Пока сгущенка варилась Алешка вернулся в комнату, где Аня уже включила видеомагнитофон. У нее в доме было это чудо элитной техники и кассеты к нему с разными фильмами. Теперь не нужно было ходить в кинотеатр, куда интересней смотреть кино дома, сидя на диване и поглощая чипсы.

На сегодня они отобрали для просмотра два фильма. Аня хотела комедию и они решили посмотреть "Полицейскую академию", так как слышали, что там очень смешно. Лешка хотел что-нибудь мужественное и крутое и тогда Аня показала кассету с Ван Даммом. Парень уже смотрел несколько фильмов с этим актером и просто фанател от того, как круто тот расправляется со всеми, махая ногами и руками.

Так прошли для Алешки эти майские праздники, и он был счастлив жить такой жизнью, практически счастлив…

Но он знал, что обманывает себя. Он чувствовал, что все это не совсем то, чего он хочет. Тогда чего он хочет? Он так и не мог понять.

А после майских вечером в ЦСКА приехал Назар и сказал, что хотел по их старой традиции отметить уже давно прошедший Алешин День рождения посиделками в ресторане. Лешка мигом собрался и пулей выбежал на улицу, где у своего джипа ждал его Назар.

Назар вел машину и слушал Алешу, видно тот соскучился по нему и теперь так живо рассказывал все, что произошло за это время. Он говорил о соревнованиях, тренировках, о строгом и требовательном тренере, о поведении Вальхензея и о характере Зацепа. Назар слушал все это, казалось такое чуждое его жизни, но почему-то очень важное для него. Ему была важна Лешина жизнь, то, чем он живет, что чувствует, о чем думает.

Сидя в ресторане, Алеша продолжал рассказывать, а Назар слушал и только по привычке окидывал зал ресторана быстрым взглядом. Он не хотел, чтобы его застали вместе с Алешей. Он поэтому и поехал сюда без охраны, причем еле отделался от своих, выдумав массу предлогов, чтобы от него отстали, так как в последнее время при сложившихся обстоятельствах братва не отпускала его одного. Даже пока они ехали с Алешей в машине, он бросал тревожные взгляды, опасаясь, чтобы его люди не сели ему на "хвост", но вроде все обошлось. И ресторан он выбрал специально в другой части города, такой, где его люди обычно не бывают. Хотя вот странно, ведь он столько раз ходил в ресторан с Ефимом, и это не считалось чем-то неправильным, а здесь, сидя напротив Алешки, он знал, что братки не должны застать их тут. Вроде ничего между ними и нет, а вот этот подтекст происходящего не давал ему уверенности в правильности своих действий. И, несмотря на все это, он хотел сегодня увидеть Алешу, быть с ним, слушать его и смотреть на него. Назар смотрел на парня, отмечая, что за это время тот не особо изменился, возможно, немного в плечах раздался, но такой же худой, хотя чему удивляться: носится с этими конями, как заведенный, и поесть, наверное, забывает… Назар нахмурился: ему хотелось бы больше влиять на жизнь Леши, больше о нем заботиться.

Он опять перевел взгляд на лицо парня. Да, все-таки мальчишка повзрослел, приобрел уверенность в себе, черты лица стали более угловатые, детская округлость сошла.

На глаза Леши сейчас постоянно спадали волосы, которые он больше не стриг после возвращения из армии.

Назар вспомнил о своей просьбе не стричь волосы и сейчас, видя Алешу, понимал, что тот ее исполнил. Он был рад этому: на удивление, Леше шли более длинные волосы, они не придавали ему женственности, нет. Они добавляли его образу больше шарма, загадочности. И потом, его волосы были не просто светло-русыми, а с золотым мерцанием и это так нравилось Назару. А еще он помнил, какие они мягкие на ощупь, вот только сейчас он не мог уже позволить себе к ним прикоснуться.

Лешка говорил и говорил, плавно с лошадей, наверное, и сам не осознавая этого, перешел к рассказу об Анне и их планах на жизнь.

Назар лишь сильнее сжал вилку, зная, что на его лице никогда не отразится то, что он чувствует у себя внутри. А в нем бушевала ревность, болезненная ревность от того, что парень не с ним, а с ней.

Он отпил вина, запивая горечь внутри, и продолжал слушать Алешку. Не должен он ревновать, не имеет на это права. Наоборот, он должен радоваться за парня, что тот нормальный, и нет в нем этих нездоровых отклонений, которые есть у Назара. Он должен радоваться, что после окончания Аней университета Алеша возьмет ее в жены, и будет у него в жизни все по-правильному — семья, потом детишки. Так и будет жить Алешка, как должен жить, и забудет его, закрутившись в водовороте новой жизни… Назару стало еще горше от этих мыслей.

