В комнату заходит Нетерпюха.

— О черт, нет, — говорю я, вставая и шагая в направлении балкона. Сигарета уже торчит у меня между губ.

— Это не обсуждается, Густов, — раздается сзади пышущий злобой голос Гитлера.

Я прикуриваю, затягиваюсь и тычу в него зажатой между пальцами сигаретой.

— Мне не нужна гребаная нянька.

Резко отодвинув балконную дверь, выхожу на свежий воздух.

— Боюсь, что после твоего поведения в Европе, она тебе определенно нужна, — практически кричит Гитлер.

В ответ на это я закрываю дверь и устраиваюсь в шезлонге.

Франко присоединяется ко мне, когда я прикуриваю вторую сигарету. Он открывает рот, чтобы заговорить, но я опережаю его.

— Они не могут так поступить, — горько говорю я и поднимаю на него взгляд. — Или могут?

Он пожимает плечами.

— Я не знаю, чувак.

— Следующие несколько месяцев будут кошмаром. Эта помощница будет обо всем докладывать Гитлеру.

Франко согласно кивает.

— Я ничего не могу с этим поделать. — Он хихикает, судя по всему чему-то радуясь. — И она определенно не твоя новая сексуальная партнерша. Он явно намекнул на это. Только бизнес и ничего больше, мужик.

Кипя от злости, я пристально смотрю перед собой, но его смех вырывает меня из задумчивости.

— Ты уже говорил с ней, чувак? Она же сурова, как скала.

Он смеется еще громче.

— Да. Нас представили после того, как ты ушел. Расслабься, думаю, она просто стесняется. И, возможно, немного озлоблена, — добавляет он.

— Немного? Да она с таким отвращением посмотрела на меня, когда услышала, как я клеюсь к стилисту. — Глядя на него, я тоже не могу сдержать смех. — Это будет кошмаром.

— Добро пожаловать в ад, придурок.

Девять недель ада.

Девять недель и я дома.

Еще девять недель.

Дом.


Суббота, 22 апреля (Гас)

Сегодня было наше лучшее выступление за последний год, несмотря на то, что я был трезв. Зрители были в восторге, их энергия заряжала и нас.

Мы не стали исполнять "Finish me". Гитлер был в ярости. Мне начинает нравиться наблюдать за тем, как пульсирует вена у него на лбу.

Как только мы добрались до автобуса, я пошел отдохнуть и проснулся лишь на следующий день в обед. Никогда еще так крепко не спал в дороге. Чувствую себя почти человеком.

Перед тем, как отодвинуть шторку на кровати, я надеваю футболку. Уверен, в этот раз не стоит переходить рамки приличия. Последнее, что мне нужно, это Нетерпюха, обвиняющая меня в сексуальном домогательстве.

Только в ванной комнате до меня доходит, что автобус стоит. И я в нем один.

Надев джинсы, носки и туфли, хватаю все самое необходимое и выхожу на свежий воздух. Мы в Фениксе, поэтому на улице жарко. Ничего не имею против. Этой зимой мне хватило холода на всю оставшуюся жизнь.

Прикуривая сигарету, внимательно осматриваю окрестности. Мы остановились позади здания, в котором будет проходить концерт. Через улицу продают тако, и при виде этого у меня начинает урчать в животе.

Внутри закусочная оказывается маленькой и, судя по всему, чистота не в списке приоритетов этого заведения, но мне сойдет. Увидев в меню вегетарианские тако, начинаю чувствовать себя как дома. Заказываю шесть порций и бутылку воды и занимаю место за столиком возле окна. Еда на вкус очень отличается от маминой, но все равно чертовски хороша.

Закончив, понимаю, что не хочу уходить. За окном проходят люди, немного, но все же. Мне нравится наблюдать за ними. Я мог бы сидеть здесь весь день и угадывать их истории. Или придумывать их в своей голове. Это весело. Поэтому устраиваюсь поудобнее и смотрю. Жалюзи закрыты, но одна из планок поднята. Чувствую себя шпионом, подглядывая через нее.

Через пять минут я замечаю высокую худую брюнетку в красной безразмерной толстовке и шортах. Не сказать, что они неприлично короткие, но все же достаточно открывают ее великолепные, длинные и стройные ноги. Она разговаривает по телефону. Некоторые люди, особенно если их что-то отвлекает, не обращают внимания на то, что происходит вокруг. Но, несмотря на натянутый капюшон, по ее каким-то вкрадчивым движениям, я понимаю, что она замечает все. Эта девушка стала бы бесценной свидетельницей преступления. Готов поспорить, от нее не ускользает ничего.

