– Кто-то отменил мой заказ в магазине на материке. Я верну тебе все через неделю, как только придет следующий паром.

– Так это моя еда?

– Здесь совсем немного. Я лишь одолжила кое-что на время. – Она начала выкладывать продукты из рюкзака.

Тео схватил ближайший сверток.

– Ты взяла мой бекон?

– У тебя две упаковки, ты и не заметишь исчезновения одной.

– Не могу поверить, что ты умыкнула мой бекон.

– Я бы с радостью позаимствовала пончики или замороженную пиццу, но не смогла. И знаешь почему? Потому что ты их не заказал. Что ты за человек?

– Человек, который любит настоящую еду. – Отодвинув ее с дороги, Тео заглянул в рюкзак и извлек кусочек пармезана (Энни отрезала его от большого куска, заказанного Харпом вместе с другими продуктами). – Отлично. – Он перекинул сыр из одной руки в другую, положил его на стол и начал открывать дверцы шкафов.

– Эй! Что ты делаешь?

Тео достал кастрюлю.

– Готовлю себе ужин. Из собственных продуктов. Если не будешь меня злить, я, возможно, поделюсь с тобой. А может, и нет.

– Еще чего! Отправляйся домой. Коттедж теперь мой. Ты не забыл?

– Ты права. – Он принялся бросать упаковки с продуктами обратно в пакет. – Это я заберу с собой.

Проклятие! Кашель Энни пошел на убыль, аппетит начал понемногу возвращаться, а она почти ничего не ела весь день.

– Ладно, – с неохотой согласилась она. – Ты готовишь. Я ем. А потом ты выметаешься.

Тео уже искал в шкафу вторую кастрюлю.

Энни отнесла Лео в студию и перешла в спальню. Тео терпеть ее не мог и явно стремился от нее избавиться, так почему он торчал в коттедже и даже вызвался готовить ужин? Она сменила ботинки на мягкие домашние тапочки-игрушки в виде обезьянок, потом повесила в шкаф лежавшую на кровати одежду. Ей вовсе не хотелось остаться наедине с человеком, которого она боялась, а Тео и вправду ее пугал. Но самое ужасное, какая-то часть ее по-прежнему хотела ему верить вопреки всем доводам рассудка, как будто Энни снова стало пятнадцать.

Воздух наполнился густым запахом жареного бекона, к которому примешивался легкий аромат чеснока. В животе у нее заурчало. «Да ну его к черту». Энни вернулась на кухню.

Божественные запахи источала чугунная сковорода. В кастрюле булькали спагетти, а Тео сбивал несколько драгоценных яиц в большой желтой миске. Энни заметила на кухонной стойке два винных бокала и запыленную бутылку из шкафчика над раковиной.

– Где у тебя штопор? – поинтересовался Тео.

Энни так редко пила хорошее вино, что даже не подумала открыть какую-нибудь бутылку из запасов Марии. Но теперь не устояла перед искушением. Пошарив в ящике со всевозможными мелочами, она нашла штопор.

– Что ты готовишь?

– Одно из моих фирменных блюд.

– Человеческая печень с тушеными бобами и бокал кьянти?

Тео чуть приподнял бровь.

– Ты очаровательна.

Но Энни не собиралась так легко уступать победу.

– Надеюсь, ты помнишь: у меня есть все основания ждать от тебя самого худшего.

Тео вытащил пробку одним энергичным движением.

– Все это давно в прошлом, Энни. Я же тебе говорил. Я был тогда всего лишь психованным мальчишкой.

– Давай признаем очевидное… Ты и сейчас форменный псих.

– Ты понятия не имеешь, кем я стал. – Он наполнил ее бокал красным как кровь вином.

– Ты живешь в доме, населенном призраками. Ты пугаешь маленьких детей. Ты разъезжаешь на лошади в самый разгар снежной бури. Ты…

Тео со стуком поставил бутылку на стол.

– В этом месяце будет год, как умерла моя жена. Чего, черт возьми, ты от меня ждешь? Что я буду отплясывать в шутовском колпаке с погремушками?

Энни почувствовала легкие угрызения совести.

– Мне очень жаль.

Тео отмахнулся, не слишком веря ее сочувствию.

– И я вовсе не мучаю Танцора. Чем свирепее непогода, тем больше ему нравится скачка.

Энни вспомнила, как Тео стоял под снегом, стянув с себя свитер, подставляя ледяному ветру голую грудь.

– Как и тебе самому.

– Да, – коротко бросил Тео. – В точности как мне. – Он схватил найденную где-то терку для сыра и принялся натирать пармезан, повернувшись к Энни спиной.

