– Я постараюсь.


Тео не принадлежал к породе жеребцов, предпочитающих грубый натиск, но если ему нравилась женщина, он всегда находил способ ее заполучить. Впрочем, он отлично сознавал, что с девушками вроде Энни излишняя самоуверенность бывает опасной. Почему она согласилась сыграть с ним в его игру? Ответить на этот вопрос могла лишь сама Энни.

Тео затруднился бы сказать, когда они с Кенли в последний раз целовались, зато он хорошо помнил, когда овладел ею в последний раз. Это произошло среди ночи. Кенли кипела злобой и не скрывала отвращения. Он ненавидел ее так же люто, но старался этого не показывать.

Тео посмотрел на сомкнутые веки Энни. Они напомнили ему бледные морские раковины, вынесенные волной на берег. За минувшие годы она отрастила шипы и научилась отражать удары, но так и не стала настоящей стервой, да и не смогла бы, даже если б прочла особый учебник. Энни по-прежнему цеплялась за своих кукол, мечтая о волшебной стране, где торжествует добро, а героев ждет счастливый конец. И вот теперь она стояла перед ним, ожидая поцелуя. А он собирался воспользоваться представившимся случаем, хотя ему следовало бы бежать без оглядки.

Он медленно коснулся пальцами ее ключиц. Губы ее приоткрылись. Энни не ждала от него ничего хорошего. Она видела худшие его стороны и не рассчитывала, что он станет спасать ее, защищать и вести себя достойно. А главное, она не ждала от него любви. Это и привлекало Тео больше всего. Да еще полное неверие Энни в его благородство. Впервые после долгих лет он мог наконец отбросить условности и быть тем, кем ему хотелось.

Человеком, лишенным всякого благородства.

Он потянулся к ее губам. Их губы соприкоснулись. Смешалось дыхание, насыщенное винными парами. Энни запрокинула голову, выгнула шею, приглашая к поцелую более страстному. Но Тео заставил себя чуть отстраниться, ограничившись легким, едва ощутимым касанием губ.

Угадав его игру, Энни слегка отклонила голову, и Тео тотчас качнулся следом за ней, не желая прерывать поцелуя, похожего на прикосновение крыльев бабочки. У Энни были все основания бояться Тео, она вела себя опрометчиво, ей не следовало подпускать его к себе так близко, и все же губы ее легко, словно парящие в воздухе перышки, щекотали его рот. Прошло лишь несколько мгновений, но Тео уже захлестнула оглушающая волна желания. Жадно впившись в губы Энни, он, словно кинжалом, разорвал языком их сладкую мякоть, проникая все дальше, в жаркую глубину.

Ее кулачки уперлись ему в грудь. Ореховые глаза полыхнули гневом.

– Ты прав. Целуешься ты отвратительно.

Это он-то отвратительно целуется? Такого оскорбления Тео не собирался ей спускать. Он оперся ладонью о стену за спиной у Энни, касаясь рукой ее головы.

– Прости. Мне свело ногу судорогой, и я потерял равновесие.

– Вернее сказать, ты потерял свой шанс.

Пустые слова. Энни продолжала стоять неподвижно, не сделав попытки отступить хотя бы на шаг. Тео не привык так легко сдаваться. И уж только не с Энни. Не с пылкой, неунывающей, самоотверженной, жалостливой Энни Хьюитт, которая никогда не отличалась кровожадностью. Да, Энни не из тех, кто требует голову врага на блюде.

– Прими мои глубочайшие извинения. – Чуть наклонившись, Тео легонько подул на нежную кожу у нее за ухом, взметнув пушистую прядь волос.

– Так-то лучше.

Подступив ближе, он приник губами к чувствительному местечку у нее за ухом. Близость Энни причиняла ему нестерпимую муку, но Тео не собирался позволять желанию взять над ним верх.

Ладони Энни обхватили его талию и скользнули под свитер, нарушая ею же установленные правила, но Тео и не подумал указать ей на это. Она подняла голову, ища губами его губы, но Тео всегда был игроком, а раунд уже начался, поэтому он продолжал покрывать поцелуями ее подбородок.

Она выгнула шею, подставляя горло. Тео поцеловал ее, приняв безмолвное приглашение. Ее пальцы под свитером двинулись выше, к плечам. Чувство было необычайно приятным и… непривычным. Прикосновение славной, милой женщины. Он поборол в себе желание пойти дальше, повысить ставки в игре. И ожидание того стоило: Энни первая прижалась к нему всем телом, завладев его губами.

Тео уже не помнил, как они оказались на полу. Кто из них потянул другого за собой вниз? Она или он? Теперь Энни лежала на спине, а он сверху. Как в старые добрые времена их страстных объятий в гроте.

