Елена Сокол - Где-то есть ты

– Мама миа! Привет, моя принцесса!

Сашка позвонил, как и обещал, в десять вечера, и мы, наслаждаясь

общением, опять проговорили до самого утра. Засыпая с первыми лучами весеннего солнца, я благодарила вселенную за то, что наконец-то так счастлива!

– Марик, привет! – Я прижала к уху телефон и качнулась в рабочем кресле.

– Привет, сладкий! – Промурлыкал он, точно кот. Начальник явно пребывал в хорошем расположении духа.

– Не занят?

– Нет. Говори. Что-то случилось?

– Все хорошо.

– А то ты пропала, не звонишь.

– Успел соскучиться?

– Конечно!

Эта его реплика заставила меня улыбнуться.

– Вообще-то есть кое-какие вопросы по работе, - призналась я, - но они не срочные. Хотела спросить твоего совета как-нибудь при личной встрече.

– Спросишь. В пятницу съездим с тобой на переговоры, там и обсудим. Заеду за тобой в одиннадцать. Идет?

– Договорились. Как дела дома? Как дочь?

– Растет и радует папку. – Его голос, полный гордости, вдруг стал серьезным. - А с Юлей ругаюсь постоянно. Устал уже.

– Она просто хочет, чтобы муж ее любил и чаще бывал дома, а ты каждые выходные сваливаешь, чтобы погулять.

– Неправда. Просто она нервная и истеричная баба.

– Ну, кому ты рассказываешь, Марк. Я знаю тебя лучше многих других. И ее понимаю не хуже. Ты – не сахар, признай уже это.

– У нее есть все. Должна быть довольна.

– Она отовсюду слышит, что ты развлекаешься с разными бабами. И прекрасно знает, с какими людьми ты общаешься. Приходишь домой пьяный с расцарапанной спиной, воняющий духами. Чем тут быть довольной?

– Да давно уже нет такого. Я хорошо себя веду. И Юля получает все

самое лучшее.

– Только вот дело в том, что женщина не хочет быть лучшей, Марик.

Она хочет быть единственной. Нам мало получать все самое лучшее - уж мне

ли, как женщине, не знать.

– Она счастлива. – Сказал, как отрезал. Кажется, его ничто не прошибет.

– Да я повесилась бы от такого счастья!

– Дурка моя! Жаба! Хватит, не ругайся. – Засмеялся Марк. – Я же тебя

люблю!

– Ну-ну. Где-то я это уже слышала. – Оттолкнулась на кресле, покатилась и чуть не уронила телефон со стола. Поймала аппарат буквально в последнюю секунду. - Друг ты мой любезный.

– Ев, ты у меня самый дорогой человечек на земле…

Такой знакомый до боли голос, теперь он не вызывал во мне никаких чувств.

– Хороший мой, самый дорогой человечек, у тебя – дочь. – Произнесла я тихо. - Не забывай об этом. Дай ей все лучшее, что только сможешь. А тетя Ева сама как-нибудь справится.

Марк прокашлялся.

– Тоже верно. Поеду я сейчас на обед домой, повидаюсь с ней.

– Вот молодец! Тогда до пятницы.

– Пока, Буся.

Усмехнулась про себя и ответила:

– Целую. Пока.

Положила трубку с радостным осознанием того, что, наконец, освободилась от этого человека. Его голос уже не заставлял меня трепетать. А воспоминания не заставляли жалеть об упущенных возможностях и

былых чувствах. Теперь я просыпалась лишь с одним мужским именем на

устах. Мои мысли возвращались к Саше каждые пять минут. Думая о нем, я

улыбалась, а моя душа пела и летела над землей. За эти два дня телефонных разговоров мне удалось узнать о нем, казалось, все, что можно.

А о себе еще больше. Каждый день во мне открывались новые грани красоты: чаще стала любоваться своим отражением в зеркале, с большей долей щепетильности выбирала наряды и белье, принимая душ, ублажала себя гелями и ароматическими маслами и дольше обычного укладывала свои длинные волосы. Каждое новое утро теперь начиналось с улыбки, с хорошего настроения. А уж весна за окном казалась еще краше.

