней губы, нежные поцелуи и грубое оттягивание кожи в основании шеи… это рай. Я настолько увлечен ее ртом и тем, что он делает со мной, что только через несколько секунд замечаю, что ее бедра начали совершать волнообразные движения.

Черт, как хорошо.

Мои волосы собраны в хвост, но она стягивает резинку и сжимает их в кулак, зная, что это возбуждает меня больше всего. Мне нравится, когда Скаут держит волосы как поводья и «управляет» ими. Это невероятно сексуально.

Все набирает обороты. Ее дыхание. Движение бедер. Стоны. Сила страсти.

Скаут уже так близко и больше всего мне хочется видеть, как она «взрывается» у меня в руках.

Одной рукой я поддерживаю ее за ягодицы, а другую опускаю вниз и глажу пальцем клитор до тех пор, пока она не начинает молить меня:

— Хочу чувствовать тебя внутри, малыш. Пожалуйста.

Я слегка прикусываю ее шею, а потом нежно целую:

— Терпение, Нетерпюха. У нас еще вся ночь впереди.

— Пожалуйста, Гас. – Скаут извивается подо мной. Она уже близко, только не хочет отпускать себя.

Я наслаждаюсь этим моментом. Ее кулаки все еще сжимают мои волосы. Скаут на пике крышесносящего оргазма. Она молит меня о сексе, а я кусаю ее за мочку уха.

— Так лучше? – говорю я, наконец, проникая в нее пальцем.

— О… боже. – Скаут просовывает руку между нами и спускает мои плавки, обнажая несколько сантиметров члена. Ощущение его прикосновения к ее животу… черт возьми.

— Трахни меня. – Мои пальцы двигаются в ритме, который требует ее тело.

— Нет. Это ты трахни меня, Гас. – Это уже не мольба, а приказ. Если бы можно было заниматься сексом словами, то именно это бы сейчас происходило. Ее тон, слова, сила и звук голоса…

Они как будто трахают.

Ее грудь выпирает из крошечного лифчика. Не теряя времени, я хватаю зубами кружевную ткань и тяну вверх, с нетерпением ожидая момента, когда мои губы накроют твердый сосок, но она неожиданно… кончает.

Скаут открывает рот и кричит мне в плечо… Я чувствую каждый звук, который волной проходит через меня. Резонирует. Вибрирует. Как музыка.

Наконец, она замирает и стеснительно улыбается:

— Я была не слишком громкой?

— Громкой? Нет. Сексуальной? Чертовски. – Опускаю ее на пол, спускаю плавки и снимаю с нее лифчик.

По пути в ванную комнату, Скаут, как девчонка восхищенно произносит:

— Не могу поверить, что мы будем ночевать здесь.

— Я тоже. Обожаю, черт возьми, совместные ночевки, — шучу я.

— Особенно, когда сон не входит в их программу, — смеется Скаут.

Неожиданно ее улыбка меркнет, а глаза темнеют от страсти. Боль в паху становится невыносимой. Я поворачиваюсь так, чтобы наши тела соприкасались, но не обнимаю ее. Вместо этого подношу губы к уху Скаут и говорю, даже не понижая голоса:

— А теперь я принимаю твое предложение.

— Правда? И что вы собираетесь со мной делать, мистер Хоторн?

Черт, внутри этой женщины определенно живет дьявол.

— Ты хотела, чтобы я тебя трахнул. Я собираюсь взять тебя с собой в душ и исполнить это желание. А потом буду любить тебя в кровати до самого рассвета.

— Это, наверное, очень изматывающе. Хорошо, что я бегаю марафоны. Они вырабатывают выносливость.

Мы заходим в душ, и я опускаю ее руку на свой член.

— Он тоже очень выносливый. Поверь мне.

Пока я включаю воду, Скаут опускается на колени. Она никогда раньше этого не делала. И, черт возьми… то, что она делает ртом… Я хочу большего. Мне приходится сдерживать желание поднять ее, прислонить к стене и вжаться в это тело. Боже, как хорошо.

Скаут обнимает меня за плечи, обхватывает одной ногой и в мгновение ока я уже в ней. Никаких ограничений. Мы кричим. Требуем большего. Мои волосы снова в ее кулаке. У нас уже несколько недель не было такого уединения. Обычно все происходит быстро, в автобусе после выступления. Но сегодня? Сегодня я собираюсь любить ее… неоднократно.

Наши бедра как будто созданы друг для друга. Она знает мое тело как никто другой. Знает, что мне нравится. Обращает внимание на мою реакцию, когда пробует что-то новое. Скаут заставляет мое тело петь.

Ну а я всегда отвечаю ей взаимностью.

Мы больше не можем сдерживаться. Наш финальный взрыв – это нечто. Я пульсирую в объятиях ее собственного оргазма.

Когда мы, наконец, отстраняемся друг от друга, она, ухмыляясь, произносит:

— Думаю, я только что влюбилась в Грант.

— Мое сердце принадлежит Сан-Диего, хотя и Грант стал одним из любимейших мест на планете. Секс в душе был феноменальным. К тому же он шел с бонусом, оральным.

Мы вытираемся, после чего я подвожу ее к кровати и целую. Это как обещание того, что ожидает Скаут дальше.

— Ложись на живот.

Она, не сомневаясь, делает то, что я прошу. Такая доверчивая. Открытая. Уверенная.

Я сажусь на ее бедра и упираюсь руками в кровать, по обе стороны от нее.

— Ты такая красивая.

Ее щека лежит на одеяле, она смотрит на меня уголком глаза сквозь волосы – я смахиваю их.

— Ты очень мил, — отвечает Скаут, принимая комплимент.

Я вжимаюсь бедрами в ее ягодицы.

— В постели я чудовище.

— Это угроза или обещание? — Болтовня закончена. Она переходит к делу.

— О, это обещание. Закрой глаза. Хочу, чтобы ты чувствовала меня; я собираюсь любить тебя. – Целую ее в щеку и начинаю медленно массажировать и касаться губами каждого сантиметра ее спины. А потом сосредотачиваю своё внимание на ухе и шее. Прокладываю дорожку поцелуев снизу в верх. Покусываю, посасываю. Мой член уютно устроился между ее ягодиц, и я начинаю двигать бедрами так, как будто нахожусь внутри ее. Просовываю руку, и когда мои пальцы находят нужную точку, она вскрикивает,