Мое сердце знало ответ еще до того, как с моих губ сорвался этот вопрос.

* * *

Несмотря на все разочарования, следующую неделю я встретила с воодушевлением. Мы шли по улице, за одну мою руку держалась Синтия, а за другую — ее старшая сестра Нэнси.

— Мы навсегда останемся здесь? — спросила Синтия.

Я посмотрела на четырнадцатилетнюю Нэнси. Губы девочки были крепко сжаты. Не то чтобы она не хотела переезжать. Когда я намекнула на то, что Лоусоны хотят принять их с Синтией в свою семью, глаза Нэнси засияли ярче, чем полная луна в ясную ночь. Я очень не хотела бы разделять сестер. И они не хотели этого. Но в памяти Нэнси были еще свежи горькие воспоминания о том, как семья, которую они успели полюбить, вернула их в приют, столкнувшись с финансовыми трудностями.

— Я очень надеюсь на это, Синтия, хотя мы никогда не знаем, какие неожиданности может преподнести нам жизнь.

Как много эти слова значили для меня самой! Согласно аккуратным подсчетам Миранды, на пикнике нам удалось собрать меньше пятисот долларов. Это было гораздо меньше, чем в предыдущие годы. Гораздо меньше, чем мы планировали.

Синтия бросилась вверх по каменным ступенькам. Я улыбнулась Нэнси и поторопила ее.

Миссис «Лоусон радушно встретила нас в прихожей и суетилась вокруг обеих девочек так, словно решила принять их в свою семью не пару дней назад, а уже давным-давно.

— Пойдемте же скорее, я покажу вам ваши комнаты, — сказала миссис Лоусон, поднимаясь по широкой лестнице.

— Комнаты? — переспросила Нэнси, широко раскрыв глаза.

— У каждой из вас будет отдельная комната, — кивнула миссис Лоусон. Потом ее лицо сморщилось. — Если, конечно, вы захотите. Вы можете жить вместе.

Нэнси рассмеялась. Синтия хихикнула и побежала вперед. Я боялась, что через пару мгновений утону в море собственных слез.

Через четыре недели, которые пролетят незаметно, попечительский совет захлопнет двери нашего Дома, ставшего гнездом для сирот и брошенных детей. Но хотя бы об этих двух птенцах я могла не беспокоиться.

В комнату вошел доктор Лоусон и пожал мне руку. Он выглядел моложе своих лет. Словно груз неведомой печали наконец свалился с его плеч.

— Вот уже много лет я не видел Гвен такой взволнованной, — засмеялся он, и его смех эхом отразился от стен большой комнаты. — Кстати, я и сам давно не чувствовал такого прилива сил.

— Я так рада за вас. Нэнси и Синтия замечательные девочки. Они очень хотят, чтобы их любили.

— У нас любви в избытке, — кивнул доктор Лоусон, — и мы с огромным удовольствием ею поделимся.

— Я знаю. Мне просто хотелось бы, чтобы и другие чувствовали то же самое. По поводу любви, имею в виду.

— Согласен. Ваша мисс Дженнингс обратилась ко всем с призывом дарить любовь, в которой так нуждаются эти дети.

Миранда? Неужели она заняла мое место, когда я отправилась за Синтией? Никто не рассказывал мне об этом. В моей голове вдруг стало пусто, в глазах потемнело. Я пошатнулась. Доктор Лоусон поддержал меня за локоть:

— Ты нездорова, Сэди?

Я сглотнула, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Почему я сомневалась? Миранда блестяще справлялась с любой задачей, за которую бралась. Цифры. Воспитание детей. Привлечение пожертвований. Она знала, как управлять Домом, в какой опеке нуждаются наши ребята. Говоря откровенно, она взяла все мои обязанности на себя.

В комнату ворвалась Синтия. Она бежала ко мне, раскрыв объятия. Я взялась за спинку стула, чтобы удержаться на ногах.

— Я буду скучать по вас, мисс Сэди! — воскликнула девочка и зарылась лицом в мои юбки.

— Знаю. — Я погладила ее упрямые кудряшки. — И я тоже буду по тебе скучать. Но мы будем жить недалеко друг от друга. Нэнси будет рядом с тобой, и я уверена, что вы полюбите Лоусонов.

Ослепительная улыбка озарила ее шаловливое личико. Синтия отошла от меня и обняла супругу доктора. Миссис Лоусон привлекла к себе Нэнси и обняла обеих девочек.

