Джулия Куинн - Где властвует любовь

Колин кивнул, явно не разделяя ее восторга, но Пенелопа оценила усилие, которое он сделал над собой, учитывая, как он был сердит всего лишь несколько мгновений назад.

Она улыбнулась и сжала его руку, сознавая, что стоит на пороге приключения всей ее жизни.

– А знаешь, – заметила Элоиза спустя три дня после того, как Колин и Пенелопа сделали свое неожиданное объявление, – все-таки жаль, что леди Уистлдаун ушла на покой. Это самое невероятное событие за все годы ее деятельности.

– Для леди Уистлдаун – несомненно, – промолвила Пенелопа, поднеся к губам чайную чашку и не сводя взгляда с настенных часов в семейной гостиной леди Бриджертон. Элоиза обладала исключительным нюхом на чужие секреты, и Пенелопа не решалась смотреть ей в глаза.

Забавно. Она никогда не опасалась, что Элоиза раскроет правду о леди Уистлдаун. Во всяком случае, не слишком опасалась. Но теперь, когда об этом узнал Колин, Пенелопе казалось, что ее тайна витает в воздухе, подобно пылинкам, и только ждет подходящего момента, чтобы сгуститься в облако всеобщего прозрения.

Наверное, Бриджертоны как костяшки домино. Достаточно одному узнать, чтобы рано или поздно узнали все остальные.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Элоиза, прервав ее тревожные размышления.

– Если память мне не изменяет, – осторожно сказала Пенелопа, – она однажды написала, что ей придется оставить свое поприще, если я когда-нибудь выйду замуж за Бриджертона.

Элоиза вытаращила глаза.

– Неужели?

– Или что-то в этом роде, – сказала Пенелопа.

– Ты шутишь, – фыркнула Элоиза, небрежно взмахнув рукой. – Она никогда бы не поступила так жестоко.

Пенелопа закашлялась, не слишком надеясь, что сможет положить конец этой теме, сделав вид, что поперхнулась печеньем.

– Нет, правда, – настаивала Элоиза. – Что она написала?

– Честно говоря, я не помню.

– Постарайся вспомнить.

Пенелопа поставила чашку и потянулась за печеньем, выигрывая время. Против обыкновения они пили чай вдвоем. Леди Бриджертон вытащила Колина из дома по какому-то делу, имеющему отношение к предстоящей свадьбе – назначенной через месяц! – а Гиацинта отправилась за покупками вместе с Фелисити, которая, услышав новости, повисла у сестры на шее, визжа от восторга, так что Пенелопа чуть не оглохла. Это было чудесно.

– Ну, – сказала Пенелопа, откусив кусочек печенья, – насколько я помню, там говорилось, что, если я выйду замуж за Бриджертона, это будет означать конец того мира, который она знает, а поскольку новый мир будет для нее совершеннейшей загадкой, ей придется немедленно уйти в отставку.

Секунду Элоиза молча смотрела на нее.

– Ты уверена, что она так и написала?

– Такие вещи не забываются, – заявила Пенелопа.

– Хм… – Элоиза презрительно сморщила нос. – Должна сказать, это просто чудовищно с ее стороны. Теперь мне вдвойне хочется, чтобы она продолжила писать, потому что ей пришлось бы проглотить свою шляпу.

– Может, шляпку?

– Даже если так, это ничего не меняет.

– Ты очень хороший друг, Элоиза, – тихо сказала Пенелопа.

– Знаю, – отозвалась Элоиза со страдальческим вздохом. – Самый лучший.

Пенелопа улыбнулась. Судя по шутливому ответу Элоизы, та не собиралась предаваться эмоциям и воспоминаниям. Тем лучше. Всему свое время и место. Пенелопа знала, что Элоиза разделяет ее чувства, даже если предпочитает шутить и дурачиться в данный момент.

– Хотя, должна признаться, – сказала Элоиза, потянувшись за печеньем, – вы с Колином удивили меня.

– Я сама удивилась ничуть не меньше, – криво усмехнулась Пенелопа.

– Не то чтобы я не была в восторге, – поспешно добавила Элоиза. – Нет другой женщины, которую я предпочла бы иметь в качестве сестры. Помимо тех, конечно, что у меня уже имеются. И если бы я могла вообразить, что есть шанс свести нас вместе, я развила бы бешеную деятельность.

– Знаю, – улыбнулась Пенелопа.

– Что поделать, – небрежно отмахнулась Элоиза, – если я обожаю лезть в чужие дела.

– Что это у тебя на пальцах? – спросила Пенелопа.

– Что? А-а, это? Да так, ничего, – ответила Элоиза, однако сложила руки на коленях.

