Кэндис Проктор - Где танцуют тени

Анжелина Шампань…

Вжавшийся в стену Девлин видел, как сэр Гайд притаился за массивным монументом с классическими колоннами.

Француженка остановилась у одного из приземистых, обросших лишайником склепов. От непогоды большая часть штукатурки с усыпальницы отвалилась, обнажив кирпичную кладку. Мадам проворно осмотрелась по сторонам. Но на погосте было тихо, только ветерок шелестел листьями ивы да где-то вверху весело чирикал невидимый воробей.

Хозяйка кофейни сняла тонкие лайковые перчатки и, нагнувшись, вытащила один из кирпичей в нижнем ряду старой гробницы. Тот был явно не закреплен, поскольку легко поддался. Виконту с его места было видно, как, отложив кирпич в сторону, Анжелина Шампань засунула руку в небольшое образовавшееся отверстие – и застыла.

Вытянув обратно пустую ладонь, она снова метнула вокруг себя стремительный взгляд.

– Приятно удостовериться, что Ясмина Рамадани в кои-то веки сказала правду, – заметил Фоули, выступая из-за памятника и направляясь к француженке. – Хотя бы напоследок.

Дама держалась чрезвычайно спокойно.

– Вы убили ее.

– Да, убил. Но перед смертью красотка сообщила мне чрезвычайно полезные сведения. – Чиновник кивнул на склеп. – Например, местонахождение вашего тайника. И условный сигнал, которым она давала знать, что оставила здесь для вас письмецо. Ну и, разумеется, – сделал паузу сэр Гайд, – что вы являетесь агентом Наполеона. Похоже, удовлетворяя мое любопытство, бедняжка надеялась остаться в живых.

Анжелина наблюдала за приближавшимся Фоули, откинув голову и прищурив уцелевший глаз:

– Как же это вы догадались, что на любовную интрижку с вами Ясмину сподвигли отнюдь не ваши красивые глаза, а ваша умилительная склонность хвастать своей осведомленностью по части государственных секретов?

Острые черты заместителя министра передернулись в гримасе сдерживаемой ярости.

– Между прочим, это Росс мне сказал. Накануне своей смерти набросился на меня с подозрениями. Естественно, я все отрицал. Не уверен, что смог его убедить, но, по крайней мере, он засомневался.

– Так Александр знал? – нахмурилась хозяйка кофейни. – Откуда?

– От де Ла Рока.

– А-а. – Мадам осторожно выпрямилась, сжимая в руках ридикюль и перчатки. – Священник оказался умнее, чем я думала.

– В конечном счете, ума ему недостало. Этот глупец попытался меня шантажировать. Я намеревался сам заткнуть ему рот, да вот кто-то – часом не вы ли? – оказался настолько любезен, что сделал это за меня.

Едва различимый звук – шелест ткани или, может, трение кожаной подошвы о камушек – привлек внимание Себастьяна к одной из гробниц в кружевной тени ивы. Очевидно, ни Анжелина Шампань, ни сэр Гайд ничего не услышали. Но, с другой стороны, виконт обладал необычайно острым слухом.  

Прищурившись против солнца, он присмотрелся к высокой женской фигуре, стоявшей недвижимо за гигантским старым деревом. Роскошный бирюзовый с желтым наряд, восхитивший Девлина с утра, сменился муслиновым платьем более сдержанного тона, легким темно-зеленым спенсером и маленькой плоской шляпкой, лишенной каких-либо перьев. Но это, вне всяких сомнений, была его невеста. Себастьян припомнил ожидавшее в аллее ландо со знакомым кучером и задался вопросом, куда Геро подевала свою новую служанку.

А еще – какого черта она тут делает.

Виконт услышал, как Анжелина Шампань сказала:

– Значит, это вы прикончили Росса.

– Нет, – подступил ближе сэр Гайд. – Я полагал, это ваших рук дело.

– Я симпатизировала Александру. И у меня не было причин убивать его.

– Вы бы его устранили, окажись это необходимо. Убили же вы Линдквиста.

– Убили, – криво усмехнулась француженка. – Хотя в определенном смысле швед погиб по вашей вине. Не похвастай вы перед любовницей передачей золота, мы никогда не узнали бы, где его искать.

Девлин уловил, как напряглись плечи Фоули, заметил блеснувшее в мужской ладони лезвие.

– Берегитесь! – вскрикнул Себастьян, срываясь с места.

Но было уже поздно.

Ухватив собеседницу за предплечье, сэр Гайд вонзил ей в грудь клинок.

