Елена Сокол - Где-то есть ты

– Здесь нет печки, но есть батареи, – чувствую, что нужно хоть

о чем-то говорить.

– Здесь все есть, – прошивает меня насквозь недоверчивым взглядом Гена.

– А откуда тепло?

– Слушай, заткнись ты уже! – Грубо хватает меня за футболку и тянет на себя. – Раздевайся!

Страх ледяными копьями пронзает мой позвоночник

– О, – пытаюсь отодвинуться и тяну время, – здесь все современно, похоже, что ты неплохо обеспечен…

В эту секунду моя голова отлетает в сторону от громкого хлопка. Его ладонь, кажется, рассекла мне щеку. Место удара горит огнем, ноги подкашиваются, но я по-прежнему стараюсь удерживать равновесие. Смотрю в глаза своему мучителю и не вижу в них ничего, кроме ненависти.

- Хватит тратить мое время, - цедит он, обдавая меня тяжелым запахом гниющих зубов и кислого перегара. – Раздевайся!

Его руки вцепляются в край моей футболки. Мои тоже. Его тянут вверх, мои сопротивляются – мертвой хваткой удерживают ткань на месте. В его взгляде появляется угроза. Сейчас мне достанется что-то посильнее, чем просто пощечина.

– Нет, не надо, – спину прошибает холодный пот, – хочу помыться в

одежде. Пожалуйста!

– В одежде?

– Да, – натянуто улыбаюсь.

– Снимай!

От его крика моя хватка слабеет.

– Нет, пожалуйста, так будет лучше, – чувствую, как по щеке катится слеза, как предательски дрожат губы, – пожалуйста, ну пожалуйста!

Гена хватает меня левой рукой за шею и притягивает к себе. Меня начинает колотить со страшной силой. Задыхаюсь. Вздрагиваю всем телом, ощущая, как его правая рука с силой впивается в мою задницу. Даже мурашки на спине предательски разбегаются, оставляя после себя лишь ледяные разводы страха. Слушая мои всхлипывания, мужчина закрывает глаза и медленно вдыхает запах моих волос. Слышу, как тяжело он дышит.

Нельзя раздеваться. Нельзя. Мне конец. Он крайне возбужден. Стоит ему увидеть мое тело – мне конец. Нужно тянуть время. Тянуть время.

– Гена, – отворачиваю лицо и смотрю в потолок, – давай я посижу в ванне сначала в одежде, а когда привыкну к воде, то сразу сниму, ладно?

Он чувствует мою дрожь. Питается моей слабостью. Наслаждается моим страхом. Мгновение, и накинется, чтобы растерзать мое тело, чтобы насытиться им до последней капли.

– Я тебя отымею. Прямо сейчас. – Продолжая держать за шею, внимательно смотрит на меня. Его глаза горят бешеным огнем.

– Хорошо, – шепчу, пытаясь протолкнуть в легкие тяжелый воздух, – но сначала приму ванну.

Гена проводит носом по моей шее, жадно вдыхая ароматы, которыми я пропиталась за последнее время, и прикусывает мочку моего уха. Зажмуривая глаза, терплю, сдерживая волну негодования, рождающуюся

внутри.

Как же мне противно. Как страшно. Как больно.

Он размыкает свои зубы, хватает меня за волосы и наклоняет над ванной:

– Давай, только по-быстрому.

По-быстрому что? Он позволяет мне помыться?

- Х…хорошо.

- Залезай. Я буду смотреть.

– Ладно, – стискиваю зубы от боли.

– Залезай уже! – Его руки отпускают меня, и я еле удерживаю равновесие, чтобы не нырнуть вниз головой.

Скинув балетки, залезаю внутрь. Вода оказывается немного прохладной, она обжигает раны. Сажусь и замираю, потому что его треники с напряжением в области паха оказываются прямо напротив моего лица. Перевожу взгляд на воду, опасаясь, что заметив мой взгляд, он попытается впихнуть мне эту торчащую под штанами штуку в рот.

Набираю в ладони живительной влаги и жадно пью. Слышу возле своего лица его усмешку и опускаю руки. Вода не достает до краев. Ложусь и окунаюсь с головой, закрывая веки, чтобы не видеть его холодные, отливающие серебром, колючие глаза. На несколько секунд мое тело расслабляется и будто несется куда-то ввысь. Лежу, погруженная в тишину. Терплю, пока организм не начинает сигнализировать о недостатке кислорода. Когда перед глазами уже сверкают яркие звездочки, выныриваю. Хватаю ртом воздух и кашляю.