– Ну-ка, дай посмотреть, – сказала Пенелопа, подавшись вперед. – Похоже на чернила.

– Это и есть чернила.

– Тогда почему ты так и не сказала, когда я спросила?

– Потому что, – огрызнулась Элоиза, – это не твое дело.

Пенелопа отпрянула, пораженная ее резким тоном.

– Извини, пожалуйста, – натянуто произнесла она. – Я не имела понятия, что это такой чувствительный предмет.

– Вовсе нет, – поспешно сказала Элоиза. – Не говори глупостей. Просто я такая неловкая, что не могу не пачкать пальцы, когда пишу. Наверное, мне следует надевать перчатки, но тогда они будут в пятнах и мне придется постоянно их менять. Согласись, было бы глупо тратить все мое содержание – кстати, довольно скромное – на перчатки.

Пенелопа, не моргнув глазом, выслушала это пространное объяснение.

– Что ты пишешь? – спросила она.

– Ничего особенного, – небрежно отозвалась Элоиза. – Всего лишь письма.

Судя по ее отрывистому тону, Элоиза не испытывала особого желания обсуждать этот предмет, но подобная уклончивость была настолько не в ее духе, что Пенелопа не удержалась, чтобы не спросить:

– Кому?

– Письма?

– Да, – ответила Пенелопа, хотя полагала, что это и так очевидно.

– О, никому.

– Так не бывает, если, конечно, ты не ведешь дневник, – возразила Пенелопа с нетерпеливыми нотками в голосе.

Элоиза одарила ее обиженным взглядом.

– Что-то ты сегодня чересчур любопытна.

– Это потому, что ты чересчур уклончива.

– Я пишу Франческе, – сказала Элоиза, презрительно фыркнув.

– К чему тогда вся эта таинственность?

Элоиза скрестила руки на груди.

– Может, мне не нравится, когда меня допрашивают.

Пенелопа опешила. Она не могла припомнить случая, чтобы между ними возникло что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее ссору.

– Элоиза, – ошарашенно сказала она, – в чем дело?

– Ни в чем.

– Это неправда.

Элоиза прикусила губу и уставилась в окно, явно не желая продолжать разговор.

– Ты сердишься на меня? – спросила Пенелопа.

– С какой стати?

– Не знаю, но, по-моему, это очевидно.

Элоиза вздохнула.

– Я не сержусь.

– В таком случае что с тобой?

– Просто… я… – Она покачала головой. – Даже не знаю, как объяснить. Наверное, я чувствую себя неприкаянной.

Пенелопа помолчала, переваривая услышанное.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет. – Элоиза криво улыбнулась. – Будь иначе, можешь не сомневаться, я бы уже обратилась к тебе.

Пенелопа ощутила неуместный приступ веселья. Как это похоже на Элоизу – сделать подобное заявление.

– Хотя… – задумчиво произнесла Элоиза, подняв голову. – Ладно, не обращай внимания.

– Ну нет, – сказала Пенелопа, взяв ее за руку. – Рассказывай, в чем дело.

Элоиза выдернула руку и отвернулась.

– Боюсь, ты сочтешь меня глупой.

– Возможно, – улыбнулась Пенелопа, – но ты по-прежнему будешь моей лучшей подругой.

– О, Пенелопа, – печально сказала Элоиза, – я не стою тебя.

– Элоиза, что за чепуха. Я бы тронулась умом, пытаясь выжить в Лондоне и высшем свете без тебя.

Элоиза улыбнулась:

– Это было весело, верно?

– Да, когда я была с тобой, – признала Пенелопа. – Все остальное время я была дьявольски несчастна.

– Пенелопа! Я никогда не слышала, чтобы ты поминала дьявола.

Пенелопа пристыженно улыбнулась.

– Случайно вырвалось. Впрочем, я не могу выразиться лучше, чтобы описать существование девушки, не пользующейся успехом в высшем свете.

Элоиза неожиданно фыркнула:

– Я бы охотно прочитала книгу на эту тему. У нее может быть название «На задворках высшего света».

– Ну да, если ты имеешь склонность к трагическому.

– О, ради Бога, это не должно быть трагедией. Это должна быть романтическая история. Со счастливым концом, между прочим.

Пенелопа улыбнулась. Как ни странно, но ее история, похоже, действительно имеет счастливый конец. Колин оказался очаровательным и заботливым женихом, во всяком случае, последние три дня он успешно справлялся с этой ролью. Что было совсем не просто, учитывая любопытство и пересуды, обрушившиеся на них. И того и другого было больше, чем Пенелопа могла вообразить.