ГЛАВА 41

На следующей неделе Миранда сопровождала меня в суд на слушание по делу Картера. Он сидел за передним столом, и жизнерадостное выражение его лица, которое подкупало меня и заставляло идти у него на поводу, уступило место выражению жестокости и отвращения. Я опустила голову и помолилась, чтобы суд был милосерден к нему.

— Да будет воля Твоя, — послышался шепот Миранды, сидевшей рядом со мной.

— Что?

— Да будет воля Твоя. Это единственная молитва, которую мы можем сейчас читать.

Я почувствовала себя виноватой. Меня в тот момент не беспокоила воля Божья. Я заботилась только о себе. Мне хотелось покончить с этим. И к тому же я опасалась, что действия Картера могут перечеркнуть наши надежды собрать последнюю тысячу долларов.

Я снова опустила голову. Я хотела слишком многого. Но разве я молилась о том, чтобы Господь исполнил Свою волю, а не мою? Или я молилась, чтобы Его воля соответствовала моей? Я переплела пальцы и надавила большим пальцем на основание ладони.

Миранда легонько толкнула меня локтем в бок. Когда я подняла голову, она кивком указала на передний ряд. Через ограждение наклонился Блэйн. Он разговаривал с младшим братом. Глядя на хмурое лицо Картера, я отметила нездоровую бледность его кожи, страх, заставлявший его отводить взгляд, не задерживавшийся ни на ком и ни на чем. Блэйн продолжал говорить. Каждые несколько секунд Картер кивал. Затем Блэйн повернулся и прошел к двери. Он вышел. Я застыла. Неужели он не будет присутствовать на заседании суда? Я знала, что он не станет оплачивать услуги адвоката для Картера, но вовсе отказаться от брата было совсем другое дело.

Миранда взяла меня под руку и подтолкнула, чтобы я не забыла встать, когда вошел судья. Он стукнул киянкой. Мы присели. Я все еще ломала голову, силясь понять поведение Блэйна.

Потом распахнулись задние двери. По проходу спешно прошел мужчина в костюме.

— Ваша честь, могу ли я подойти?

Судья дал согласие. К нему присоединился прокурор округа. Я напрягла слух, но не смогла разобрать ни слова.

Мужчины вернулись на свои места. Снова стук киянки.

— Мы начнем через полчаса, а сейчас предоставим возможность мистеру Шедду обсудить детали дела с его клиентом.

С его клиентом? Я едва не вскочила со стула. Миранда удержала меня на месте. Я обернулась, ища глазами Блэйна. Комнату заполнил гул голосов. Мы в бессилии сжали руки, часы же тикали, отсчитывая отведенное Картеру время.

Блэйн проскользнул в зал заседаний и занял пустое место за миг до того, как вошел судья и предоставил слово обвиняемому. Мистер Шедд поднялся.

— Виновен, ваша честь.

У меня отвисла челюсть. Миранда отпустила мою руку. Нет, нет, не может быть. Хотя я и понимала, что Картер должен был признать свою вину, но сейчас, когда это произошло, я не могла отделаться от ощущения, что это — окончательный приговор для Рэйстоунского дома. В попытке спасти одного из них не пожертвовала ли я всеми остальными?

Судья обсуждал дело так долго, что, казалось, прошло несколько часов. Потом все вернулись на свои места, а судья попросил Картера встать. Кадык мальчика то и дело дергался на его худой, тонкой шее. Картер выглядел таким одиноким.

— Сынок, ты понимаешь, что твой поступок был незаконным. Верно?

Картер опустил голову, едва заметно кивнув.

— Хотя, как выяснилось, ты и не принимал участия непосредственно в ограблении и похищении имущества, ты помогал тем, кто был схвачен на месте преступления. — Судья посмотрел на Картера поверх очков. — Ты ошибся в выборе друзей. Я думаю, сейчас ты это осознаешь.

Картер совсем поник, почти прижав подбородок к груди.

— Но то, что ты совершил проступок, не означает, что для тебя больше нет надежды. Вынося приговор, я предоставляю тебе возможность. Если ты ее используешь, я уверен, что ты выйдешь оттуда человеком, которому есть что предложить обществу.

Я затаила дыхание. Может быть, Господь проявляет свое милосердие через этого судью?

— Картер Уэллсмит, я приговариваю тебя к шести месяцам в Исправительном учреждении штата Пенсильвания.

Судья стукнул киянкой. Он встал и покинул зал заседаний.

Миранда помогла мне подняться со стула. В самом конце зала я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Картера. Он остановился у ограждения и поманил меня пальцем. Эзра Лонг встал возле него, держа за локоть и готовясь увести прочь.

