"Назар, теперь он и близко ко мне не подойдет, когда узнает, что произошло…"

Понимание этого, именно того, что Назар станет его презирать, стало последней каплей в произошедшем. Алеша не смог сдержаться и разрыдался в голос, борясь с душащими его слезами и утыкаясь лицом в подушку.

— Опять истерика.

Медбрат, видя рыдающего в подушку пациента, стал набирать в шприц снотворное.

* * *

Гавр больше не приезжал в свой коттедж. Он жил в квартире родителей на Тверской, ему было так удобнее, ближе до работы. Да и не хотел он туда ехать, пока там выздоравливала эта порванная проститутка. Мысль об этом его не оставляла. Все это его порядком достало.

Когда прошло уже достаточно времени для выдворения этого педика из его дома, он попросил подготовить отчет по его здоровью доктора, который его лечил.

Доктор приехал в офис Гавра и, сев напротив него в кресло, протянул отчет. Гавр отмахнулся от папки.

— Мне эти анализы не нужны. Вы мне скажите, он поправился? Его можно домой отправить?

— Физически да…

— А что еще может быть?

— Эмоционально… он в очень плохом состоянии, хотя и держится. То есть парень хочет поправиться, но его психика… ему тяжело… с ним что-то не так, — доктор замолчал, а потом, смотря в глаза Гавра, произнес, — этот парень точно работал до этого проституткой?

— Конечно. А почему вы спрашиваете?

— Так ведут себя жертвы изнасилования…

— Спасибо, док, за ваши наблюдения. Но это лишнее. Все было по доброй воле. Так когда он поправится?

— Физически он здоров.

— Спасибо, — Гавр, достав из ящика стола конверт, положил его на стол.

Доктор взял конверт, ощущая его приятную припухлость, и убрал во внутренний карман пиджака.

Попрощавшись, он вышел из кабинета.

Гавр в задумчивости сидел за столом. Это он только сделал вид, что слова доктора его не задели, но на самом деле они оставили отголосок внутри него. Он был слишком умен, он никогда не упускал мелочей, он все видел и все анализировал. И с этим Лексом все было не так просто, как это видел Вениамин. Гавр это знал, вот только он не хотел в это вникать. Но сейчас он не хотел узнать из прессы о самоубийстве работника своего клуба, а потом еще и принимать у себя в кабинете ментов с расспросами об этом Лексе. А то, что Лекс мог решиться на такой шаг, после рассказа доктора Гавр осознавал. Так вот, ему все эти проблемы были не нужны. Он предвидел любые ситуации на десять ходов вперед.

Гавр еще с полчаса посидел в задумчивости, затем набрал телефон Вениамина и дал ему задание разузнать, как Лекс попал на эту вечеринку. Сначала Вениамин опять тупил и не въезжал в суть проблемы, но потом его мозг заработал и он доехал до того, что от него хочет босс.

* * *

Гена в приподнятом настроении возвращался из клуба, ощущая во внутреннем кармане купюры, которые приятно грели его сознание. Чаевые сегодня были большие, да и не удивительно. Ведь когда на его смене работал Леха, ему, Генке, чаевых вообще не доставалось, зато теперь, пока Лехи нет, ему нормально перепадало от клиентов. Кстати, Лехи не было уже скоро как месяц, но Гену это не особо беспокоило, так как им сказали, что Лекс взял на Новый год заработанные им отгулы и выйдет на работу после окончания всех праздников. Это Генку тоже дико взбесило. Вот он все новогодние праздники пахал, как раб, а этот Леха, взяв отгулы, где-то прохлаждался, отдыхая или катаясь на своих лошадках.

Около Гены затормозила машина, и голос, который он сразу узнал, приказал ему сесть внутрь нее.

Гена подчинился словам Вениамина, он боялся его и никогда ему не противоречил.

Машина тронулась. Вениамин молчал, Гена тоже, сидя рядом с ним и практически не дыша.

Когда машина остановилась, его грубо вытащили из нее, и сразу он ощутил удары.

Били его долго…

Генка уже и не понимал, где он и что с ним, была лишь боль…

— Говори. Говори, мать твою.

Гена разлепил глаза и опять услышал этот вопрос, сотрясаясь от боли и захлебываясь рыданиями.

— Что? — прошептал он, так и не поняв, что он должен говорить.

— Почему Лекс поехал на эту вечеринку перед Новым годом?

