Не желая так легко отказаться от своего замысла, когда желанная добыча была так близко, Марелда вкрадчиво промурлыкала, стараясь заглянуть ему в глаза.

— Ты ведь свободен, Эштон! Я сама пришла к тебе, чтобы сказать — возьми меня, я так хочу! Ты и сам знаешь, что любишь меня. Так зачем же отрицать это?

Эштон изумленно взглянул на нее, подобный ход рассуждений находился за пределами его понимания. Он с трудом перевел дыхание и как можно мягче сказал, выдавив из себя кривую улыбку.

— Вы ошиблись, Марелда. Мне очень жаль, но вы и в самом деле ошиблись. Поймите же наконец, что я безумно влюблен в свою жену, — Улыбка его исчезла и он намеренно отчеканил, глядя ей прямо в глаза, — Я люблю Лирин.

Его слова наконец дошли до ее сознания и Эштон поразился вмиг произошедшей в ней перемене. Соблазнительная улыбка превратилась в хищный оскал. В темных глазах загорелся опасный огонь. Какое-то странное шипение вырвалось из горла Марелды. Она двинулась к нему, словно собираясь вцепиться ему в глаза скрюченными, похожими на когти, пальцами.

— Тише, Марелда. Успокойтесь! — резко приказал он. Схватив ее за руки, Эштон попытался было успокоить взбешенную девушку, но та отбивалась, будто дикая кошка. — Успокойтесь, говорю! Вам же хуже будет!

Хриплый крик вырвался из груди Марелды. Вырвавшись из его рук, она подхватила с пола пеньюар, просунула руки в рукава и туго затянула пояс. На побелевшем от ярости и пережитого унижения лице багровели пятна румян, а ярко-алые губы делали ее похожей на уличную девку. Быстрым, резким движением откинув с лица растрепавшиеся волосы, она яростно бросила Эштону в лицо все, что она о нем думает, не особенно заботясь о приличиях. Брови Эштона удивленно ползли вверх по мере того, как он узнавал все больше и больше подробностей о некоторых аспектах своего появления на свет, о воспитании, данном ему родителями и, наконец, о всех близких и далеких родственниках. Марелда постаралась ничего не упустить и не забыть ни единой детали, пока не добралась до событий последнего времени.

— Ты проклятый бродяга, речной пират! Сначала вводишь бедную девушку в соблазн, щеголяя в обтягивающих бриджах и расстегнутых до пупка рубахах, а когда она, готовая пожертвовать ради него всем — женским достоинством, невинностью, честью, приходит к тебе, чтобы отдать свое нежное сердце в твои руки, ты отбрасываешь ее словно огрызок яблока! А потом уходишь, будто ничего и не было, а мне что прикажешь делать?! У кого искать утешения — у другого?! — Уже взявшись за ручку двери, Марелда повернулась к нему, и он в последний раз увидел ее искаженное бешеной яростью лицо. — Мерзкий ублюдок! Скотина! Ничтожество и дурак — все вы такие! Одно слово — мужчина!

Выкрикнув последние оскорбления, она вылетела из комнаты и с грохотом захлопнула дверь. Через мгновение Эштон услышал, как так же оглушительно хлопнула дверь ее спальни.

Глава 5

Марелда покинула Белль Шен с быстротой летней бури. Она наскоро попрощалась со старыми дамами, которые никак не могли прийти в себя от ее решения уехать как можно скорее. С превеликим трудом засунули в экипаж ее чемодан, а когда на крыльце появился Эштон, Марелда ограничилась высокомерным кивком, сделав вид, что не заметила протянутой на прощание руки, и с помощью лакея поднялась в экипаж. Как только он отъехал, Аманда и тетушка Дженнифер с любопытством уставились на Эштона, но по его мимолетной улыбке, скользнувшей по губам, почтенные леди так и не смогли догадаться, в чем все-таки дело.

Всю долгую дорогу, пока ее экипаж мчался в сторону Натчеза, Марелда не уставала осыпать проклятиями хозяина Белль Шена, призывая преисподнюю разверзнуться и поглотить его вместе с его драгоценной невестой. Представив себе это великолепное зрелище, Марелда с возрастающей яростью поняла, что от души порадовалась бы этому событию. Как бы то ни было, пообещала она себе, если в один прекрасный день до нее дойдет весть о смерти Лирин Уингейт, уж она непременно спляшет джигу на могиле проклятой шлюхи. Ведь это по ее вине ей пришлось пережить подобное унижение. Казалось, все ее усилия пошли прахом из-за того, что все семейство Уингейтов вдруг попало под чары притворной невинности этой девчонки, приняв все это за чистую монету! Боже, как это несправедливо! И виноватой во всем оказалась именно она! Будь проклята эта шлюха!

