Закери понимал, что именно в этом-то он и виноват и за гордыню свою теперь расплачивается. Зачем он пожелал женщину, явно для него не предназначенную? Но больше всего его мучило подозрение, что он на самом деле мог бы заполучить ее – запугав или подкупив. Нет, он не стал бы применять к ней такие методы. Да и его нутро против этого бы восстало.

Он хотел, чтобы она любила его так же добровольно и радостно, как любила Джорджа. Сама мысль об этом заставила бы многих посмеяться. Даже его она позабавила. Что должна чувствовать Холли, сравнивая его со своим мужем-святым? Закери – простолюдин, выскочка, грубиян – прямая противоположность джентльмену Тейлору. Ясное дело, она права, выбрав Рейвенхилла, с ним она сможет жить так, как жила с Джорджем.

Не переставая хмуриться, Закери прошел в библиотеку, чтобы взять пачку бумаг, которые необходимо захватить в Дьюрхем. Наверху слышалась суета: Мод с горничными укладывала в сундуки и чемоданы имущество леди Холланд… другие слуги в то время паковали костюмы и галстуки Закери. Будь он проклят, подумал Закери, если станет наблюдать, как Холли уезжает из его дома! Он уедет первым.

Протянув руку к письменному столу, он принялся рыться в груде бумаг, не сразу заметив, что в библиотеке он не один. Неожиданно из глубины большого кожаного кресла раздался тоненький писк, и Закери, чертыхнувшись, резко повернулся.

Там сидела Роза с мисс Крампет, выглядевшая такой крохотной на фоне массивной мебели. Сердце Закери упало: он увидел, что личико девочки покраснело от слез.

Похоже, женщинам из дома Тейлоров постоянно требуются носовые платки. Тихонько выругавшись, Закери поискал таковой в своих карманах, но искомого не обнаружил. Тогда он развязал свой батистовый шейный платок, сдернул его и поднес к носу Розы.

– Высморкайтесь, – пробормотал он, что она немедленно и сделала. Потом хихикнула: видимо, новый способ применения шейных платков показался ей весьма забавным.

– Вы ведете себя очень глупо, мистер Бронсон!

Закери присел перед ней на корточки, посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

– Что случилось, принцесса? – осторожно спросил он. Роза с готовностью высказала, что у нее на душе:

– Мама говорит, что мы должны уехать. Мы опять будем жить в доме моего дяди, а м-мне хочется остаться здесь.

Личико ее скривилось, и Закери почувствовал, будто ему ударили в грудь. Страх… любовь… но больше всего – боль. Прощание с Холли не до конца убило его, но это, конечно же, его прикончит. Он успел полюбить эту очаровательную малышку с ее вечно липкими от сладостей ручками, неизменными пуговицами, веселыми кудряшками и карими глазами, так похожими на глаза ее матери. Не будет больше чаепитий с мисс Крампет, сидения в гостиной перед камином и сочинения сказок о кроликах и капусте, драконах и принцессах, и маленькие руки не будут больше с таким доверием сжимать его неуклюжие ручищи.

– Скажите маме, что мы должны остаться здесь, с вами, – приказала Роза. – Вы можете заставить ее остаться, я знаю, можете!

– Мама знает, что для вас лучше, – пробормотал Закери, все еще пытаясь улыбаться, хотя в душе у него все умирало. – Будьте хорошей девочкой и делайте так, как она говорит.

– Я всегда хорошая девочка, – сказала Роза и шмыгнула носом. – Ах, мистер Бр… что станется с моими игрушками?

– Я пришлю их к Тейлорам все до одной.

– Они там не поместятся. – Пухлой ручкой она вытерла слезу, побежавшую по щеке. – Тот дом гораздо, гораздо меньше вашего.

– Роза… – Закери вздохнул и прижал ее головку к своему плечу. Она приникла к нему, ласково погладила его по небритому подбородку. Но тут же вскочила.

– Вы помнете мисс Крампет!

– Простите. – С виноватым видом он расправил маленькую голубую шляпку куклы.

– А я буду видеться с вами и Лиззи? – жалобно спросила Роза.

Закери не мог ей солгать:

– Боюсь, не очень часто.

– Вы будете ужасно скучать без меня, – предрекла она, вздохнула и начала шарить в кармашке своего передничка.

Что-то случилось с глазами Закери, перед ними все поплыло, и он никак не мог с этим справиться!

– Каждый день, принцесса.

Роза достала из кармашка какой-то маленький предмет и протянула его Закери.

– Это вам, – сказала она. – Это моя ароматная пуговица. Когда станет грустно, вы сможете ее понюхать, и вам полегчает. Мне она всегда помогает.

