Елена Сокол - Где-то есть ты

проедет мимо. Как же поступить?

Встаю на край дороги и неловко приподнимаю вверх руку. Осветив фарами, автомобиль притормаживает возле меня. Чувствую, как слабею. Окошко опускается, с пассажирского сидения на меня смотрят испуганные глаза пожилой женщины.

– Помогите, – стону, опускаясь на колени возле машины.

– Девушка, что с вами? – Причитает пенсионерка, открывая дверь.

– Помогите... – повторяю я.

– Андрей, помоги, ей плохо, – кричит она, хватая меня за плечи,

– это что же такое происходит? Мокрая вся, избитая, грязная, раздетая. Кто тебя так, миленькая?

Еще долго слышу ее причитания, то приходя в себя, то теряя сознание, и даже пытаюсь что-то бессвязно объяснять по дороге в город.

– Сегодня я опять ездила на свою любимую полянку. Осенью там тоже чудесно. Жаль, что не смогу бывать там зимой. Когда начали опадать листья, мне ужасно хотелось вернуть их обратно на деревья. Почти также невозможно расстаться с прошлым, отпустить его и зажить новой жизнью.

– Ева, – Мила откинулась на подушку, – очень переживаю, что ты теперь далеко от меня. Живешь одна, никуда не ходишь. Все тебя потеряли.

- Да прям не хожу!

-А еще умудряешься рисковать собственным здоровьем! Разъезжаешь по каким-то полянкам, гуляешь по лесу! Одна! Мне стыдно за то, что без моей поддержки ты скоро свихнешься совсем. Нельзя же так убиваться! Нужно жить. А если тебе там, в лесу, какие-нибудь алкаши попадутся? Или маньяки?

– Конечно! – Рассмеялась, снимая очки. Отложив в сторону документы, посмотрела на нее. – Какие маньяки? Это только ты всего боишься. А я – нет. Мне там хорошо, единение с природой, покой, умиротворение, все дела. Успокойся. Мне это очень нужно, поверь. И здесь тоже хорошо. – Развела руками, оглядывая Митину квартиру. – Иногда у меня бывают моменты, когда ком стоит в горле, и не хочется ни с кем это обсуждать. Хочется побыть одной, поплакать. К тому же со мной Мартин, обожаю его!

Пес, услышав свое имя, сразу прибежал из коридора, виляя хвостом, и лизнул меня в нос. Конечно, целился прямо в губы, но я уже наловчилась вовремя уворачиваться.

– Кстати, ты знала, что он разговаривает? – Обратилась к подруге.

– Кто? Мартик? – удивилась она.

– Ну, да. Раньше не замечала, но сейчас мы стали так близки. Проводим все время вместе. У него еще много сюрпризов в запасе, о которых ты не знаешь. Например, ему снятся сны. Он во сне то виляет хвостом, то лает, то поскуливает, то бежит куда-то. Забавно так лапами перебирает по полу. А когда хочет пить, то сам приносит мне миску. А еще всех знает по именам. Смотри! – Щелкнула языком. – Мартик, где Мила? Поцелуй Милу!

Пес тут же через всю комнату бросился в объятия Милки и принялся вылизывать ее лицо. Она захохотала и закрылась от него подушкой.

– А когда плачу, приходит и жалеет меня.

– Ага?!

– Да! Еще защищает всех кошек во дворе от других собак. Очень

справедливый! Не говоря уже о том, что знает все команды: и «сидеть», и «лежать», и «рядом», и лапу подает.

Мартин сразу же среагировал и подал ей лапу. Мила пожала ее, кивая головой в знак благодарности.

– А когда он набезобразничает, то сам прячется под кровать.

– Как он туда помещается? – изумилась подруга.

– Да я сама в шоке. Прихожу однажды, а его нигде нет. Смотрю,

мусор по всей кухне раскидан. Видимо, плохо закрыла дверцу шкафа, а он

все вытащил и разбросал, а потом, чувствуя вину, спрятался под кровать. Каким образом туда поместился? Знает только он.

– Ты призналась, что он разговаривает, – напомнила подруга.

– Да-да! Мартин, иди сюда!

Пес послушно подошел, уткнулся мокрым носом в мое колено.

– Если надавить ему на ребра, начинает злиться и что-то ворчит. От сочетания разных звуков кажется, что слышны самые настоящие слова. Один раз мне послышалось «хва-атит», другой раз – «хамло-о-о», а однажды – даже «Ева»! Я так хохотала, остановиться не могла. А когда он просит кушать, то жалобно говорит что-то вроде «дай-дай».

- Аха-ха!

- Вчера вот сказал мне: «Мама-мама-мама-ма!» Чуть со стула не упала. Смотри!