То, что произошло вчера вечером, вновь и вновь мелькало в памяти Марелды, пробуждая все самое злобное и яростное в темных уголках ее души. Она уже не просто проклинала своих обидчиков и призывала все муки ада на их голову. Нет, теперь она вздымала их на дыбу и жгла раскаленными углями за все те муки, которые ей пришлось испытать по их вине. Особенное наслаждение она испытала, вообразив, как собственноручно пытает девчонку. А Эштон лишь ломает руки, не в силах ей помешать. При мысли о мести ее воображение разыгралось не на шутку и она принялась ломать голову, пытаясь сообразить, как можно отомстить этим двоим. Но Марелда с бессильной яростью вскоре поняла, что вряд ли сможет удовлетворить свою злобу и все ее замыслы заранее обречены на провал. Закон будет глух и слеп к тем причинам, что толкнули ее на это. Что бы она не затеяла, все напрасно. Она просто обречена на бесславный конец. При этой мысли она несколько остыла. Ну что ж, пусть так, она поищет способ отомстить им, чтобы не подвергать опасности и себя, а до той поры они могут чувствовать себя в безопасности.

Подпрыгивая на ухабах и колдобинах, экипаж въехал в Натчез и остановился у трактира, где перед самым входом о чем-то оживленно болтала группа мужчин. Марелда обвела их равнодушным взглядом и вдруг обнаружила приземистую тучную фигуру Хорэса Тича. Невзрачный человечек, чрезвычайно напоминая в этот момент любопытную птаху, подпрыгивал на коротеньких кривых ножках, стараясь протолкаться поближе к собеседникам, но никто не обращал на его усилия ни малейшего внимания. Марелда всегда относилась к нему с насмешливым презрением и не останавливалась перед тем, чтобы жестоко высмеять беднягу за его спиной. Впрочем, от нее не ускользнули полные обожания взгляды, которые он кидал на нее. А может быть, попробовать использовать этого простофилю, как слепое орудие ее мести — ведь он будет готов служить только за одну ее улыбку? Стоит попробовать, решила она.

Марелда шепнула словечко на ухо вознице и закрытый экипаж остановился у обочины. Приоткрыв окошко, Марелда помахала кружевным платочком, чтобы коротышка заметил ее, наконец.

— Мистер Тич! Эээй! Мистер Тич!

Хорэс повертел головой. Не видя, кто его зовет, и вдруг лицо его расплылось в блаженной улыбке. Извинившись перед собеседниками, он своей косолапой утиной походкой засеменил к экипажу, спеша изо всех сил.

— Моя дорогая мисс Руссе! — пропыхтел он, едва не лопаясь от удовольствия. — Как я рад видеть вас!

Поистине, театр понес невосполнимую утрату, лишившись великой актрисы, в тот самый миг, когда Марелда Руссе решила избрать непыльную стезю богатой наследницы. Вообще же ее коронной ролью была роль светской леди. Впрочем, даже если бы она и не была такой замечательной актрисой, Тич и тогда бы по своей наивности не заметил презрительную усмешку, блеснувшую в темных глазах.

— Вы все тот же галантный кавалер, мистер Тич! В вашем обществе я чувствую себя особенной!

— Но вы и есть особенная, мисс Руссе, — живо откликнулся он. — Другой такой на свете нет!

— Ах, мистер Тич! Вы всегда заставляете меня краснеть! От ваших комплиментов я, того гляди, потеряю голову!

Хорэс чуть не подпрыгнул от восторга.

— Да что вы, мисс Руссе! Какая же это лесть?! Всем известно, что вы самая очаровательная дама во всем Натчезе! И, позвольте сказать, самая красивая!

Марелда заставила себя опустить глаза и слегка зарделась, притворяясь, что смущена донельзя.

— Боюсь, вы заставляете меня краснеть, мистер Тич!

Хорэс горделиво выпятил круглый животик, стараясь не замечать жалобного треска, который издал щегольской клетчатый жилет, готовый в любую минуту треснуть по швам. Ему никогда в жизни не доводилось еще вызывать краску на женском лице, если, конечно, не принимать в расчет краску гнева. При мысли о том, что его мужское обаяние заставило зардеться — и кого? — саму несравненную Марелду Руссе, он разом вырос в собственных глазах. Нежась в лучах блаженства, он все же через некоторое время с неудовольствием заметил, что улыбка на лице Марелда вскоре сменилась выражением беспокойства. К тому же его богиня нервно комкала в руках платок. Наконец, Хорэс вспомнил, что ведь это она для чего-то окликнула его, и осторожно осведомился:

— Эээ … могу ли я чем-нибудь быть полезен, мисс Руссе?