Алеша поймал этот взгляд, где промелькнула боль и еще что-то, чего он так и не мог понять.

— У тебя что-то произошло? — Леше стало стыдно, что за все это время он даже не поинтересовался у Назара его делами, а только сам все говорит и говорит.

— Нет. Все хорошо, ты рассказывай, Алеша, мы давно не виделись, я соскучился по тебе… — как-то само собой вырвалось у Назара.

— И я по тебе скучал… очень, — произнеся это, Лешка смутился, хотя и не понимал почему. Ведь это же нормально — скучать по другу.

Назар слышал искренность в его словах. Парень скучал по нему… его Алешка скучал… и было это произнесено так честно, так искреннее… Только этот мальчик вот так бесхитростно все может говорить.

— Давай выпьем за твой День рождения, — Назар прервал эту неловкую паузу, когда они оба не знали, что сказать друг другу. — Тебе ведь двадцать один исполнился. Так за это и выпьем. За тебя, Алеша, чтобы в твоей жизни все мечты сбылись и все желания исполнились.

Лешка покраснел и смущенно поднес свой бокал с вином к бокалу Назара, отпил немного и перевел на него взгляд.

— А тебе сколько лет?

— В этом году тридцать исполнилось.

Леша сидел, задумчиво вертя бокал с недопитым вином в руке.

— Почему ты столько для меня делаешь? Зачем тебе это? — он, не отрываясь, смотрел в глаза Назару.

— Сейчас модно спонсором быть. Куда мне еще деньги девать. Вот так хоть спорт российский поддерживаю. Ты готовься, Алеша, тренируйся, я тебя на Олимпиаду за границу отправлю, если, конечно, сам захочешь поехать.

— Ты же знаешь, что это моя мечта, я очень хочу на Олимпиаду поехать… Назар, я не понимаю тебя…

Назар не хотел этого разговора, он боялся себя, боялся, что не сдержится и скажет то, что разрушит все между ними. Хорошо в этот момент на сцену вышли музыканты и зазвучала песня, от которой Назару стало еще больнее.

Душа болит, а сердце плачет

А путь земной еще пылит

А тот, кто любит, слез не прячет

Ведь не напрасно душа болит. *

Леша так и не услышал ответа Назара на свой вопрос. Он молча слушал песню, от которой в душе становилось тревожно и болезненно. Хотя он опять не понимал, почему такое с ним происходит, ведь у него все хорошо в жизни. Все хорошо… только вот действительно хорошо сейчас вот здесь, рядом с Назаром…

Слова песни всколыхнули в душе щемящее чувство и предчувствие тревоги от осознания того, что это хорошее закончится. Назар довезет его до дома и опять пропадет из его жизни на месяц, а может и больше… и вот этого Алешка и не хочет. Он хочет быть рядом с Назаром, он хочет быть с ним…

— Поехали, тебе домой пора, — Леша очнулся от своих мыслей. Видя, что Назар уже встал из-за стола, расплатившись с официантом.

Домой они ехали молча. Назар, видно, погрузился в свои мысли и безотрывно смотрел на дорогу, а Алешка мучился вопросом, можно ли сказать Назару, что ему хорошо с ним и что он не хочет, чтобы Назар опять пропал из его жизни, и вообще он хочет… Что он хочет? И что он хочет сказать Назару? Разве можно все это говорить парню?

Леша знал ответ — нет. Он не может это ему сказать, иначе он потеряет Назара навсегда. Тот просто отвернется от него, и будет презирать его за такие слова. Значит, он будет молчать. Зато Назар пусть, хоть и редко, но будет приезжать навещать коня и его, и вот такими краткими минутами счастья будет он довольствоваться в своей жизни.

Формально и как-то скомкано попрощавшись, Алеша уже хотел выйти из машины, но Назар не отпускал его руку.

Леша медленно обернулся и встретился с его глазами, и опять он видел в них то, чего не мог понять…

— Береги себя… Хорошо? — Назар разжал его ладонь, — Иди.

Алеша вышел из машины, чувствуя, как ослабли ноги от этого прикосновения, а сердце в груди бьется так, что его стук отдается в ушах. Парень долго стоял в подъезде, прислонясь спиной к холодной стене и дожидаясь, когда все в нем успокоится, и он сможет войти в квартиру, не пугая бабушку своим странным видом.