Начала щекотать пса, на что тот принялся мотать головой из стороны

в сторону, произнося «грм», «грмммам», «урм-урма» и другие нелепости. Мила вскочила, показывая на него пальцем, округлила глаза и открыла рот:

– А-а-а! А-а-а! Он реально что-то сказал! Я в шоке!

Потом мы дружно смеялись, закрывая лицо руками и вытирая слезы.

Мила даже, держась за живот, скатилась с дивана.

– Ты знаешь, Мил, – сказала тихо, когда она успокоилась, – я Мартина

никому не отдам. Больше не смогу без него жить, так привыкла. Он везде меня сопровождает, дома ходит хвостиком, у магазина ждет, пока покупки делаю, на прогулках в лесу - там ему особенно хорошо. Саша как-то признался мне по секрету, что Мартин ему не нравится. Я тогда в нем так сильно разочаровалась. Это же был первый сигнал, первый признак – что-то в этом человеке не то. Люди, не любящие животных, сразу вызывают у меня отторжение. Пес ему не нравится. Посмотри, какой он милый. Как его не любить? Это как если бы мужчина сказал, что ему не хочется жить с твоим ребенком.

Мы посмотрели на Мартина, и Мила тут же прижала пса к себе.

– Он никогда меня не бросит, – улыбнулась, глядя на их нежности, – когда не останется никого вокруг, сохранит мне верность, будет предан до последнего дня, понимаешь?

- Тебе и Мите.

- Да. Мы с Митей для него – все. Он любит нас, уважает и никогда не продаст за миску еды. Похвалю его – будет на седьмом небе от счастья, поругаю – огорчится. Да он жизнь за меня отдаст, не задумываясь… За это люблю его и ценю. Мне иногда людей не так жалко, как животных. Я воспитаю своих детей рядом с животными, рядом с Мартином, потому что от него они научатся быть добрыми, ласковыми, чуткими. Посмотри в эти честные глаза. Собаки не умеют притворяться. – Вздохнула. – Жаль

только, что он не вечный... Но пока он есть, дам ему все, что смогу... Раз уж

моя любовь никому, кроме Мартина, не нужна...

Смахнула слезу и отвернулась к окну. Мы с Милой просто сидели и

молчали, глядя в разные стороны.

– Опять этого придурка вспомнила? – Наконец-то прервала молчание она.

– Как нет... Каждый день вспоминаю. Неделю назад он с какой-то

девицей явился к Жоре на квартиру, пообнимался, поцеловался и под утро

ушел. Так мне Жора сказал.

– Даже не удивлена. А тебе не звонил?

– С последней встречи – нет, но вот вчера ему передали, что я общаюсь с Антоном, хожу с ним обедать, позволяю подвозить себя, и он страшно взбесился! Позвонил, спросил, правда ли это, что встречаюсь с другим мужчиной. Рассмеялась и сказала, чтобы думал, что хочет. Бросила трубку. Так он всю ночь после этого названивал мне. Пришлось даже выключить телефон. Утром обнаружила тридцать восемь пропущенных.

– Он жалок, – заключила Мила.

– Согласна. Возвращается только тогда, когда ревнует или ощущает

нехватку секса. Но больше этого не будет. Никогда.

– Ты могла бы его помучить... – Подмигнула мне подруга.

– Помучить, – вздохнула, – даже не знаю. Мне не хочется быть

стервой, мстить. Не думаю, что буду счастлива, если он будет страдать. Несмотря ни на что, Сашка мне родной человек. Нас многое связывает, мы

столько пережили. Пусть всего несколько коротких мгновений, но были счастливы. Я была. Единственное, чего бы хотелось, чтобы через много лет он пришел и признался, что был не прав. Сказал бы, что сам все разрушил, что все еще любит. Что любил. Мне хочется, чтобы он пожалел о том, что наделал.

Дыхание перехватило, а из глаз полились предательские слезы. Слишком свежа была рана, нанесенная им.

– Ну что ты, моя девочка, успокойся, – Мила обняла меня и погладила по спине.

– Не могу так больше. Не хочу жить без него. Саша растоптал меня, уничтожил, а я все еще жду, когда он придет. Понимаешь? Сердце разбито, оно кровоточит, но постоянно думаю о том, что он где-то есть. Гадаю, где живет, чем занимается. Смотрю наши фотографии, периодически плачу, вспоминаю все хорошие моменты. И самое страшное – то, что не злюсь на него, не проклинаю. И даже все давно простила. Вот что любовь делает со мной! Эта чертова больная любовь! Знаю, что не смогу отказаться от встречи с ним, если он предложит. Отложу все дела и побегу. Буду сотни раз проходить мимо его дома в надежде взглянуть хоть разок, пусть даже на его тень. Не могу просто так взять и стереть из своей памяти. Помню все: и его запах, и вкус его губ, и до боли любимый звук голоса! – С силой сжала кулаки. – Это сжигает меня изнутри… Готова все отдать, все деньги мира, работу ради того, чтобы он был рядом. Чувствую, что умираю. Умираю

без него. Это невыносимо. Не могу больше так. Каждый день – как борьба. Заставляешь себя жить, жить, жить...