Саша каким-то невероятным образом умудрялся заряжать меня своим оптимизмом, дарил позитив, осыпал комплиментами и ласковыми словами. Я чувствовала в каждом его слове огромную заботу и трепетное отношение к себе. Мы ничего не говорили о чувствах, о нашем будущем, о том, будем ли мы встречаться. Нам все как будто и так было ясно без слов, и совсем не хотелось торопиться. Шестое чувство подсказывало, что нужно дать ему возможность меня завоевать, поэтому приходилось делать над собой усилия, чтобы не форсировать события и никак на них не влиять.

Я разговаривала с поставщиками по телефону, когда в дверь моего

кабинета неожиданно постучали. Через пару секунд на пороге, придерживая дверь, показался он. Смущенный, Сашка стоял и переминался с ноги на ногу.

В это мгновение мое давление подскочило, наверное, до предела, кровь отчаянно запульсировала в висках, угрожая прорвать кожу и выплеснуться наружу.

Первым желанием, возникшим в голове, было немедленно посмотреться в зеркало и поправить волосы. Еле сдержалась. Жестом показала парню, что он может войти и присесть, затем продолжила разговор. Автоматически согласившись с собеседником, осознала, что ничего, кроме биения собственного сердца, уже не слышу. Выпрямилась, поправила юбку.

Саша прошел в кабинет, притворил за собой дверь и жестом дал

понять, что подождет, пока я не наговорюсь. Невозможно было оторвать от него глаз: модная куртка, сидящие по фигуре джинсы, отличная обувь, красивая уверенная походка вкупе с очаровательной улыбкой, кажущейся уже такой родной и знакомой. А глаза! Они у него такие! Нельзя было вот так просто смотреть в эти потрясающие, полные сияния гиацинты, залитые всеми оттенками коричневого и черного - риск лишиться остатков разума возрастал в сотни раз. Они как неизведанные миру галактики – готовы были поглотить меня полностью. Звали, манили своей глубиной.

Саша принялся медленно обходить кабинет: не спеша разглядывал фотографии сотрудников на стенах, читал забавные подписи к фото. Я продолжала разговаривать по телефону, не отрывая от него взгляда и чувствуя себя воздушным шариком, поднимающимся к потолку и готовым вот-вот лопнуть. Стоило только нашим взглядам встретиться, по моему позвоночнику неминуемо пробегал ток. Хвала небесам, в руке все еще была трубка телефона – спасательный круг, схватившись за который можно было сколь угодно долго сидеть с умным видом и пытаться усмирить стучащее молотом сердце в груди.

Я прыснула со смеху, когда он вдруг взял с полки шкафа поварской колпак, надел и попытался принять позу, как у Мити на фотографии. Сашка двигался, как Митя, копировал его походку и даже сделал пару танцевальных движений. Мне еле удалось сдержаться, чтобы не рассмеяться прямо в трубку. Было заметно, что парень ужасно нервничает, стесняется, но пытается бороться со своим смущением. Это было так мило! Наконец, Сашка присел на стул и уставился на меня.

Его глаза излучали какое-то необыкновенное добро и тепло, а лицо в тот момент показалось мне практически совершенным. Каких-то десять секунд мы смотрели друг на друга, не отрываясь, но эти мгновения стали самым трудным испытанием в моей жизни. Удивительно. Желудок от страха сжался в комочек, коленки затряслись, а по моему лицу назло всему происходящему расплылась глупая улыбка. Парню, сидящему напротив, казалось, хотелось встать и убежать от такого взгляда. Ну, или хотя бы отвернуться, лишь бы никто не заметил, как густо он краснеет. И это было чертовски мило. Самая милая и щемящая душу картинка из тех, что мне когда-либо доводилось видеть.

Пришлось сделать серьезное выражение лица, взять карандаш и

перевести взгляд на его руки. Мой собеседник в трубке продолжал что-то

тараторить. Я делала вид, что ставлю заметки на полях документа, а сама

глазела на пальцы Саши, один из которых украшало простенькое серебряное колечко из церкви с начертанной на нем православной молитвой, такое же, как дарила мне когда-то в детстве мама. Чуть выше на запястье заметила серебряный браслет. Простой, скромный, местами слегка потускневший.

Никогда бы не подумала, что мужчинам могут так подходить украшения. Недорогие, они все смотрелись на нем модно и стильно.

Мой взгляд скользнул выше по руке и случайно наткнулся на родинку, довольно большую, примерно с ноготь моего пальца, с редкими волосинками на поверхности. Раньше ничего, кроме отвращения, такое зрелище у меня бы не вызвало, но в тот самый момент я поняла, что люблю этого человека таким, каким его создала природа, со всеми его недостатками. Люблю эту страшненькую волосатую родинку, эти глаза, эти темные волосы, сильные руки. Люблю его всего без остатка, хочу быть с ним.