Я ринулась обратно по проходу, сталкиваясь с теми, кто направлялся к выходу. Я пробивала путь к ребенку, который нуждался во мне.

Положив руки на ограждение, я наклонилась. Мистер Лонг крепче взял Картера за локоть.

Узкая грудь паренька расширилась, когда он откинул назад прядь непослушных волос, падавшую ему на глаза.

Глаза, похожие на глаза Блэйна разрезом и глубиной, хоть и не цветом. Глаза испуганного зверя, посаженного в клетку.

— Ты сможешь вытащить меня отсюда, Сэди? — Картер облизнул губы. — Я не хочу туда.

— О Картер, — вздохнула я и взяла его ледяную руку в свои теплые ладони. — Я не могу тебе ничем помочь.

— Ты придешь ко мне, чтобы проведать? — Он посмотрел на Эзру Лонга, словно ища подтверждения, что такие свидания будут разрешены.

— Конечно, с радостью.

У меня сдавило горло. В моей голове звучали до боли знакомые слова из Писания: «В темнице был, и вы пришли ко Мне»[10]. Картер вроде и не был в темнице, и все же был там. И поддерживать с ним отношения, хоть и такие хрупкие, было гораздо важнее, нежели лебезить перед потенциальными покровителями. Ибо если я приложила все силы, чтобы собрать деньги, но в процессе потеряла сердце ребенка, то что же я получила в итоге?

— Мне жаль, Сэди. Ты ведь знаешь это, да?

Ком снова подступил к моему горлу. Я кивнула, опустив веки, чтобы из-под них не потекли слезы.

— Я правда сожалею. Я не хотел тебя огорчать. Я просто… Просто… — Картер издал странный звук, похожий на всхлип.

— Знаю, — прошептала я. — Но ты сделал неправильный выбор и теперь должен принять последствия своего проступка и пройти через них.

Едва заметное движение головы подсказало мне, что Картер услышал эти слова.

Я сделала глубокий вдох.

— Мне тоже очень жаль, Картер.

Он склонил голову, словно опасаясь моих слов и ожидая увидеть то, что я имела в виду.

Я отпустила его руку и принялась теребить свою сумочку.

— Я была настолько поглощена своей новой должностью, что не уследила за тобой, не заметила, в какой беде ты оказался. — Моя рука замерла. — Простишь ли ты меня?

Его глаза заблестели за миг до того, как он коротким кивком дал мне понять, что прощает.

— Я не могу принять тебя обратно в Дом. Я думаю, ты и сам это осознаешь. Но я обещаю тебе вот что. Если у меня когда-нибудь будет собственный дом, тебе всегда найдется в нем место.

Картер вздернул подбородок и посмотрел на меня так пристально, словно оценивал, правду ли я говорю. Я смотрела на него, сохраняя на лице искреннее выражение, хотя сама удивилась своему опрометчивому обещанию. Но я не смогу потерять Картера дважды. Тем более когда он сам просит меня о помощи.

— Ты не ослышался, Картер. На самом деле. Обещаю тебе.

Он взглянул на Эзру Лонга и понизил голос:

— Значит, ты простила меня?

Я подумала о грехах своей матери, о том, как они привели ее и ее дитя в тюремную камеру. А потом подумала о тех, кто вытащил меня оттуда, дал мне надежду на иное будущее, иную жизнь. Несмотря на поступки Картера, я не могла сделать для него меньше, чем однажды сделали для меня.

Я обняла его за плечи.

— Я всегда буду прощать тебя, Картер. Ибо любовь прощает множество грехов.

Я нагнулась через ограждение и поцеловала паренька в щеку. Его глаза наполнились слезами. Я прижала руку к губам и повернулась, чтобы уйти, но продолжала стоять.

Блэйн пожимал руку адвокату.

Как только Эзра Лонг вывел Картера из помещения, я потянулась к стулу, чтобы удержаться на ногах. Но рядом со мной возник Блэйн, в очередной раз ставший мне опорой.

— Это к лучшему, Сэди. Послушай меня, это к лучшему. Картеру нужно, чтобы с ним говорили другие люди. Мы уже сказали все, что могли.

— Это я во всем виновата. Я не смогла его спасти, хоть и пыталась. А теперь закроется Дом и…

— Закроется? — Блэйн приподнял мое лицо, большими пальцами вытирая влагу, бегущую по моим щекам. — Как осуждение Картера может повлиять на работу Дома?

Я задержала взгляд на пуговице его рубашки. Я сообщила слишком много.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Дом закроется?

Мой голос понизился до шепота.