— Ах, мистер Тич, мне так неловко затруднять вас …

— Уверяю вас, мисс Руссе, для меня величайшее счастье — служить вам!

— Вы и вправду уверены, что вас это не затруднит ? …

— Как вам не совестно, мисс Руссе?! — с негодованием воскликнул он. — Просите о чем угодно, если это только в моих силах, то я….

Марелда с видимым усилием заставила себя заговорить, на ходу стараясь придумать что-нибудь поубедительнее.

— Прямо не знаю, кто может мне помочь в таком деле! Видите ли, на днях должен приехать мой дядя…а милый старичок привык по вечерам выпивать стаканчик горячего пунша…разумеется, в медицинских целях, вы меня понимаете?

— Ну, разумеется, разумеется!

С преувеличенной манерностью Марелда продолжала нараспев самым сладким тоном, на который только была способна.

— Увы, у меня совсем вылетело из головы предупредить слуг, чтобы непременно купили пару бутылочек про запас. И вы представьте — дядя приезжает сегодня вечером! В доме нет мужчин, чтобы заняться такими делами и я просто в растерянности. Бар пуст, и если я не предложу дядюшке выпить перед ужином, он может Бог знает что подумать о моем гостеприимстве. Ведь не могу же я сама идти в трактир, вы понимаете? Это, как бы сказать — мужская территория! А если послать кучера…кто же присмотрит за экипажем?

— Ах, позвольте мне позаботиться об этом, мисс Руссе? — Хорэс с восторженным видом заглотал приманку вместе с крючком.

— Вы сделаете это для меня, мистер Тич? Я так вам благодарна! — Марелда вытащила кошелек, и пара монеток со звоном упала на пол, когда она принялась неловко копаться в нем. — Минутку, сэр, вот деньги, пожалуйста.

Вне себя от счастья при мысли, что удостоился чести услужить такой прелестной женщине, мистер Тич поспешил запротестовать.

— Даже не хочу ничего слышать об этом, мисс Руссе! Позвольте оказать вам эту маленькую услугу. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

Хорэс с готовностью заковылял к трактиру своей косолапой походкой — точь-в-точь утка, когда пробирается по замерзшей поверхности пруда. Чувствуя, как от невероятного счастья у него кружится голова, он вдруг подумал, что если леди нужна одна бутылка, она наверняка не откажется от двух или трех.

Мысли вихрем закружились в голове Марелды и в ее прекрасных, черных, как ночь глазах появился хищный блеск. Крошечное наследство, которое она получила, не могло удовлетворить всех ее потребностей, а теперь ей вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Подумав о том, какая бездна возможностей может открыться перед ней, Марелда чуть не замурлыкала. Семейство Тичей владело таким состоянием, которое вполне могло компенсировать любые недостатки этого коротышки, а ведь Хорэс, к тому же, уже без ума от нее. И как не похож на этого дьявола Эштона, с которым всегда было так трудно иметь дело. При мысли о том, какие сияющие перспективы открываются перед ней, у Марелды захватило дух, и она почти не заметила, как летит время. Наконец дверь трактира распахнулась, и на пороге показался коротышка Тич с огромным бумажным пакетом в руках. Той же неуклюжей утиной походкой он заторопился к экипажу и, распахнув дверцу, с победоносным видом сложил свой дар у ног Марелды.

— Думаю, тут хватит недели на две, мисс Руссо, — Он приоткрыл пакет и показал ей четыре бутылки, — Ваш…эээ…дядюшка будет доволен.

— О, конечно, мистер Тич, вы так добры! Я в неоплатном долгу перед вами. Не хотите ли составить мне компанию? С удовольствием подвезу вас.

— Поездка с вами — само по себе счастье для меня, мисс Руссе. Буду только рад проехаться с вами, куда вы только пожелаете, — Обернувшись к чернокожему вознице, который в почтительном ожидании застыл на козлах, он величественно махнул рукой. — Мой экипаж поедет следом, — Он, пыхтя, взобрался по ступенькам и устроился напротив Марелды, едва в силах поверить своему счастью.

Марелда взмахнула платком, указывая на мужчин, все еще топтавшихся у входа в трактир.

— Надеюсь, я не помешала вашей беседе с приятелями. Вы, наверное, обсуждали что-нибудь важное.

— Да уж, мисс Руссе, вы угадали — мы обсуждали кое-что такое, что способно вселить страх в сердце кого угодно: мужчины, женщины или ребенка, словом, каждого в Натчезе. Конечно, если бы они знали правду. Пришло время действовать.