Вижу, как по воде идут грязные разводы. Рассматриваю свою одежду, прилипшую к телу и ставшую тяжелой. Не хочу смотреть на него. Но он здесь, рядом. Сидит на стуле и улыбается. Мысленно благодарю себя за то, что под моей теперь прозрачной футболкой имеется бюстгальтер. Вид призывно торчащих сосков мог бы подвигнуть Гену на немедленные и жестокие действия по отношению ко мне. Хотя кто даст гарантию, что он не сделает этого прямо сейчас…

– Держи мыло, – говорит мужчина и протягивает советское «Земляничное».

Что? Мыло… Ах, да, хочет, чтобы я разделась. Вот черт.

– С…спасибо, – беру его дрожащей рукой и продолжаю смотреть на воду.

– Хоть вонять перестанешь.

– Спасибо.

– Шевелись, потаскуха. У меня уже яйца звенят.

– Но… – мычу, глотая слова.

Что тут ответишь? Послушно намыливаю лицо,

которое тут же начинает нестерпимо жечь от мыла.

– Не ссы, я буду нежен, – он ржет, вытирая слюну рукавом.

Смыв мыло, часто моргаю. Глаза ужасно щиплет, но от того, что вдруг не укрывается от моего взгляда, внутри меня рождается маленький лучик надежды. Вот оно. Не верю своим глазам: рядом с плитой на подоконнике лежит маленький серый телефон, один из первых появившихся когда-то на рынке, – старая «Нокиа». Каких-то пять-шесть шагов! Интересно, он рабочий? Но как отвлечь внимание этого живодера? Быстро отвожу взгляд в сторону, чтобы он ничего не заметил.

– Давай, сука, пошевеливайся. Твое купание слишком затянулось.

Молча разглядываю грязную пену, судорожно намыливаю руки.

– Если попробуешь выкинуть какую-нибудь хрень, сверну тебе шею. Поняла?! Раздевайся!

Отпускаю мыло, наблюдая, как оно тонет на дне. Ожесточенно растираю пальцы. Тру их снова и снова, когда вдруг чувствую неожиданный рывок. Гена срывает с меня футболку, буквально рвет ее на части и отбрасывает на пол. Собственные волосы, падая, мокрыми плетьми опускаются мне на лицо.

Соберись. Дыши. Думай. Следующим будет лифчик. Лифчик! Сейчас он его снимет. Соображай!

- У тебя есть шампунь? – Сжимаюсь в комок, когда его руки застывают над моими плечами.

В следующее мгновение тяжелые лапищи обхватывают мои волосы и тянут на себя.

- А-а… - Стону, подаваясь вперед.

- Ты что, меня не поняла?! – Резким движением запрокидывает мне голову. – Снимай, сука, быстро!!!

- Поняла! Поняла! - Кричу я. – Сейчас. Сейчас…

Он достает ключ, отстегивает наручники, сверлит меня взглядом. Прожигает насквозь.

- Снимай…

Завожу руки за спину, делаю вид, что пытаюсь нащупать застежку. Непослушными пальцами вынимаю из заднего кармана маленький согнутый буквой «Г» гвоздь. Сжимаю в кулаке, решая, куда ему его воткнуть: в шею или в глаз…

– Мила! Милочка! Привет! – Визжала я, захлебываясь от впечатлений, – Кстати, я тебя не отвлекаю?

– Привет, – рассмеялась она в трубку, – я дома, валяюсь. Как ты? Совсем не звонишь мне почему-то.

– Мил, ты извини, просто хотела побыть одна. Написала же тебе сообщение, что добралась нормально.

– Да ладно, все понимаю…

– Знаешь, где я сейчас стою? – Покрутилась вокруг своей оси. Мою юбку подхватил шаловливый ветерок, пришлось тут же экстренно придержать подол. – На Дворцовой площади!

– Ух ты! И как она? – Спросила подруга. – Я ее раньше только по телевизору видела.

– Милочка, ты не поверишь, здесь все так волшебно! Пусть Москва и столица, но Питер, я тебе скажу, – просто сказка! Здесь такая архитектура!

– Ты сейчас на площади?

– На ней самой! Тут тепло, полно народу, птички летают. Чистота такая. А вообще, я не знаю, как тебе описать такую красоту. Увидишь хоть раз – влюбишься навсегда. Тут Александровская колонна, рядом – Зимний дворец. Слышала, экскурсовод сказал, что все сооружения созданы разными архитекторами, в разных стилях, в разное время, – это просто удивительно, ведь все они так между собой гармонируют.