"Назар, я не понимаю тебя… не понимаю…"

* * *

В ночь на двадцать первое июня в Москве прошел ураган. Такого в своей жизни Алешка еще не видел. Он был уже дома, когда это началось. Гроза, дождь и такой ветер, что казалось сейчас в их квартире выбьет все окна. На утро, выйдя из подъезда, он увидел масштаб разрушения: поваленные деревья, рекламные щиты, принесенный ветром мусор. Потом писали, что даже кого-то убило деревом, и несколько человек получили серьезные травмы.

Алеша, проезжая на троллейбусе до улицы Дыбенко, где находился ЦСКА, смотрел на разгул стихии и ему впервые было страшно от нехорошего предчувствия на душе. Казалось, этот ураган был предвестником плохого, того, что должно впоследствии произойти.

Так и случилось. Назар больше не приезжал после их последней встречи в ресторане в мае. Наступил август. Хорошо, что у Алеши были в запасе скопленные им деньги, и он мог оплачивать двух коней, но сейчас его волновали не деньги за коня Назара, которые тот ему всегда привозил. Алешу волновал вопрос: где Назар.

Окончательно изведя себя этим вопросом, он решил съездить на ипподром к Петровичу. Тот мог что-то знать, ведь братки так и ездили к нему пить.

Петровича он застал на конюшне. Тот обрадовался Алешке, по-отечески обнял его, прижал к себе, повел в свою комнату. Там они пили чай, и Петрович расспрашивал Алешу о его успех в спорте, о конях и тренировках. Лешка подробно рассказывал обо всем, искренне радуясь, что его тренер так интересуется его жизнью.

— А что с Назаром? Он перестал к своему коню приезжать. Я уже волноваться начал, — наконец спросил Алеша.

— А ты не знал? — видя наивные голубые глаза, смотрящие на него, Петрович все понял, — об этом даже в газете писали и по телевизору показывали… Но тебе, я понимаю, некогда телевизор смотреть. В конце июня их банду взяли. Там стрельба была, много ребят положили… Серого помнишь? Убили его, и Федю, и Костю, и еще многих… Назара, вроде, ранило в ногу, а Ефим и еще несколько пацанов успели уйти.

— А где Назар?

— Как где. В Лифортовском СИЗО. Следствие по нему ведется… там на него много всего вешают. Вот уж не знаю, что доказать смогут, но то, что посадят, так это точно. Другой вопрос — насколько…

Алешка чувствовал, что воздух перестал поступать в легкие. Его просто не стало в этой комнате.

— Я поеду… мне коней еще работать.

Быстро попрощавшись с Петровичем, он вышел на улицу в надежде, что на свежем воздухе сможет вздохнуть, но внутри так все сжалось, что он, как рыба, выкинутая на берег, делал ртом лишь рваные вдохи.

Вот так он, пребывая в этом вакууме, и добрел до платформы Беговая, где опустился на лавку и стал смотреть, как приходит электричка, из нее выходят люди, а в вагон садятся те, кто стоял на перроне, и электричка уезжает… Сколько вот таких электричек он пропустил, Алеша не знал. У него не было сил встать и двигаться. В ЦСКА он не поехал. Доехав домой, доплелся до кровати и там, упав на нее, смотрел в потолок, вспоминая Назара и их последнюю встречу.

* * *

Август принес с собой в жизнь Алеши не только это событие. Семнадцатого августа, он впервые в своей жизни узнал слово "дефолт". Не понимая смысла этого слова и его последствий, он просто работал лошадей, так как он это делал изо дня в день всегда, а вокруг него все говорили о происходящем, постоянно произнося это слово и переживая о деньгах. Алеша не понимал, о чем все говорят и как вообще можно переживать о деньгах, когда Назар в тюрьме? Леше казалось, что все вокруг него сошли с ума, что мир сошел сума. А ему было наплевать на все, на весь мир, когда он в один миг почувствовал, что потерял того, кто оказался его миром. Но теперь его нет, и что делать и как жить дальше Алеша не знал.

Придя домой он опять застал у подъезда скорую, а в квартире врачей. Оказалось, что бабушка настолько перенервничала из-за этого дефолта и того, что ее сбережения обесценились, что у нее случился гипертонический кризис с подозрением на инфаркт. Хорошо, что она успела позвонить соседке, а та вызвала скорую.

Леша ехал в скорой рядом с бабушкой, держал ее руку в своей, и пытался ее успокоить, говоря, что все будет нормально и они переживут этот дефолт. Из больницы он вернулся домой опять в пустую квартиру, где столкнулся с пустотой и одиночеством. На ближайшие две недели бабушку оставят в больнице, а дальше врачи решат, что делать. Вообще врачи сказали, что в этот день они только и успевали принимать больных с инфарктами и инсультами, а некоторых не успевали довозить до больницы и все это из-за дефолта.