– Принцесса. – Закери старался, чтобы голос его звучал спокойно. – Я не могу принять вашу любимую пуговицу. – Он попытался вернуть подарок, но девочка оттолкнула его руку.

– Она вам нужна, – настаивала Роза. – Храните ее, мистер Бронсон. Не потеряйте.

– Ладно. – Закери зажал пуговицу в кулаке и наклонил голову, обуреваемый чувствами, с которыми не мог совладать. Он собственными руками сделал все это. Он составил план и осуществил его – леди Холланд Тейлор поселилась в его доме. Но он не имел понятия о том, каковы будут последствия. Если бы он только знал…

– Вы что, сейчас заплачете, мистер Бронсон? – озабоченно спросила малышка.

Ему удалось изобразить что-то наподобие улыбки.

– Попробую сдержаться, – ответил он каким-то чужим голосом. Он ощутил у себя на щеке маленькую ручку, затем Роза поцеловала его в нос.

– До свидания, мистер Бронсон, – шепнула она и ушла, нитка с пуговицами волочилась за ней.

* * *

Утро еще не кончилось, когда его карета была готова к отъезду. Больше его дома ничто не удерживало. Обдумав все, что было сказано между ним и Холли, он понял, что дальнейшими разговорами ничего не добьется. Он предоставил ей выбор, и она сама должна решать, ехать ей или оставаться.

Но следовало уладить еще одно маленькое дельце. Убедившись, что Холли увела Розу в сад, Закери поднялся в ее спальню. Мод была там, она держала в руках высокую стопку сложенной одежды, неся ее от гардероба к кровати. Увидев его в дверях комнаты, она вздрогнула.

– С-сэр? – настороженно произнесла она.

– Я хочу кое о чем попросить вас, – заявил он.

Мод, судя по выражению ее лица, пребывала в полнейшем недоумении. Кроме того, ей явно неловко было оставаться с ним наедине, в комнате, где повсюду были разбросаны вещи Холли. На кровати также лежала кучка ее вещей – щетка для волос, несколько расчесок, коробочка из слоновой кости, маленькая рамка в кожаном футляре. Он не обратил бы внимания на эту рамку, если бы Мод не попыталась незаметно убрать ее с глаз долой.

– Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр? – смущенно спросила горничная. – Принести что-то или починить, или…

– Нет, не в этом смысле. – Его взгляд устремился на рамку. – Что это такое?

– Ах, это… ну, это принадлежит леди Холли и… ей не понравится, сэр, если вы… – говорила Мод в смятении, меж тем как Закери протянул руку и взял рамку с кровати.

– Это миниатюра? – спросил он, ловко вытряхнув из кожаного футляра его содержимое.

– Да, сэр, но… вам, право же, не след… ох ты Господи!

Пухлые щеки Мод покраснели, она вздохнула, кротко и огорченно, а Закери стал разглядывать маленький портрет.

– Джордж, – спокойно отметил Закери.

Он никогда не видел изображений этого человека, не хотел их видеть. Вполне естественно, что Холли хранит портрет покойного мужа. Но Закери и в голову не приходило попросить показать ему портрет Джорджа Тейлора, а Холли, естественно, ни за что не осмелилась бы предложить ему это. Возможно, Закери ожидал при виде вечного соперника ощутить некую враждебность. Но сейчас, глядя на миниатюру, он чувствовал только странную жалость.

Он всегда думал о Джордже как о своем сверстнике, но лицо на портрете было невероятно молодым, его украшали бачки, которые походили на пух. Закери вдруг сообразил, что Тейлору было не больше двадцати четырех лет, когда он умер, почти на десять лет меньше, чем ему сейчас. Этот красивый мальчик с золотистыми светлыми волосами и безмятежными синими глазами ухаживал за Холли и любил ее. Джордж умер, едва испробовав вкус жизни, оставив вдовой девочку, еще более невинную, чем он сам.

И как бы того ни хотелось Закери, он не мог упрекать Джорджа Тейлора за то, что тот попытался защитить Холли, устроить ее дальнейшую жизнь, обеспечить свою дочь. Как больно было бы Джорджу, узнай он, что из всех мужчин в мире именно Бронсон соблазнит и сделает несчастной его жену.

– Проклятие, – прошептал Закери, засовывая миниатюру обратно в кожаный футляр и кладя ее на место.

Мод настороженно смотрела на него.

– Так я могу что-то для вас сделать, сэр?

Закери коротко кивнул и сунул руку в карман.