— Я сказал, что у меня мама болеет, он согласился меня заменить, — Гене было так больно, что он и не осознавал, что говорит, боль затмила все, он был готов говорить этим людям все, что он знает, только бы эта боль прекратилась.

— Лекс не знал, что там будет?

— Нет… не знал… я не сказал… я сказал, что моя мама болеет… попросил его поехать…

— Он не знал, что там трахать будут во все щели?

— Нет… я не сказал…

После этих слов Генка почувствовал, как его отпустили, он упал лицом в снег. Потом он слышал хлопки дверей и шум отъезжающих машин.

Холод привел его в чувство, он чувствовал холодный снег на лице и холод, пробравшийся под одежду.

Гена медленно встал, его шатало, из носа шла кровь, но в целом он ощущал себя вполне способным идти.

Он зачерпнул снег и протер им лицо, затем поправил на себе одежду и огляделся. Неподалеку светились огни, там были дома, люди, жизнь. Гена, немного прихрамывая, побрел в сторону света, ощущая приятную тяжесть купюр в кармане. Это значило, что его чаевые с ним. А то, что из-за этого лоха Лехи у него всегда проблемы, он уже привык. Сам виноват, устроил друга на эту работу, пожалел, а теперь вот сколько из-за него проблем. Вот и делай вывод из пословицы: не делай добра — не получишь зла.

Как же он ненавидел его, ведь если бы не Леха, ничего этого не было бы.

* * *

Новый Арбат встретил Гавра потоком машин, огнями вывесок и толпами людей. Новогодняя иллюминация мигала и пестрила в глазах. Начало двухтысячного года он встретил в своем клубе. Хотя у него и возникала мысль бросить все и улететь на Новый год в тепло, где пальмы и солнце, но вот только в душе у него не было праздника, и не хотел он ничего. У него было только одно желание — это месть, и он с ним жил изо дня в день, просыпаясь и засыпая с мыслями об этом. Поэтому никакие заморские страны его не привлекали. Так что праздник он совместил с работой, весь вечер был в своем "Золотом раю" и следил за тем, чтобы гости клуба получали качественный сервис и отдых.

После такой встречи Нового года он опять вернулся к деловой жизни, но пока шли новогодние праздники, эта деловая жизнь затихла, и поэтому вечерами у него оставалась масса свободного времени.

Сегодня вечером Гавр решил посетить "Метелицу" — самый известный клуб в Москве, который располагался на Новом Арбате. Иногда стоило посещать конкурентов, чтобы держать руку на пульсе в развлекательном бизнесе столицы.

Пройдя под мигающей всеми цветами вывеской "Черри Казино", он зашел внутрь, где сразу окунулся в вычурную роскошь красных ковров и зеркал. Пройдя в зал с игровыми столами, он присел на освободившееся место, решив немного поиграть. Это отвлекало от постоянных мыслей и позволяло мозгу расслабиться, сосредоточившись на игре.

В кармане зазвонил телефон, сначала Гавр не хотел отвечать, но звонили настойчиво. На экране определился номер Вениамина.

— Да, — раздраженно проговорил Гавр.

— Это по Лексу. Я добыл информацию, — понимая, что босс его слушает, Вениамин продолжил: — Он действительно не знал, куда идет. Он не знал, что будет на этой вечеринке.

— Я понял тебя. Это все?

— Да. Что вы будете с ним делать?

— Пока не решил…

Гавр не считал нужным более о чем-либо говорить с Вениамином, он нажал на отключение разговора и, убрав телефон в карман пиджака, задумался. Теперь ему было о чем подумать. Все складывалось не лучшим образом. Если действительно этого парня изнасиловали на его вечеринке и еще в его доме, то это вообще все лишнее для его имиджа успешного бизнесмена и человека, начавшего пробовать себя в политике. Только он переговорил с нужными людьми о продвижении его в депутаты Госдумы, как здесь такое пятно на его светлый образ. От такого век не отмоешься. Жалко, что просто убрать мальчишку нельзя, жаль, что сейчас методы Вениамина неприемлемы, а то пулю в лоб и в снег, кто его там в лесу найдет. Но сейчас другое время пришло, сейчас уже двухтысячный, этот вопрос нужно решать по-другому…

Гавр обвел взглядом зал, играть перехотелось. Он механически поставил фишки на черное и, видя, что проиграл, вышел из-за стола. Поскольку вечер был уже испорчен, он решил поехать домой и там еще раз все обдумать.