Впрочем, этого следовало ожидать. Когда она (в качестве леди Уистлдаун) писала, что мир перевернется, если Пенелопа Федерингтон выйдет замуж за Колина Бриджертона, она всего лишь выразила общее мнение.

Сказать, что свет был шокирован ее помолвкой, значило бы недооценить ситуацию.

Но, как ни приятно было размышлять над предстоящей свадьбой, Пенелопа была слишком обеспокоена странным поведением Элоизы, чтобы позволить той уйти от темы.

– Элоиза, – серьезно сказала она, – я хочу, чтобы ты рас сказала мне, что тебя тревожит.

Элоиза вздохнула.

– Я надеялась, что ты забыла об этом.

– Я обучалась настырности у настоящего мастера.

Эта реплика вызвала у Элоизы улыбку, но только на мгновение.

– Я чувствую себя предательницей, – сказала она.

– Что такого ты сделала?

– О, ничего. – Она похлопала ладонью по своему сердцу. – Это внутри. Я… – Она замолчала, уставившись на бахрому ковра, но Пенелопа подозревала, что ее взгляд обращен внутрь, в ее смятенное сознание.

– Я так счастлива за тебя, – сбивчиво заговорила Элоиза, прерывая поток слов томительными паузами. – И честное слово, ни капельки не завидую. Но вместе с тем…

Пенелопа терпеливо ждала, пока Элоиза соберется с мыслями. А возможно, пока она сама соберется с духом.

– Вместе с тем, – продолжила Элоиза так тихо, что Пенелопа едва слышала ее, – полагаю, я всегда думала, что мы обе останемся старыми девами. Я выбрала такую жизнь. Сознательно. Хотя и могла выйти замуж.

– Знаю, – тихо сказала Пенелопа.

– Но я не сделала этого, потому что не встретила подходящего человека и не могла согласиться на меньшее, чем есть у моих сестер и братьев. А теперь и у Колина, – добавила она, указав на Пенелопу.

Пенелопа не стала говорить, что Колин никогда не признавался ей в любви. Момент казался неподходящим, да и, честно говоря, ей не хотелось откровенничать на эту тему. К тому же она надеялась, что небезразлична Колину, и готова была довольствоваться этим.

– Я вовсе не хотела, чтобы ты не выходила замуж, – объяснила Элоиза. – Просто я никогда не думала, что это случится. – Она в отчаянии закрыла глаза. – Извини, это прозвучало ужасно оскорбительно.

– Ничуть, – искренне ответила Пенелопа. – Я тоже никогда не думала, что выйду замуж.

Элоиза печально кивнула.

– И поэтому казалось, что все… нормально. Мне почти двадцать восемь лет, тебе уже двадцать восемь, мы обе не замужем и всегда будем вместе. Но теперь у тебя есть Колин.

– И ты тоже. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Конечно, – горячо откликнулась Элоиза. – Но это не одно и то же. Жена должна прилепиться к мужу. Так, во всяком случае, полагается. – В ее глазах сверкнуло лукавство. – Колин должен быть для тебя на первом месте. И честно говоря, – добавила она, улыбнувшись, – я невзлюбила бы тебя, будь иначе. В конце концов, он мой любимый брат. Это просто безобразие, если ему достанется недостаточно преданная жена.

Пенелопа рассмеялась.

– Ты меня ненавидишь? – спросила Элоиза.

Пенелопа покачала головой.

– Нет, – мягко сказала она. – Если уж на то пошло, я люблю тебя даже больше, потому что понимаю, как тяжело тебе далось это признание.

– Как я рада, что ты это сказала. – Элоиза испустила громкий драматический вздох. – Я боялась, ты скажешь, что единственный выход для меня – это срочно подыскать себе мужа.

Хотя такая мысль промелькнула в мозгу Пенелопы, она покачала головой:

– Конечно, нет.

– Отлично. Потому что моя матушка только об этом и твердит.

Пенелопа криво усмехнулась:

– Я бы удивилась, если бы она вела себя иначе.

– Доброе утро, дамы!

Обе женщины повернулись к Колину, вошедшему в комнату. При виде его сердце Пенелопы екнуло, и она обнаружила, что задыхается. Ее сердце екало годами, стоило Колину войти в комнату, но сейчас это ощущалось как-то иначе, острее.

Возможно, потому, что теперь она знала.

Знала, каково это – находиться в его объятиях и чувствовать себя желанной.

Знала, что он станет ее мужем.

Колин издал громкий стон.

– Вы что, слопали всю еду?

– Здесь ничего и не было, кроме вазочки с печеньем, – сказала Элоиза, оправдываясь.

– У меня другие сведения, – проворчал Колин. Пенелопа с Элоизой обменялись взглядами и рассмеялись.