– Я хочу, чтобы вы взяли вот это, – сказал он, доставая маленький мешочек, наполненный золотыми монетами. Для служанки вроде Мод это было целое состояние. – Возьмите и обещайте мне, что, если леди Холланд что-то понадобится, вы мне сообщите.

Горничная застыла от удивления. Через несколько секунд она взяла мешочек, ощутила его тяжесть и уставилась на Закери широко раскрытыми глазами.

– Вам ни к чему платить мне за это, сэр.

– Берите, – настойчиво и грубовато произнес он.

Мод нехотя опустила мешочек в карман передника.

– Вы были хорошим хозяином, сэр. Не волнуйтесь за леди Холланд и Розу, я буду верно служить им и сообщу вам, если что случится.

– Хорошо. – И он повернулся к двери. Потом остановился: ему захотелось выяснить один вопрос. – Почему вы пытались спрятать от меня эту миниатюру, Мод?

Она покраснела, но взгляд ее был прям и честен.

– Я не хотела, чтобы вы ее видели, сэр. Я ведь знаю, как вы относитесь к леди Холланд.

– Неужели? – безразлично произнес он.

Горничная оживленно закивала:

– Она славная, кроткая, и нужно иметь камень вместо сердца, чтобы не полюбить ее. – Тут Мод понизила голос и доверительно продолжила:

– Между нами говоря, сэр, я думаю, что, если бы моя госпожа была вольна выбирать себе мужа, она вполне могла бы положить на вас глаз. Ясно, как Божий день, что она к вам неравнодушна. Но милорд унес с собой в могилу ее сердце.

– Она часто смотрит на эту миниатюру? – поинтересовался Закери, стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение.

Круглое личико Мод напряглось – она вспоминала.

– Не так уж часто с тех пор, как мы приехали сюда жить, сэр. Насколько я знаю, леди Холланд не доставала ее уже целый месяц или около того. Видите, она даже малость запылилась.

Почему-то это сообщение успокоило Закери.

– Прощайте, Мод, – сказал он, направляясь к двери.

– Всего вам хорошего, сэр, – тихо ответила она.

* * *

Вернувшись из сада, Холли прошла в свою комнату и застала горничную за разборкой вещей.

– Вы отлично поработали, Мод, – заметила она со слабой улыбкой.

– Ага, миледи. Я бы еще больше сделала, только вот хозяин зашел сюда и помешал. – Мод проговорила это небрежно, будто невзначай, продолжая заниматься своим делом.

Холли донельзя удивилась.

– Вот как? Зачем же? Он искал меня?

– Нет, миледи, он только попросил меня заботиться о вас и о мисс Розе, и я ему обещала.

– Понятно. – Холли протянула руку за льняной нижней юбкой и попыталась аккуратно сложить ее, но результат оказался плачевен. – Как он добр, – прошептала она, прижимая скомканную юбку к груди.

Мод бросила на нее довольный, сочувственный взгляд.

– Не думаю, миледи, что он сделал это по доброте душевной. Вид у него был такой, будто он томится от любви, ну прямо как зеленый юнец. Честно говоря, у него было в точности такое лицо, какое сейчас у вас. – Заметив, что Холли вцепилась в многострадальную нижнюю юбку и вот-вот порвет, горничная ахнула и попыталась забрать ее.

Холли выпустила юбку из рук.

– Вы не знаете, Мод, где мог бы сейчас находиться мистер Бронсон?

– На дороге в Дьюрхем, наверное. Не в таком он был настроении, чтобы мешкать, миледи.

Холли бросилась к окну, из которого открывался вид на подъездную дорожку. Увидев огромную черную карету Брон-сона, удаляющуюся по обрамленной деревьями аллее, Холли разочарованно вздохнула. Она приложила ладони к оконному стеклу, к его холодной поверхности. Губы ее задрожали, она отчаянно пыталась овладеть собой. Он уехал, а скоро уедет и она. Все это к лучшему. Она правильно поступает. Пусть он найдет себе молодую, неиспорченную девушку, с которой у них все будет впервые: клятвы, брачная ночь, ребенок…

Что же до нее… Она прекрасно понимала, что, если она вернется к Тейлорам, ей суждено оставаться там навсегда. Она не будет настаивать, чтобы Рейвенхилл выполнил свое обещание, – нельзя лишать его возможности встретить ту, кого он полюбит по-настоящему.

– Вернусь к тому, с чего начала, – прошептала Холли, с тревогой думая о том, как она снова будет жить с родственниками мужа. Разве что теперь она стала еще грустнее и немного мудрее и уже не так уверена в собственной моральной непогрешимости.

Молодая женщина не сводила глаз с кареты, пока та не достигла конца аллеи и не скрылась за деревьями.