Он весь мой. Такой родной, близкий сердцу. Он – тот, кого я готова принять в свою душу. В этот момент я пропала, раз и навсегда.

Саша, словно перехватив мой взгляд, стыдливо одернул рукав куртки.

Видимо, стеснялся этой части своего тела. Я попрощалась с собеседником и положила трубку.

– Привет. – Парень заерзал на стуле.

Сглотнула, выдохнула, подняла на него глаза:

– Привет.

И в воздухе повисла неловкая пауза.

– Я так тебя стесняюсь, - неожиданно выдавил Саша, - что у меня даже ладошки потеют. Сам не понимаю, что со мной.

– Хочешь… чаю или кофе? – Смущенно улыбнулась я.

Опять пауза. Разговор явно не клеился. Между нами буквально трещало сумасшедшее электричество.

– Нет, спасибо, мне уже нужно бежать. – Он достал телефон и флеш-карту. – Митя ждет меня в больнице, названивает каждые пять минут. Я просто принес тебе музыку, как обещал.

– Ух ты, здорово! – Я фальшиво беззаботно затрясла головой.

– В каждой папке музыка разных стилей. – Протянул мне карту памяти. - Моя любимая музыка. Пусть это будет экспериментом. Хочется узнать, что тебе больше понравится.

Взяла с его ладони флешку, положила перед собой:

– Спасибо большущее.

Он спрятал руки в карманы джинсов:

– Пожалуйста.

Только дурак бы не заметил, что парень никак не может взять себя в руки и стесняется меня еще сильнее прежнего.

– Мне пора… - Он облизнул губы. - Я побегу.

– Ну, давай, пока...

Мы оба соскочили со стульев, во всей своей неловкости напоминая

двух бегемотов.

– А можно тебя обнять в знак благодарности? – Сказала вдруг я, протянув к нему руки. Сама себя испугалась, но желание пойти ва-банк не дало мне возможности обдумать эту идиотскую выходку прежде, чем осуществить. Вот же дура! И зачем я такая дура?

Пока он подходил ко мне, я зачем-то опустила руки, потом отчего-то

снова подняла их. В это время Саша сделал неловкий шаг вперед, потом назад, потом опять вперед. Мы напоминали двух паралитиков. Театр абсурда. Цирк уехал, клоуны остались…

Все-таки едва обнявшись, мы резко отпрыгнули друг от друга, будто ошпаренные. Две натянутые испуганные улыбки, взмах руки на прощание, закрытая дверь…

Что? Это? Было?

Когда он вышел, я попыталась прийти в себя. То же самое, уверена, сделал и он. Тяжело было дышать, лицо горело огнем. Открыла окно, встала за штору, стараясь незаметно подглядеть, как Саша уходит. Краешком глаза мне даже удалось запечатлеть его ускоряющиеся шаги по тротуару

прочь от ресторана. Я прижалась к стене и отпила минералки из стакана.

Никуда он не торопился, это было ясно, просто иначе нельзя было дальше выносить то напряжение, которое возникало между нами при каждой встрече. Тот накал эмоций, заставлявший в бешеном ритме стучать наши сердца. Это вам не телефонный разговор, это личный контакт. Буря эмоций...

Уже через секунду мое тревожное состояние сменилось неуемной радостью от состоявшейся встречи. Сжала кулаки, покачала головой, а потом просто и без стеснения пустилась в ритуальный танец. Прыгала, топала, подвизгивала, хлопая в ладоши. Ощущение счастья так и рвалось из меня наружу. Хотелось говорить о нем, рассказывать окружающим, делиться своей радостью со всем миром.

Хотелось видеть Сашу еще и еще! Каждый день! И всю жизнь видеть только его рядом!

В тот миг для меня умерли, наверное, все мужчины этой планеты. Никто и никогда так не был интересен мне, как он. Никого мне так не хотелось раньше, как его. Да ради Сашки я готова

была отказаться от всех благ, друзей, от всего. Лишь бы быть рядом. Сумасшествие какое-то! Химия, безумие, колдовство! А самое главное, что у нас это было взаимно. Это чувствовалось мной, и это легко читалось и в его глазах. Какие-то несколько дней смогли перевернуть всю мою жизнь. Поразительно…