Она отпила глоток вина. Это было изысканное каберне с богатым букетом, в котором чувствовалась легкая фруктовая нотка. Тео явно не желал разговаривать, но это лишь подстегнуло желание Энни выудить у него побольше сведений.

– Расскажи мне о своей новой книге.

Повисла долгая пауза.

– Я не люблю говорить о книге, пока ее не закончу. Уходит творческая энергия, которую лучше направить на писательство.

Похожее чувство испытывают актеры, играя день за днем один и тот же спектакль. Энни наблюдала, как Тео натирает сыр в продолговатую стеклянную посудину.

– Многие находят «Санаторий» отвратительным. – Ее замечание прозвучало так грубо, что Энни стало немного совестно.

Сняв с плиты кипящую кастрюлю со спагетти, Тео выплеснул содержимое в дуршлаг над раковиной.

– Ты читала роман?

– Нет, не удосужилась. – Энни говорила с вовсе несвойственной ей резкостью, желая дать понять Тео, что она больше не та робкая мышка, которой была в пятнадцать лет. – Отчего умерла твоя жена?

Тео, даже не дрогнув, ловко вывалил горячие макароны в миску со взбитыми яйцами.

– От безысходности. Она покончила с собой.

От слов Тео у Энни к горлу подступила тошнота. В голову один за другим лезли назойливые вопросы: «Как это случилось? Ты видел, что с ней творится неладное? Это из-за тебя она убила себя?» Больше всего Энни не давал покоя этот последний вопрос. Но у нее не хватило духу задать его.

Тео добавил в спагетти бекон с чесноком и перемешал все, вооружившись двумя вилками. Захватив столовое серебро и салфетки, Энни перешла в гостиную и разложила приборы на столе возле эркера. Потом перенесла туда бокалы с вином и опустилась на стул. Вскоре из кухни появился Тео с двумя полными тарелками. Покосившись на яркое радужное кресло в форме русалки, он недовольно поморщился.

– Трудно поверить, что твоя мать разбиралась в искусстве и считалась экспертом.

– Здесь найдется еще с десяток уродливых вещей. – Энни вдохнула запах чеснока, бекона и пармезана, которым Тео посыпал спагетти. – Пахнет божественно.

Он поставил перед ней тарелку и сел напротив.

– Спагетти «Карбонара».

Должно быть, голод иссушил мозги Энни, потому что в следующий миг она выкинула ужасную глупость: машинально подняла бокал.

– За шеф-повара!

Тео посмотрел ей в глаза, но не поднял бокала. Энни поспешно опустила свой. Тео продолжал смотреть на нее, и она вдруг почувствовала легкое покалывание во всем теле, словно в воздухе между ними возникли неведомые токи, посильнее едва заметного сквознячка, поддувавшего из окна. Энни мгновенно поняла, что происходит.

Некоторых женщин влечет к распутным мужчинам. Подчас виной этому нервное расстройство, а иногда, если женщина романтична, – наивная фантазия, будто ее женственность способна исправить и одомашнить порочного мерзавца. В романах подобные фантазии становятся явью. В реальной жизни – никогда. Все это полнейшая чушь. Конечно, ее тянуло к Тео, к этому сильному, опасному самцу. Ее тело немало выстрадало за последнее время, и внезапно пробудившееся влечение к мужчине означало, что она начала наконец исцеляться. Однако с другой стороны, оно служило тревожным напоминанием, что Тео по-прежнему имеет над ней странную, губительную власть.

Энни сосредоточилась на еде и, накрутив спагетти на вилку, поднесла ее ко рту. Ничего вкуснее она в жизни не пробовала. Сочные макароны, сдобренные сыром, пахнущие чесноком и копченым беконом, так и таяли во рту. О лучшем ужине и мечтать было нельзя.

– Когда ты научился готовить?

– Когда начал писать. Я обнаружил, что стряпня отлично помогает распутывать в уме самые замысловатые сюжетные узлы.

– Ничто так не вдохновляет, как мясницкий нож, верно?

Тео приподнял бровь, не рассеченную шрамом.

Энни почувствовала, что зашла слишком далеко, и решила сбавить обороты.

– Кажется, мне еще не доводилось есть ничего вкуснее.

– Ну, если только в сравнении с тем, что вы с Джейси стряпаете.

– А чем тебе не нравится наша стряпня? Еда как еда, в ней нет ничего плохого, – возразила Энни без особой, впрочем, уверенности.

– Но и ничего хорошего. Сносная – это лучшее, что о ней можно сказать.

– А что тебе еще нужно? Главное, она питательна. – Энни подцепила вилкой кусочек бекона. – Почему ты сам себе не готовишь?

– Слишком много возни.

Не особенно убедительный ответ, если учесть, что Тео, судя по всему, любил готовить, но Энни не стала допытываться, не желая показывать излишний интерес.