В какой-то момент девушка останавливается и прислоняется к стене. Она кажется напряженной и сосредоточенной. Ее свободная рука засунута в передний карман. Несмотря на то, что она стоит, не шевелясь, в ней ощущается какая-то нервозность. А может, это нетерпеливость. Мне жаль ее. Спокойствие сложная штука. Я скучаю по нему.

Неожиданно она отталкивается от стены, переходит дорогу и направляется прямо в мою сторону. Чем ближе она подходит, тем больше мне хочется смотреть на нее. Не знаю, может это из-за ног или естественной грации, с которой эта девушка двигается. Она как человеческая версия газели.

И вдруг я понимаю... это Нетерпюха. Я моментально отвожу взгляд, но он самопроизвольно возвращается к ней.

Я не должен на нее пялиться. Особенно, когда она не может видеть меня через жалюзи.

Но все же я это делаю. Не потому, что невоспитанный. Просто мне любопытно.

Несмотря на волосы, обрамляющие ее лицо, я замечаю шрам на правой щеке.

Выглядит так, как будто на этом месте был сильный ожог. Он начинается чуть пониже глаза, тянется вдоль щеки, шеи и исчезает под футболкой. Интересно где он заканчивается, потому что ноги у нее выглядят безупречно. Как я раньше этого не увидел? Мы работаем вместе уже два дня. Обычно, я более наблюдателен. Судя по всему, я просто игнорировал и ее, и работу, которую она делала.

Она заходит в закусочную. К счастью, меня скрывает от нее какое-то растение. Я не вижу, но слышу Нетерпюху. В ее тихом голосе нет ни капли мягкости, в нем чувствуется сила. А еще легкий акцент, на который я не обратил внимания вчера. Восточное побережье? Решаю прислушаться.

— Да, девять недель. Мне очень нужны эти деньги... Я не особо разговаривала с ним, но, кажется, он обычная "рок-звезда". — Ее голос звучит немного резко. — Эго так и выпирает из него. Сначала выходит оно, и только потом он. Честно сказать, парень кажется полным придурком... Послушай, Джейн мне нужно что-нибудь перекусить, пока не настал день номер два. Прогуляйся. Подыши свежим воздухом. Хорошо. Созвонимся. Пока.

Как неудачно. Я надеялся подружиться с ней, или, по крайней мере, примириться с идей о личном помощнике. Мне не нужны проблемы. Но, полагаю, она не открыта для приятельских отношений, хотя и права в одном — я был полным придурком. Однако, на мой взгляд, она переборщила со своим "обычная рок-звезда". Я всегда гордился тем, что не подхожу под это клише.

Услышав от нее столь нелестную характеристику, решаю, что лучше всего будет потихоньку выскользнуть из заведения, пока она делает заказ.

***

В следующий раз я вижу Нетерпюху только в обед. Я сижу на кровати, когда она подходит. Знаю, это так по-детски, но я немного обиделся на то, что она сказала раньше и теперь пытаюсь переварить это. А может, немного зол на себя за то, в кого превратился. Не хочу быть клише. Как бы то ни было, когда она начинает говорить, я даже не поднимаю взгляд. Грубо, но ничего не могу с собой поделать. Нетерпюха отвечает мне тем же и во время разговора смотрит куда-то вдаль, лишь иногда, краем глаза, косясь на меня. Туше. Наше общение проходит в таком стиле:

Скаут: "Ты должен бла бла бла. И когда ты закончишь с этим, то должен бла бла бла. "

Я: Игнорирую, но периодически киваю, делая вид, что слушаю.

Скаут: Молчит. Моя грубость вызывает у нее раздражение. Она злится и даже не пытается это скрыть. Ну, хорошо хоть не унижается и не целует мне задницу. Я ей определенно не нравлюсь.

С каждым днем я понимаю все больше и больше, что в этом бизнесе у людей нет гордости. Они готовы переступить через мораль, этику, ад и своих собственных матерей, если это приблизит их к успеху. Все вокруг — фальшь. Каждый хочет быть твоим другом. Каждый хочет оторвать от тебя кусочек. Это вызывает у меня отвращение и искажает мое видение настоящего.

Поэтому я практически счастлив от того, что эта девушка так явно недолюбливает меня. Это воскрешает во мне веру в человечество.


Воскресенье, 23 апреля (Скаут)

Может, у меня и немного друзей, но я стараюсь дать шанс каждому, несмотря на сомнения. Наверное, потому что никто никогда по-настоящему не давал его мне.