Он жаждал видеть ее нагой, влажной, с широко разведенными ногами. Ее учащенное дыхание и пальцы, впившиеся в его спину под свитером, говорили, что она хочет того же. Сдерживаясь из последних сил, он продолжал покрывать поцелуями ее лицо – виски, лоб, щеки, губы. Снова и снова, жадно лаская губами, жаля языком.

Она умоляюще застонала, обвив ногой его ноги. Его пальцы зарылись в шелковистую гриву ее каштановых кудрей. Он сильнее прижался бедрами к ее узким бедрам. Послышался шорох трущейся ткани их джинсов. Из горла Энни вырвался хриплый крик. Тео уже не владел собой. Он больше не мог сдерживаться.

Он рванул вниз застежку на ее джинсах, потом на своих. Энни выгнула спину дугой. Он неловко стянул с нее джинсы, оставив их болтаться на одной лодыжке. Ее пальцы вцепились в его свитер, комкая в кулаке шерсть. Разведя ее бедра, он накрыл ее тело своим.

Энни вскрикнула и тотчас безвольно обмякла, в ее низком гортанном возгласе слышалась ярость и беззащитность. Тео глубже погрузился в ее плоть. Его тело пришло в движение. Один выпад, потом другой… и на этом все.

Вселенная распалась на множество осколков, увлекая его в небытие.


Медленно очнувшись, он услышал яростные вопли Энни. Она метала громы и молнии.

– Ты гнусный негодяй! Чертов мерзавец! – Оттолкнув Тео, она вскочила на ноги, натягивая джинсы. – О боже, как я себя ненавижу! Как я тебя ненавижу! – Пытаясь застегнуть джинсы, она исполняла какой-то причудливый дьявольский танец. Хлопала руками, как петух крыльями, и топала ногами по полу. Поднявшись, Тео застегнул джинсы, а Энни все не унималась. – Надо же быть такой идиоткой! Так мне и надо, клянусь богом! Как тупое похотливое животное. Жалкая тупица, несчастная… – Тео приказал себе молчать. Она повернулась к нему. Лицо ее покраснело, глаза гневно сверкали. – Не думай, что я такая легкая добыча! Ничего подобного!

– На самом деле, довольно легкая, – вырвалось у него прежде, чем он успел прикусить язык.

Схватив с дивана подушку, Энни запустила ею в Тео. Он привык к вспышкам женской ярости, а этот выпад не стоило принимать всерьез, поэтому Тео даже не потрудился увернуться. Энни снова сердито топнула ногой. Взбешенная, она размахивала руками и трясла головой, кудряшки ее дрожали.

– Я отлично знаю, чего теперь ждать! Стоит мне повернуться спиной, и меня столкнут в болото. Или запрут в кабине кухонного лифта. Или утопят! – Она судорожно схватила ртом воздух. – Я не доверяю тебе! Ты мне противен. А теперь ты… ты…

– Испытал удовольствие, которого мне давненько не доставляли. Ты это хотела сказать? – Тео никогда не считал себя самоуверенным наглецом, но отчего-то Энни пробуждала в нем самое худшее. А может, это было самое лучшее?

Она смерила его уничтожающим взглядом.

– Ты и не думал предохраняться!

Его веселая ухмылка тотчас увяла. Обычно он соблюдал осторожность и сейчас почувствовал себя на редкость глупо. Он тут же перешел в глухую оборону.

– Я, знаешь ли, не ожидал, что случится подобное.

– А следовало бы! В эту самую минуту один из твоих маленьких головастиков подбирается к моей яйцеклетке!

Она выразилась чертовски забавно, но Тео совершенно не хотелось смеяться. Он потер подбородок тыльной стороной ладони.

– Но ты ведь… принимаешь противозачаточные таблетки. Верно?

– Немного поздно спрашивать об этом, тебе не кажется?! – Резко отвернувшись, Энни прошествовала к двери. – Нет, не принимаю!

Тео показалось, что грудь сдавило ледяными тисками. Он оцепенел, не в силах пошевелиться. Энни скрылась у себя в спальне, вскоре послышался шум воды – она перешла в ванную. Тео тоже не мешало бы принять душ, но он мог думать лишь о том, что натворил, и об ужасной цене, которую ему, возможно, придется заплатить за самый краткий секс в его жизни, который отнюдь не утолил желания, а только распалил его.

Когда Энни вышла наконец из ванной, на ней был знакомый темно-синий халат, пижама с Санта-Клаусом и шерстяные носки. Она смыла с лица всю косметику, а волосы подвязала лентой. Влажные кудри-пружинки у нее на макушке топорщились во все стороны. Однако, слава богу, она казалась спокойной.