Сидя в машине и смотря на огни вечерней Москвы, Гавр вспомнил слова доктора об этом Лексе. Значит, врач был прав, и такое состояние парня говорит о том, что тот был не в курсе, что должно происходить в этот вечер. Но неужели парень девственник? Это глупо, ему не пятнадцать и внешность нормальная, не красавец, но… Гавр вспомнил его у себя в клубе. Да, он его видел в общей массе снующих официантов. Парень не красавец, но стройный, гибкий, пластичный, светлые волосы и глаза… Гавр вспомнил этот взгляд, когда столкнулся с ним глазами — небесно-голубые, в них боль и детское непонимание…

"Неужели он ни разу не спал с мужиками? Ну, в это-то я не поверю. Наверное, все было по доброй воле или по любви".

Вообще, он попал с этим Лексом, и Гавр это осознавал. Теперь нужно было найти из этого выход.

Нанять парню психолога? Нельзя, это лишняя информация для чужих ушей. Отправить к нему Вениамина — глупо: этот бывший солдафон только и умеет, что бошки проламывать, душевные проблемы он точно не сможет решить. Значит, он сам должен поговорить с этим Лексом, успокоить, объяснить, что после такого можно жить дальше, а не лезть в петлю, и деньгами помочь, тем более у парня бабушка, о которой он так трогательно заботится. Ведь все это время Вениамин давал по распоряжению Гавра телефон Лексу, чтобы тот звонил бабушке, иначе парень начинал буйствовать и становился невменяемым. Значит, ради бабушки он захочет жить, вот на этом и стоит сыграть.

Ну, а потом, месяца через три, его Вениамин уберет, чтобы не было в жизни Гавра лишнего риска. А то станет он депутатом, а такой, как Лекс, начнет потом всю правду про него в прессе рассказывать.

Приняв перед сном такое решение, Гавр со спокойной совестью лег спать.

* * *

Очередное утро. Одно из череды многих, что слились для Алеши в общий ряд времени. Он уже и не знал, сколько он здесь и какой сейчас день недели, даже месяц. Лекарства, которые ему кололи, и таблетки, которые он принимал, хоть его и уверяли, что это для выздоровления, он подозревал, что в них есть что-то, влияющее на его сознание. Ему все стало безразлично, хотя в глубине сознания и остались воспоминания о произошедшем и весь ужас того, что с ним случилось, но теперь это было как будто за дымкой тумана. Все стало не так четко, остро, болезненно. Он жил изо дня в день как в вакууме, механически делал все, что ему говорили, и позволял с собой делать все, что от него хотели. Медбрат был постоянно с ним, он обслуживал его как маленького ребенка, пока Алеша был сам не способен это делать, и постепенно стал лишь помогать в некоторых вещах, а большей частью следил за его регулярным приемом пищи и таблеток и делал уколы. Изредка приезжал доктор, который его внимательно осматривал, задавал вопросы о здоровье и уезжал. Еще приходил Вениамин, он молча давал Леше в руку мобильный телефон и сидел рядом с ним, пока тот говорил с бабушкой.

* * *

Сегодня день для Алеши начался так же, как и все предыдущие дни, а вот в обед в комнату зашел Гавр. Леша сразу узнал его, хотя никогда вблизи его и не видел. В клубе, где он работал, своего босса Алеша видел лишь несколько раз, и то на расстоянии, а в тот злополучный вечер он помнил его, то, как он смотрел на него, лежащего на столе. Смотрел ему прямо в глаза…

Леша тряхнул головой и, сбросив с себя опять очередной кошмар прошлого, перевел взгляд на Гавра.

Он рассматривал стоящего перед ним мужчину. Высокий, с хорошей мужской фигурой, с достаточной шириной плеч, чтобы подчеркнуть свою мужественность, но не делая перевес в мышцы, а давая понять, что этот человек больше привык работать головой, чем руками. Лицо мужчины, смотрящего на него, не выглядело красивым, но было ухоженным, гладковыбритым, с благородными чертами и с отпечатком власти на нем. Он был одет в темный костюм в незаметную полоску, галстук в тон костюму и идеальную белую рубашку, из дорогой ткани, отглаженную, с поблескивающими, наверное, настоящими камнями-запонками. Алеша перевел взгляд на его глаза, они были темно-оливкового цвета. Что скрывалось в них, Леша не понимал.

— Привет. Можно войти?

Алеша кивнул головой, осознавая, что этот человек и так уже вошел, тогда зачем он это спрашивает…

Гавр присел на стул напротив кровати, на которой сидел Лешка, обхватив руками подтянутые к подбородку колени.