– Ева, но так нельзя! Саша отдыхает, смеется, ему хорошо без тебя. А ты собралась умирать. Он того не стоит, пойми. Ты должна знать себе цену!

– Ми-ла! Он меня любит! Я знаю!

- Бедная. – Мила достала платок и вытерла мои слезы. – Ты вся горишь.

- Ведь видно же, что любит? Видно по глазам. Почему тогда нельзя просто быть вместе?! Не могу больше слушать эту музыку, которая раньше заставляла меня жить. Теперь она меня убивает, понимаешь? Он пришел в мою жизнь, изменил меня, научил жить и любить, а потом просто взял и убил. Зачем ему это было нужно, зачем?

– Слушай сюда, Есенина, – воскликнула Мила, схватив меня за плечи, – хватит истерить, а то сейчас ударю тебя! Нельзя так всю жизнь жить:

то вместе, то врозь. Зачем тебе нужна такая дружба?! Другая бы давно перестала с ним даже здороваться! Ненавижу этого подонка за то, что он сделал с тобой и продолжает делать. А ты все твердишь свое «люблю» да «люблю»! Послушай меня: иногда в жизни бывают моменты, когда надо сказать «нет», чего бы нам это не стоило... Не бери трубку, не верь ему больше. Никогда!

- Не смогу.

- Он даже не понимает, что плохого тебе сделал. Настолько тупой! Не понимает, что играет твоими чувствами, что топчет тебя ногами! Я рада, что ты живая, настоящая. Ты выяснила, что способна любить по настоящему. Но дождись того, кому твоя любовь действительно будет нужна. Пожалуйста. Умоляю! – Мила обняла меня еще крепче. – Пожалуйста, Ева, не плачь. Мы все за тебя переживаем. Ты не одна. Митя звонит тебе каждый день. Мы любим тебя, и, поверь, ты еще будешь счастлива. Поверь мне...

Она отпустила меня, сходила на кухню, накапала успокоительное,

принесла, и мы обе его выпили. Я молчала, сидя на полу и считая количество завитушек на узорах обоев, а подруга – поглаживая густую шерсть Мартина.

Конечно, все переживали за меня. Боялись оставить одну, чтобы не натворила глупостей. Не нужно больше их расстраивать, посвящать в свои переживания, беды. Никому больше не покажу своей боли. Никому.

– А как у тебя с Антоном? – всхлипнула Мила, поворачиваясь ко

мне.

– Никак, – буркнула я, – он – прекрасный друг. Мне с ним интересно. У него куча идей, которые пригодились мне в работе. Мы болтаем, иногда

обедаем вместе, и ничего больше.

– И ты ничего к нему не чувствуешь?

– Да вроде нет.

– Может, тебе стоит присмотреться к нему поближе?

– Может быть.

– А как на работе?

– О! – Моментально оживилась. – Как же это я тебе до сих пор

не рассказала? На кухне царят настоящие итальянские страсти. Из Милана

приехал новый повар по обмену. Винченцо! Наташка-то даже в случае с Митей была настроена воинственно в отношении дележки кухни еще с кем-

то. Ведь раньше чувствовала себя там полноправной хозяйкой. А тут этот итальянец нарисовался… И никак они не могут найти общий язык. Я

составила им график таким образом, чтобы они пару дней в неделю работали вместе, в одну смену. Ну, это с таким намерением, чтобы Наталья научилась

чему-то от иностранного коллеги. И в первый же день, когда усаживала

важных посетителей в зале, она вылетает с кухни вся красная, как фурия, и орет, что этот тип наводит там свои порядки, диктует ей свои правила. Да еще подсиживает ее! Ха-ха, представляешь, подсиживает?

– Место ее хочет, что ли, занять?

– Вроде того. Она же привыкла к порядку и дисциплине. Повара у нее ходят по струнке, лишнего не болтают. Все исключительно по делу. Поэтому вся команда всегда больше любила Митины смены. А Винченцо постоянно что-то напевает, пританцовывает, заставляет и поваров делать то же самое. Умора! Он говорит, что еда должна быть живой, а приготовление – процесс творческий и волшебный. Этот мужчина, и вправду, вкладывает в блюда всю душу. И у него постоянно хорошее настроение. А еще Наташку бесит, что Винченцо над всем экспериментирует. Попросила меня поменять смены и поговорить с ним. Я отчитала ее, но потом все же успокоила. Когда итальянец пришел в мой кабинет, мы болтали и смеялись с ним часа два. После чего пришла к выводу, что Наташкин характер нужно ломать, и неплохо было бы ей научиться все-таки чему-то у других.