– Я перенесла пневмонию, – сказала она. – График приема сбился. От таблеток пришлось на время отказаться.

По спине Тео пробежал холодок.

– Когда у тебя в последний раз были месячные?

Энни метнула на него презрительный взгляд.

– Кто ты такой? Мой гинеколог? Иди к черту.

– Энни…

Она повернулась к Тео:

– Послушай, я знаю, что виновата в случившемся не меньше тебя, но сейчас я слишком зла, чтобы взять на себя свою долю ответственности.

– Чертовски верно, это и твоя вина тоже! Нечего было затевать дурацкую игру с поцелуями.

– Которую ты позорно провалил.

– Конечно, провалил. А ты как думала? По-твоему, я каменный?

– Ты все о себе! А как насчет меня? И с каких это пор ты считаешь, что заниматься сексом без презерватива в порядке вещей?

– Я вовсе так не считаю, черт побери. Просто у меня нет привычки таскать их с собой в кармане.

– А напрасно! Взгляни на себя. Да тебе противопоказано выходить из дома без дюжины презервативов! – Энни сокрушенно покачала головой, зажмурилась, а когда снова открыла глаза, добавила куда спокойнее: – Просто уйди. Я не могу больше тебя видеть.

Жена десятки раз говорила ему почти то же самое, но выглядела обычно взбешенной, Энни же казалась усталой.

– Я не могу уйти, Энни, – осторожно возразил Тео. – Я думал, ты это понимаешь.

– Разумеется, можешь. И уберешься отсюда. Немедленно.

– Ты вправду думаешь, будто я уйду, оставив тебя ночью одну, после того как в тебя стреляли?

Энни недоверчиво нахмурилась, глядя на него. Тео ожидал, что она снова начнет топать ногами или швырнет в него подушкой, но Энни лишь произнесла:

– Я не хочу видеть тебя здесь.

– Знаю.

Скрестив руки на груди, она обхватила себя за плечи.

– Делай, что хочешь. Я слишком расстроена, чтобы спорить. Спать будешь в студии, поскольку я не намерена делить с тобой свою спальню. Ясно? – В следующий миг она исчезла в спальне, громко хлопнув дверью.

Тео отправился в душ. Выйдя из ванной, он обвел глазами стол с грязной посудой. Поскольку ужин готовил он, убирать следовало Энни, но Тео не придавал значения подобным мелочам. В отличие от человеческой жизни, уборка кухни – задача с простым решением, у которой есть начало, продолжение и конец. Совсем как в книге.


Утром, вставая с постели, Энни едва не споткнулась о Ганнибала. Похоже, вдобавок ко всему ей достался кот по совместительству, с неполным рабочим днем. Накануне, перед тем как заснуть, она считала и пересчитывала дни последнего месячного цикла. По идее, она не должна была забеременеть, но «по идее» еще не гарантировало безопасности. Кто знает, может, она носила в себе дьявольское семя. И если так случилось… Энни не могла даже думать об этом.

Она верила, что освободилась от тяги к фальшивым героям, задумчивым мрачным красавцам, имевшим над ней мистическую власть. Но нет. Стоило Тео проявить самую капельку интереса, и она тотчас растаяла – закрыла глаза и раскинула ноги, словно тупоголовая героиня дешевого романа. Как глупо. Быть может, ей хотелось несбыточного, но она всегда мечтала о детях и о счастливой семейной жизни, которой у нее никогда не было. Всякому ясно, что с порочными бесчувственными типами вроде Тео семьи не создашь. И все же она, не долго думая, наступила дважды на те же грабли, будто минувшие восемнадцать лет не прибавили ей ума. Только на этот раз удар вышел еще сокрушительнее, аж искры из глаз посыпались. Она угодила к Харпу в сети не потому, что тот с дьявольским коварством расставил ловушку, а потому, что сама бросилась к нему с распростертыми объятиями.

Энни хотела добраться до чердака раньше Тео. Услышав шум воды в ванной, она достала из чулана стремянку и перенесла ее в студию. Тео уже застелил постель, а куклы выстроились в ряд на полке под окном. Пристроив стремянку в кладовке, Энни вскарабкалась наверх и открыла дверцу, ведущую на чердак. Потом осторожно просунула голову в дыру, откуда тянуло холодом, и посветила захваченным с собой фонариком, но увидела только провода да балки.

Еще одна дорожка уткнулась в тупик.

Шум воды в душе внезапно смолк, и Энни прошмыгнула на кухню. Поспешно насыпав себе в тарелку овсяных хлопьев, она украдкой отнесла их в спальню. Ей вовсе не хотелось прятаться в собственном доме, но одна мысль о встрече с Тео приводила ее в ужас.