В последнее время я так отчаянно гонялась за Сашей, что совсем забыла о друзьях, о том, что связывало нас так крепко, что держало вместе. Мы так сроднились с Митей за этот год, что я уже заранее ощутила эту пустоту, которая наступит с его уходом. Заранее свыклась. За несколько секунд в голове пронеслись все наши чаепития в ресторанной кухне, наши посиделки дома, прогулки, разговоры и любимые песни.

Нельзя. Нельзя его отпускать!

Митя замер и посмотрел на меня так нежно, что я поняла: он чувствует то же самое. Сама от себя не ожидая, бросилась ему на шею и разрыдалась. Не помню, что было дальше. Не помню, что он мне там говорил. Помню только его запах и крепкие объятия. Помню, как он уходил, постоянно оборачиваясь, как посылал воздушные поцелуи и тайком пытался вытереть слезы.

Очнулась уже по дороге домой, в машине. Разжала кулак, а там –

ключи от его квартиры. Прижала их к сердцу и посмотрела на небо. Где-то

там, вдалеке, летел его самолет.

Я буду ждать тебя. Буду ждать. Буду…

А потом набрала ему сообщение, в котором описала все, что было на

сердце. Вытерла слезу и отправила.


Глава 27

- Поняла! Поняла! - Кричу я. – Сейчас. Сейчас…

Он сверлит меня взглядом. Прожигает насквозь. Завожу руки за спину, делаю вид, что пытаюсь нащупать застежку. Непослушными пальцами вынимаю из заднего кармана маленький согнутый буквой «Г» гвоздь. Сжимаю в кулаке, решая, куда ему его воткнуть: в шею или в глаз…

И решить нужно как можно скорее.

Его рука тянется к моему лицу. Наблюдаю за этим движением будто в замедленной съемке. За долю секунды нужно определиться, как действовать. Всадить гвоздь ему в шею? Хорошо, но даже если у меня это получится, то надолго ли это выведет его из строя? Я же не знаю, где находятся жизненно важные артерии и вены, повреждение которых может вызвать большую кровопотерю. И хватит ли мне той пары секунд, на которые он застынет от неожиданности?

А если ударить в глаз? Тогда он сразу потеряет ориентацию. Будет в полнейшем шоке. Повезет – сразу ослепнет. Но и при таком раскладе этот циклоп будет крайне опасен, как те курицы на ферме, что бегают туда-сюда без головы перед смертью. Да еще будет настолько взбешен, что не оставит на мне и живого места. Если сразу не прибьет.

Второй вариант более рискованный, почти безумный, но он дал бы мне больший шанс на победу. Смотрю на грязную пену, которая плывет перед моими глазами. Так ты хочешь жить, Ева, или нет?!

Мне хочется громко крикнуть, как это делают воины в голливудских фильмах перед нападением, это и вправду придало бы сил. Но упустить возможность атаковать внезапно мне не хочется. Еще и мое измученное тело в последний момент отзывается такой тянущей болью, намекая отступить перед страхом смерти, что дыхание перехватывает. Но обратной дороги уже нет.

Я все решила.

Решила спасаться во что бы то ни стало. Первый раз в жизни мне так

хочется жить! Жить, чтобы видеть солнечный свет, улыбку любимого, слышать смех друзей, дышать, чувствуя запахи природы. А если умереть,

то умереть, спасаясь. Умереть в бою! Победитель – тот, кто наносит удар

первым? Тогда им буду я.

Дождавшись, когда Гена наклонится ко мне поближе, молниеносно

вытаскиваю из воды руки и ударяю его в лицо. Глаз ли это, не понимаю. Гвоздь входит во что-то мягкое, и я сразу же расцепляю пальцы. Во

время этого маневра из корыта, в котором сижу, за борт льется вода.

Гена опускает руки и с диким ревом закрывает руками лицо. Мгновенно придя в себя, перемещаю вперед весь центр тяжести, подтягиваюсь, хватаясь за край ванны, и встаю. Сразу чувствую, насколько сильно мокрая одежда мешает движениям и тянет вниз. Не дав опомниться наклонившемуся вперед Гене, сцепляю между собой пальцы обеих рук и ударяю его что есть сил по затылку.

Запястья гудят, но страх уже не позволяет мне отступить из-за какой-то там боли. Удар заставляет Гену упасть на колени, зацепив при этом головой край ванны. Он оглушен и растерян. Не теряя ни секунды, выпрыгиваю из ванны босыми ногами на пол и хватаюсь за ножку стула. Подняв его высоко над головой, со всего размаха опускаю на обидчика.