– Проклятье! – ругнулся виконт, а затем чертыхнулся еще раз, распластываясь на земле при звуке громыхнувшего над погостом выстрела.

Фоули, одеревенев, развернулся в медленном, странном пируэте с выражением ужаса и удивления на остроносом лице. На белом шелке жилета расплывалось блестящее темное пятно. Чиновник сделал шаг, затем закатил глаза и неловко повалился у стенки склепа.

Взгляд Себастьяна метнулся обратно к француженке. Та держала руку внутри ридикюля. В ткани зияла обугленная дыра – должно быть, в сумке прятался небольшой пистолет. На какой-то миг Анжелина Шампань встретилась удивленными глазами с виконтом – и медленно осела на землю.

Девлин подхватился, слыша топот бегущих ног – это мисс Джарвис выскочила из своего укрытия. Очутившись возле раненой первым, он осторожно приподнял ее. Мадам была еще в сознании. Единственный глаз затуманился слезами, пальцы впились в предплечье Себастьяна.

– Как вы здесь оказались?

– Следил за Фоули.

– А-а. – Пауза. – Так вы слышали?

– Да.

– То, что он сказал, – правда. Мы действительно уничтожили де Ла Рока и Линдквиста – оба были агентами врагов нашей родины. Но, клянусь, я не имею никакого отношения к смерти Александра Росса. – Француженка закашлялась, по подбородку полилась тонкая струйка крови. – Je ne regret rien[51], – тихо произнесла она. – Мы же на войне.

Виконт заметил, что мисс Джарвис остановилась у края усыпальницы, не предпринимая попыток приблизиться.

Анжелина Шампань крепче сжала Девлину руку:

– Я так и не рассказала вам о вашей матери.

Себастьян ощутил, как в горле перехватило дыхание.

– Что не рассказали?

– Вы так на нее похожи, – качнула головой мадам. – Вот только глаза… Графиня говорила мне, что у вас его глаза.

– Что? Чьи? Чьи глаза? – но умирающая уже не слышала вопросов.

Виконт держал Анжелину Шампань на руках, пока та не вздохнула в последний раз, пока сердце, замедлившись, не замерло и жизнь не оставила ее. Затем бережно опустил тело на высокую траву, повернулся к невесте и, вперившись в нее тяжелым взглядом, требовательно вопросил:

– Почему вы здесь?

– Следила за ней, – твердо посмотрела в ответ Геро.

– Вы… что? С какой стати?

– Мне показалось, вы ошибаетесь в отношении Фоули…

– Я ошибался. Частично.

– А еще мне подумалось, что хозяйка кофейни могла услышать больше из ссоры своего жильца и де Ла Рока, нежели призналась вам. Я решила, что попытаюсь сама с ней побеседовать, но когда подъехала к кофейне, мадам как раз куда-то отбывала. Она выглядела… странно скрытничавшей, вот я и отправилась за ней.

Себастьян уставился на безвольно согнутые руки француженки. На подушечках ее пальцев четко различались мозоли.

Мисс Джарвис проследила за его взглядом.

– Однажды Анжелина Шампань сказала мне, что любит музыку, – обронил виконт. – Но, безусловно, была слишком хрупкой, чтобы кого-либо задушить.  

– Баронесса говорила «мы уничтожили», не так ли? Наверняка у нее имелся сообщник. Не тот ли седобородый мужчина, работавший в кофейне?

– Возможно. – Пусть этим занимаются власти. Девлин поднялся. – Что вы сделали со своей служанкой?

– Она сидит в ландо моей бабушки. Я посчитала, эта рухлядь будет меньше бросаться в глаза, нежели модная карета.

– А переоделись вы с той же целью? Чтобы меньше «бросаться в глаза»?

– В данных обстоятельствах павлиньи перья показались мне несколько неподходящими.

Себастьян поймал себя на том, что невольно улыбается. Затем его взгляд упал на мертвую женщину в траве, и улыбка угасла.

– Вы огорчены ее смертью, – заметила мисс Джарвис тоном, выдававшим как ее замешательство, так и неодобрение.

– Анжелина Шампань мне нравилась.

– Она же предательница…

– Не для Франции.

– И убийца.

– Именно этим люди занимаются на войне – убивают друг друга.

– Но здесь же все было иначе!

– Нет, все то же самое, – покачал головой Себастьян. – Разве что не настолько без разбору.

Геро кивнула на распростертый окровавленный труп заместителя министра.