Тео откинулся на спинку стула. В отличие от Энни, он не набросился на спагетти, а ел неспешно, смакуя.

– Почему ты сама не заказала продукты?

– Я заказала, – пробурчала Энни, проглотив бекон. – Но кто-то послал сообщение в магазин, отменив мой заказ.

Тео повертел в руках бокал.

– Похоже, я чего-то не понимаю. Ты здесь и двух недель не провела. Как тебе удалось так быстро нажить себе врагов?

Энни дорого бы дала, чтобы выяснить, известно ли Тео о том, что в доме спрятано нечто ценное.

– Понятия не имею, – отозвалась она, наматывая спагетти на вилку.

– Думаю, ты чего-то недоговариваешь.

Энни поднесла вилку ко рту.

– Ну, я много чего тебе не рассказываю.

– У тебя есть собственная версия, не так ли?

– Да, но, к несчастью, я не могу доказать, что все это твоих рук дело.

– Прекрати пороть чушь, – резко отрубил Тео. – Ты знаешь, что я не вламывался в коттедж. И мне начинает казаться, что тебе известно, кто это сделал.

– Нет. Могу поклясться. – По крайней мере на этот раз Энни не кривила душой.

– Тогда в чем же дело? Хоть ты и водишь дружбу с кем попало, ты ведь не дура. Уверен, ты кого-то подозреваешь.

– Возможно. Но я не намерена делиться своими подозрениями.

Тео смерил ее внимательным взглядом. Лицо его казалось замкнутым, лишенным всякого выражения.

– Ты действительно мне не доверяешь, да? – На этот нелепый вопрос Энни не потрудилась ответить, но, не удержавшись, выразительно завела глаза к потолку. Тео это явно не понравилось. – Я не смогу помочь, если ты не будешь со мной откровенной, – произнес он тоном человека, привыкшего, что малейшие его прихоти мгновенно исполняются. Однако Энни не собиралась ему потакать. Требовалось нечто большее, нежели отменная еда и хорошее вино, чтобы стереть из ее памяти тягостные воспоминания. – Скажи, что происходит, – продолжал Тео. – Почему кто-то тебя преследует? Чего они добиваются?

Энни прижала ладонь к груди и произнесла нараспев, растягивая слова:

– Кому-то нужен ключ к моему сердцу.

Тео стиснул зубы. На щеке его дернулся мускул.

– Что ж, держи свои секреты при себе. Меня они не волнуют.

– Да и с чего бы тебе волноваться.

Они закончили ужин в молчании. Поднявшись из-за стола, Энни отнесла на кухню грязную тарелку и пустой бокал. Дверца шкафчика над раковиной осталась распахнутой, открывая взгляду ряды бутылок. Мария всегда держала дома хорошее вино, которое ей дарили друзья. Редкие, драгоценные марки, за которыми охотились ценители. Кто знает, что она хранила в своем шкафу? Возможно…

«Вино!» Энни ухватилась за край раковины. Что если эти бутылки и есть ее загадочное наследство? Она была так твердо убеждена, что искать следует среди картин и скульптур, что не рассматривала другие варианты. Вино редкостных марок могло уйти с аукциона за астрономическую сумму. Энни слышала, что знатоки отдавали двадцать, а то и тридцать тысяч долларов за одну-единственную бутылку. Что, если они с Тео только что пустили на ветер часть ее наследства?

Энни почувствовала, как выпитое вино подступило к горлу. За спиной у нее послышался шум – в кухню вошел Тео.

– Отправляйся домой, – срывающимся голосом произнесла она. – Спасибо за ужин, но я не шучу. Тебе придется уйти.

– Ничего не имею против, – равнодушно отозвался он, поставив тарелку на кухонную стойку. Казалось, Харпа нисколько не задело, что его вышвырнули из дома.

Как только он ушел, Энни схватила тетрадь, скопировала надписи со всех винных этикеток, а затем аккуратно сложила бутылки в коробку. Отыскав черный фломастер, она вывела на крышке «Одежда для благотворительного фонда», а затем спрятала коробку в глубину гардероба. Если в дом снова вломятся, грабителю, кем бы он ни был, придется изрядно потрудиться, чтобы обнаружить тайник.


– Думаю, будь эта терраса поуютнее, Тео, возможно, захотелось бы здесь посидеть, – вздохнула Джейси, неловко опираясь на костыли. Иными словами, у Джейси появился бы шанс побыть в его обществе, а там кто знает… Энни бросила на диван подушки, обработанные пылесосом. Джейси уже не была наивной, влюбленной по уши девчонкой. Неужели она так и не научилась лучше разбираться в мужчинах? – Тео не ужинал дома вчера вечером.