Тот мычит, пытается встать, но сознания не теряет. Повсюду щепки. Бросаюсь к подоконнику, хватаю телефон и принимаюсь нажимать на все кнопки сразу. Дисплей оживает и отображает десятки разных цифр. Слыша позади себя копошение Гены, продолжаю бить по клавишам мокрыми пальцами в поисках основного меню. Уже набираю службу спасения и нажимаю кнопку «вызов», когда телефон выскальзывает из моих рук и падает на пол.

И тут этот урод вновь хватает меня за волосы. Перед глазами успевает промелькнуть потолок и оскаленное лицо Гены, истекающее кровью. С оглушительным грохотом падаю на пол.

– А-а-а! Помогите! – Кричу в надежде, что соединение со службой спасения все-таки не сорвалось.

Этот урод тащит меня по полу прямо за волосы. Когда ощущаю, как от соприкосновения с неровным грязным полом кожа с моего живота сдирается, впиваюсь ему ногтями прямо в руки.

– Сука! – Хрипит он и, отпуская меня, обходит с другой стороны.

Барахтаюсь, лежа на спине, когда он вдруг появляется перед моими глазами снова. В его руке клок моих волос, кисть сжата явно для удара. Кровь и какая-то желтоватая жидкость стекают по его лицу и шее, рот изрыгает отборные ругательства. Ничего не слышу, кроме биения собственного сердца.

Не сдамся. Отомщу. Убью!

Собрав всю силу и сгруппировавшись, наношу ему удар голой пяткой прямо между ног. Гена отлетает назад и скулит, скорчившись от боли и обхватив руками пах. Переворачиваюсь на бок, отползаю немного, а затем встаю. Около пяти секунд стою, оглушенная, и наблюдаю за его мучениями, потом осознаю, что остро нуждаюсь в оружии посерьезнее, и бегу к столу.

Газеты, грязная посуда, свеча. Хватаю тарелку, швыряю ее в сторону похитителя и судорожно продолжаю поиски. Он встает, качаясь на ногах. Начинаю быстро выдвигать все подряд ящики кухонного гарнитура: пакеты, крышки, ложки, вилки, куча другого хлама. Выбрав из этого арсенала большой охотничий нож, достаю и крепко сжимаю в руке.

Гена корячится, с яростью поглядывая на меня. Делает нетвердый шаг вперед. Не могу решиться ни приблизиться, ни повернуться к нему спиной. Возле его ног лежат мои балетки, но безопаснее убежать босиком.

– Кто теперь здесь сука, а?! – Вытягиваю нож перед собой. Тот буквально пляшет в моих дрожащих руках. – Только подойди, зарежу.

Медленно продвигаясь спиной к стене по направлению к двери, тяжело дышу. Мне уже плевать на телефон, валяющийся в углу рядом с

Геной, ведь свобода всего в трех метрах от меня. Единственное, чего боюсь, так это того, что он сейчас вскочит и преградит мне путь.

– Наблюдать тебе, сука, нравится? Да?! – Ору, пытаясь повернуть замок. – Больной извращенец! Насиловать? Сейчас посмотрим, что я с тобой сделаю.

Вдруг понимаю, что придется выпустить из рук нож для того, чтобы открыть чертов замок. Сука. Меню всю колотит, я готова разреветься от страха. Кажется, Гена достаточно пришел в себя, чтобы кинуться на меня, поэтому медлить нельзя.

Отпустив нож, хватаю обеими руками ручку замка, наваливаюсь и

поворачиваю ее. В ту же секунду дверь распахивается, а Гена делает рывок вперед.

Выбежав на волю, толкаю дверь обратно. Во дворе уже достаточно

темно, значит, нужно бежать в лес, туда, где можно было бы затаиться. Пятнадцать метров до калитки кажутся мне вечностью. Слышу, как он бежит сзади, и это внезапно придает мне сил. Мокрые джинсы, босые ступни, многочисленные раны, слабость и мокрые волосы, падающие на лицо, перестают быть для меня противниками побега. Я уже не чувствую ничего, даже боли.

Все затмевает инстинкт самосохранения. Невозможно представить, чтобы вновь оказаться с садистом наедине там, в этой маленькой душной клетке. Налетаю на забор и вдруг оказываюсь снаружи. Так и не понимаю, как преодолела калитку: то ли перепрыгнула, то ли выбила плечом.

Не слышу больше ничего, кроме шелеста травы под ногами, даже его ругательств за спиной. Ускоряя шаги, собираю всю свою волю в кулак, только бы не чувствовать больше зловонного дыхания этого ублюдка. Какие то деревья, кусты, незнакомая местность – все это видится мне спасительным убежищем, а темнота – главным союзником.