Однако за последние несколько месяцев моему терпению пришел конец. Теперь я опираюсь на свое первое впечатление. А оно обычно негативное. Я нахожусь рядом с Густовом Хоторном немного более сорока восьми часов. Он — придурок. Впервые я увидела его, когда он пытался охмурить стилиста. Лживое очарование лилось из него, заманивая в свои сети новую жертву. Мужчины такие свиньи. А Густов, наверное, их предводитель. Еще стоит упомянуть о том, что трезвость явно не в его планах на следующие два месяца. Он собирается прожить их как "рок-звезда" даже, если это убьет его. А что, вполне возможно.

Я нахожусь здесь потому, что мне нужны деньги. Это единственная причина. У меня есть работа и я буду ее делать, даже если сдохну, потому что не могу вернуться домой. Не могу. Ладно, на самом деле я здесь по двум причинам: деньги и бегство.

Даже, наверное, больше бегство. В следующем месяце я заканчиваю онлайн-обучение и получу степень. Она в совокупности с деньгами даст мне возможность исчезнуть навсегда. Знаю, я бегу от проблем. Я это знаю. И ненавижу себя за это. Но дом напоминает мне о нем. И от этого я чувствую себя уродиной. Использованной. Неудачницей. А я терпеть не могу неудачи.

Поэтому, когда мне в последнюю минуту предложили работу, я ухватилась за нее, несмотря на то, что ее трудно назвать идеальной. Но из двух зол выбирают меньшее. По крайней мере, это зло обеспечит мне побег от другого.

Мы не слишком часто общаемся с Густовом. Большинство ежедневных дел обходится без него. А если нам все же приходится разговаривать, то я занимаю пассивную позицию. По-другому с ним, похоже, никак. Подобное поведение мне удается особенно хорошо; именно так я провела большую часть своей жизни. Люди лучше реагируют на меня, когда я пассивна. Как бы то ни было, не думаю, что я нравлюсь Густову. И это замечательно. Пусть лучше так. Он — просто работа. Я — буфер между ним и руководством, потому что он не хочет иметь с ними ничего общего. Честно признаться, не могу винить его за это. Я тоже этого не хочу, но приходится.

Мне приходится.

Девять гребаных недель.

Боже.

Черт возьми.

Помоги.

Мне.


Среда, 26 апреля (Гас)

Скаут фанатка стикеров.

И мисс «Само Остроумие».

Мне приходится вернуться в автобус, потому что я забыл телефон. Он лежит на кровати с приклеенным к нему стикером: Ты забыл свой телефон. Снова. Он сдох. Я его зарядила. Рада была помочь.

Не могу понять, нравится мне это или нет.

Наверное, все же нет. Поэтому я прибегаю к такому же методу. Пусть это будет игра в оба ворота.

Переворачиваю стикер и пишу на обратной стороне: Я его не забыл. Он становится засранцем, если ему не удается полежать на моей кровати. И да, он не сдох, а просто прикорнул.

Перед тем как уйти, бросаю стикер на ее кровать.


Четверг, 27 апреля (Скаут)

Прошла неделя.

Я обнаружила, что Густов много пьет.

Весь день.

Я думала, что это часть имиджа рок-звезды, но теперь у меня такое чувство, что он просто пытается пережить день, как будто ему нужна помощь, чтобы справиться с реальностью. Сначала он мне не понравился. Сейчас мне его немного жаль. Большую часть времени я стараюсь избегать Густова. Если это не удается, то приходится терпеть его. Хотя, надо признать, его ответные записочки довольно остроумные. И это хорошо, потому что остроумие — мой второй язык.

Остальные парни: Франко, Джейми и Робби, кажутся нормальными. Хотя я не слишком много с ними общаюсь. В этом нет ничего нового. Я всегда была одиночкой.

Я стараюсь не особо рассказывать о себе, а они слишком воспитанные, чтобы выпытывать. И большую часть времени трезвые, что тоже является большим плюсом.

Я не видела ни одного их шоу. И не планирую. Как правило, во время выступления я сижу на автобусе и читаю, а когда начинается весь хаос после, спускаюсь и наблюдаю за порядком. Обычно ничего не происходит. Единственный, на кого я постоянно натыкаюсь, — это Гас, которого тянут за собой восторженные фанатки. Каждую ночь он исчезает с ними в темных уголках.

Осталось восемь недель.

Я справлюсь.


Пятница, 29 апреля (Скаут)

Мы в Канзас-Сити, Миссури. Никогда не была на западе. Тут все спокойно и стабильно. Не могу этого объяснить. Как будто люди здесь постигли смысл бытия.