– Ева, я тебе так завидую. – Засмеялась она. – Сделай побольше фотографий, хорошо? Покажешь мне потом. А с кем ты, кстати, там гуляешь?

– А я – одна. Пешком. На каблука-а-ах! В первый день позвонила Витьке, Митиному другу, он целый день проводил мне экскурсии по городу, кормил мороженым. А уж на следующий день сама везде, ножками вот километры наматываю.

– Ни фига ты гулена, а с работой что?

– По работе почти все сделала, с кем нужно – пообщалась, завтра

– последняя встреча, и можно домой! Вчера по делам на такси ездила,

кстати, даже была в одном итальянском ресторанчике.

– И как?

– Очень неплохо. Все на уровне.

– Но с вашим-то не сравнится?

– О, – улыбнулась я, – разумеется, нет.

– А тебе там не скучно? Где ты устроилась?

– В «Империи», это в центре. Номер – шикарный. В общем, довольна. Живу, как принцесса. Каждый день смотрю на крейсер «Аврора», он тут в пяти минутах ходьбы.

– Когда Марк платит, нужно брать от жизни все!

– Это точно. Мил, здесь такая красота… Каждый камешек говорит о

величии России. Зачем нам Венеция? Здесь ничуть не меньше романтики!

– Скучаешь?

– Скучаю… – тихо произнесла я.

– Сашка-то звонит?

– Пишет… До трех ночи в скайпе сидим каждый день.

– Что пишет?

– Написал, что вокруг полно красивых девушек на улицах, а он не

замечает никого, постоянно обо мне думает. Много слов пишет ласковых. Но

вот вернуться не зовет почему-то.

– Значит, вы снова вместе? – спросила Мила.

– Не знаю…

– Это как?! – Зашипела она в телефонную трубку.

– Если я начну с ним серьезно разговаривать на эту тему, то только

все испорчу.

– Или расставишь точки над «i».

– Не хочу я на него давить, бегать, напрашиваться…

– Тогда, милая, ничто не удержит его от встреч с другими девушками.

– Блин, умом все понимаю, а сердце отказывается слушаться, – я

присела на скамейку. – Как подумаю, что больше не обниму, не поцелую его, сердце до боли сжимается. Не могу это уложить в голове. Это как… конец всему.

- Но то, что у вас сейчас… это свободные отношения. Они не принесут ничего, кроме боли. Тебе бы показать больше безразличия, обычно таких, как он, привлекают именно недоступные дев… Ох, прости.

Вздохнула.

- Знаю…

– Опять тебе мораль читаю… Прости меня, Ева…

– Я и не обижаюсь, ты ж мне как мама, – пошутила, смахивая слезинку. – Милка, ты права: Сашка –легкомысленный, не способен на серьезные отношения, еще слишком молод. Митя – и тот каждый день зовет меня обратно, пишет, что ждет. А Саше… Ему, видимо, и без меня хорошо.

– То-то и оно. А Дашка пишет?

– Пишет. Она все время проводит со своим Кешей. Сама ты как,

подруга?

– Ох… Я поняла, что натворила, – вздохнула она, – сижу теперь

одна, скучаю по Владу. Помнишь, как мы телевизор сломали, чтобы его

заманить? Какая же я дура! Ну чего испугалась? И что он теперь обо мне

думает? Держать надо было такого мужика, да обеими руками.

– Все, уговорила. Вернусь и устрою твое счастье, – заверила я.

– Возвращайся скорее, я так тебя люблю, – простонала Милка, – без

тебя очень скучно: никто не льет воду мимо ванны, не раскидывает мелочь,

не загорает на пыльном балконе!

И мы обе расхохотались. Прохожие опасливо косились, но меня это уже не смущало.

– Когда вернусь, обязательно позагораем вместе.

– Ну, уж нет, – запротестовала она.

– Ты сама про Сашку там ничего не слышала? – Осторожно спросила я.

– Они с Митей каждый день отдыхают с Пашей. Помнишь его?

Внутри будто что-то упало.

– Паша – это который вернулся из Питера?

– Да, Ева. Они каждый день катаются на его тонированном в хлам «Лексусе». И ты знаешь, как я отношусь к этому Паше. На дух не переношу.

– Трех случайных встреч с ним нам с тобой хватило, чтобы понять,

что он – полнейший отморозок.

– И женоненавистник, – добавила Мила.

– Когда я порекомендовала Мите с ним не общаться, он начал спорить. Убеждал, что Паша веселый и просто все время шутит. Хотя лично