Мое сердце стучит так, что отдается в ушах. Перелетев через какой- то камень, кубарем качусь вниз по склону. Шишки, камешки, какие-то сучки – все это ужасно колет мое тело, по мокрой коже что-то течет. Когда падение прекращается, замираю и прислушиваюсь. Вокруг ужасно темно и страшно. Ничего не видно.

Нельзя бежать дальше в лес, нужно выбираться к людям. Дрожу, покрываясь потом, и вдруг слышу где-то неподалеку звук ломающихся веток. Он медленно обходит окрестности, заглядывая под каждый куст. Значит, не верит, что могу убежать далеко. Но ведь я уже на свободе. Попробуй у меня ее отобрать!

Единственный выход – бежать. И я встаю и бегу. Вперед! Со скоростью ветра. Только бы увеличить дистанцию между нами. Несусь, как испуганная лань, не различая ничего вокруг. Стоит остановиться – и мне конец. Спотыкаюсь, раздираю в кровь ступни и лицо, падаю, встаю и снова бегу куда-то наугад.

Казалось, проходит вечность, когда понимаю, что мой похититель отстал. Приседаю на корточки и оглядываюсь. Непроглядная темнота. И только звуки ночных птиц, которых я переполошила. А еще свежий лесной воздух – символ свободного мира. Приваливаюсь к дереву и сползаю на землю. Спасибо, господи. Спасибо тебе…

Через несколько минут, отдышавшись, чувствую, как ко мне приходят боль и усталость. Ноги горят, все тело жжет. Теперь мне страшно оставаться один на один с лесными зверями. Запах моей крови непременно их приманит. Но хватит ли у меня сил, хотя бы залезть на дерево? Я не готова умирать теперь, только не теперь.

Принимаю решение идти. Просто идти дальше. Просто двигаться. Ноги подворачиваются от боли. Ступаю очень медленно и осторожно, ощупывая ступнями каждую неровность почвы. Вскоре начинаю ощущать холод. Пальцы начинают неметь. Даже вижу, как изо рта идет пар. На небе,

высоко над деревьями, сияют серебристые звезды.

Заставляю себя переставлять ноги. Закутаться не во что, да еще и эта мокрая одежда, прилипшая к телу, словно покрывается инеем. Подбадриваю себя тем, что человек не может умереть от переохлаждения в июне. Тем более, чудом спасшийся из плена.

Что меня ждет там, на свободе?

Как исправить свои ошибки? Как сделать счастливыми близких людей? И буду ли счастлива я сама? Неважно. Главное – выбраться. Теперь точно буду смотреть на жизнь по-другому. Заставлял ли Сашка меня страдать? По сравнению с истязаниями Гены он просто меня расстраивал. Думала, что Абрамов меня уничтожил своим предательством, а он, оказывается, всего лишь закалил.

А вот Гена – тот да, действительно чуть не уничтожил. А счастье-то все это время жило внутри меня. Оно не зависело от людей и обстоятельств. Счастье… Оно не бывает вечным. Жизнь ведь не балует радостными моментами каждый день. Нужно быть счастливым человеком в целом, в гармонии с самим собой, уметь находить что-то приятное в обыденном, в каждодневном, видеть красоту природы, вдыхать жизнь полной грудью.

Теперь я буду жить только так.

Да, просто буду счастлива уже оттого, что свободна. Это же надо было так заблуждаться. Откладывать свое счастье на потом. Думала, буду счастлива, когда полюблю. Буду счастлива, когда выйду замуж. Построю дом, рожу сына, куплю машину. Какой же бред. Вот иду по лесу, ковыляю, на теле живого места нет от синяков, а ведь счастлива. Так почему же мне это раньше в голову не приходило?

Огни. Да, это огни! Огни! Впереди за стволами деревьев вижу

мелькнувший свет.

Ура! Да! Спасение!

Если это не мираж, то сейчас выберусь на дорогу.

Протиснувшись сквозь кусты и забыв про боль, выбегаю на асфальт.

Остается только дождаться машины. Как же мне повезло… Если, конечно, кто-то захочет в темноте взять в попутчики мокрого лешего с обочины. Сначала бегу по дороге в ту сторону, в которой скрылись огоньки машины. Потом останавливаюсь в нерешительности, испугавшись, что нарвусь на Гену, который решил воспользоваться своей развалюхой, чтобы догнать меня. Жду пару минут и снова решаюсь бежать, и тут из-за поворота вдруг показывается автомобиль.

Если я начну размахивать руками и кричать, то любой автомобилист