– Ваши слова применимы и к Фоули. Он ведь убивал вражеских шпионов.

– Сэр Гайд шел на это не ради Британии, а ради собственной шкуры – чтобы скрыть свою измену отечеству. Мадам Шампань была права: в некотором смысле это он убил де Ла Рока и Линквиста, хотя и не затягивал собственноручно удавку и не орудовал дубинкой. Именно его тщеславная, самовлюбленная болтливость стала причиной их смерти.

Взгляд Девлина снова вернулся к теперь безмятежно-спокойным чертам француженки.

Над переносицей Геро собрались две хмурые морщинки.

– В голове не укладывается, как баронесса могла работать на Францию после того, что революция сделала с ней. С ее мужем… С сыном…

– То была Франция тысяча семьсот девяносто второго года, страна Робеспьера, якобинцев и террора, а не великая империя Наполеона. Ничего удивительного, что те, кто любит Францию, видят в императоре не чудовище, а скорее…

– Спасителя?

– Вот-вот. – Себастьян задался вопросом, как долго Анжелина была французским агентом. Неужели со времен Директории[52]? Когда еще жила в Венеции, а затем в Испании?

Когда познакомилась с его матерью?

– Все равно непонятно, – не унималась мисс Джарвис. – Если мадам Шампань убила Линдквиста и де Ла Рока, а сэр Гайд – турчанку, кто же тогда заколол Росса и Кинкайда?

– Русский друг Александра, полковник Дмитрий Чернышев. Сложность в том, что я не могу это доказать. А если бы и мог, негодяй пользуется дипломатической неприкосновенностью.

К тому времени, как Себастьян покончил со всеми малоприятными формальностями, неизбежно последовавшими за насильственной смертью заместителя министра иностранных дел и французской шпионки, город накрыла принесенная ветром грозовая темень.

Придя к жилищу полковника Дмитрия Ивановича Чернышева в Вестминстере, виконт увидел двухколесную крытую повозку, стоявшую в круге света от моргающих масляных фонарей, высоко подвешенных на стенах Абингдон-Билдингс. Русский дипломат в длинном, ниспадающем складками плаще, зажав под мышкой трость с серебряным набалдашником, наблюдал за погрузкой небольшого стола-сундука в задок запряженного мулом фургона.

– Переезжаете? – поинтересовался Девлин, окидывая взглядом громоздившуюся на дорожке кучу чемоданов, картонок и баулов.

Чернышев обернулся:

– Меня отзывают в Россию.

– Вот как? Что-то случилось?

– Да, боюсь, мой отец серьезно болен.

– Очень жаль.

Полковник ответил на сочувствие коротким признательным кивком.

– С утренним приливом в Санкт-Петербург отплывает корабль, «Старый дуб».

– Надо же, как удачно, – уставился Девлин в румяное, симпатичное лицо собеседника. – Должно быть, вы уже знаете о гибели сэра Гайда Фоули и Анжелины Шампань?

– Да, по клубам носится дюжина, если не больше, различных изложений этой истории. Не сомневаюсь, что ни одно из них не является достоверным, хотя, разумеется, о правде можно только гадать. Бедный Александр. Кто бы мог подумать, что он падет жертвой французов и где – здесь, в Лондоне. – Чернышев покачал головой, сложив губы в скорбную улыбку. – Во всяком случае, вы добились для него некоторой справедливости.

– Не совсем. Видите ли, ни Фоули, ни Анжелина Шампань не убивали Росса. – Виконт помолчал. – Это сделали вы.

Русский подал картонку ожидавшему внутри повозки камердинеру и скептически хмыкнул:

– Какой же у меня мог иметься мотив?

– В тот вечер вы и не думали встречаться с приятелем в пабе у Крибба. Наоборот, Александр ждал вас в своей квартире – и не в полночь, а около восьми – и вы отличнейшим образом застали его дома, живого и здорового. Росс пригласил вас зайти, может, даже предложил вина. В конце концов, он только что узнал от Иезекииля Кинкайда, что Соединенные Штаты объявили нам войну, и, несомненно, тревожился, как скажется такой поворот событий на шансах России заключить деятельный альянс с Англией. У Александра остались приятные воспоминания о проведенных в России годах, он симпатизировал вашей стране и хотел, чтобы участие британских войск помогло остановить поход Наполеона на Москву. Росс пытался разыскать своего патрона, но безуспешно, поэтому вполне логично, что он горел желанием обсудить последние новости с давним другом. – Девлин сделал паузу. – Вот только не ожидал от друга удара стилетом.