— Ты здесь, потому что любишь меня и хочешь быть со мной, так же, как я люблю тебя и хочу быть с тобой.
— Любви недостаточно, Ноубл, — печально сказала Венис.
— Почему? Потому что ее было недостаточно для твоих отца и матери?
Она посмотрела на него, стараясь понять, есть ли отвращение в его взгляде, но увидела только сострадание.
— Милтон рассказал тебе об их разводе, — догадалась она.
— Да. Но почему ты сама не рассказала мне, Венис?
— Мне было нельзя, — просто сказала она. — И к тому времени, когда ты стал жить у нас, я почти убедила себя, что моя мать умерла. А еще я думала, что ты, будучи католиком, возненавидишь меня, если узнаешь, что мои родители развелись.
— Расскажи мне о ней, Венис, — покачав головой, попросил Ноубл.
— О моей матери?
— Почему ты так удивлена?
— Не знаю, — откровенно призналась она. — Я… Я никогда прежде не говорила о ней.
— Никогда?
— Всего пару раз с дядей Милтоном. Мне не позволяли произносить ее имя. Это стало привычкой, которой я просто придерживалась.
— Что ты помнишь о ней?
— Ничего. Нет, не смотри так недоверчиво. Это правда. Они с отцом развелись, когда мне было всего два года. — У Ноубла был такой грустный и сочувственный вид, что Венис порылась в памяти, чтобы что-то предложить ему. — Мне кажется, она часто танцевала со мной. Я помню, как меня кружили и кружили, а я смеялась.
— Продолжай.
— Больше мне нечего рассказать, — смущенно сказала Венис. — Я даже не помню, какой у нее был голос.
— А письма?
— Писем не было, — печально ответила она. — Я даже не знаю, умела ли она писать.
— О, Венис, несомненно…
— К сожалению, Ноубл, все, что мне известно о матери, я знаю от Милтона и по случайным замечаниям отца. Они оба твердо уверены в одном: моим родителям ни в коем случае нельзя было вступать в брак. — Быть может, ей все-таки удастся заставить его понять. — Дядя Милтон сказал, что они были как вода и масло, что матери нужна была свобода, как людям нужен воздух.
— А Тревор?
— Он только сказал, что если у него нет ко мне ни капли привязанности, то я должна винить в этом свою мать, потому что она лишила его способности любить.
— И ты ему веришь? — скептически спросил Ноубл.
— Я не знаю, чему верить. — Венис всплеснула руками, раздосадованная тем самым вопросом, который преследовал ее в юности. — Раньше я думала, что когда-нибудь увижу ее, — с тоской в голосе продолжала она, — но через несколько лет поняла, что она никогда не вернется. А потом она умерла. Дядя Милтон сказал мне. Он приехал к нам на Рождество, мне тогда был шестнадцать. В один из вечеров, когда отца не было, он воспользовался этим и высказал мне свои соболезнования. Я никак не могла понять, о чем он говорит. Он был расстроен, ему было страшно не по себе, бедный дядя Милтон. Моя мать, объяснил он, умерла полгода назад.
— Господи, Венис! — Ноубл раскрыл руки, и она охотно шагнула к нему в объятия.
— Я слишком жалею себя. — Почувствовав его теплые и сильные руки, Венис глубоко вздохнула, уткнувшись в рубашку.
— Это не так.
Она взглянула на него с некоторым недоверием:
— Я должна была рассказать тебе. Теперь все это кажется довольно глупым. Но ты же не будешь думать обо мне хуже?
— Существует много вещей, которые могут оказаться глупыми, если разобраться в них серьезно. Как и твои причины не выходить за меня замуж.
— Прошу тебя, Ноубл. Я просто пытаюсь… — Она отступила на шаг.
— «Прошу тебя, Ноубл», — о чем? «Прошу тебя, Ноубл, люби меня»? «Прошу тебя, Ноубл, оставайся со мной на всю жизнь»? Я готов. — Он взял ее пальцем за подбородок и поднял ей голову, чтобы заглянуть в глаза. — Венис. — Он погладил ее шею тыльной стороной пальцев, легко касаясь косточками нежной кожи, и его нежность покорила Венис, как не могла бы покорить сила.
Склонив голову, Ноубл приблизился губами к ее горлу, и Венис закрыла глаза. Она слышала, как он сделал глубокий вдох, почувствовала на своей щеке его теплое дыхание.
— Неповторимая и чистая, необычная и знакомая, — прошептал он, слегка касаясь губами ее шеи. — Люби меня, Венис. — Это была настойчивая просьба, требование.
Венис взглянула в его золотистые глаза. Огонь, таившийся в их глубине, разгорелся и пылал откровенным желанием, которое она без труда узнала, потому что оно было сродни ее собственному. Боже, рот Ноубла был совсем близко, и ей хотелось снова прижаться к нему, почувствовать, как его губы касаются ее губ, погладить его язык своим.
— Господи, я так мечтаю, чтобы ты была со мной, — прошептал Ноубл. — Позволь мне обнять тебя, поцеловать тебя.
Ей следовало заткнуть уши и не слушать его сладостные речи, не реагировать на чувственное воспоминание об одной ночи, проведенной ими вместе, воспоминание, которое постоянно поджидало ее под самой поверхностью, ловило врасплох, ошеломляло интенсивностью желания, которое пробуждало.
— Но это не означает только физическое удовольствие, жар, аромат и мягкий бархат твоих объятий. Мне нужна ты, Венис, — после страсти, после физического удовлетворения. И не просто твое тело — хотя, Господь свидетель, когда я просто стою здесь, вдыхаю твой аромат, почти целую тебя, чувства переполняют меня чуть ли не до боли.
Венис понимала, что должна заставить его замолчать. Он говорил слишком соблазнительно, слишком уверенно, и Венис вдруг почувствовала неуверенность — а она считала, что непоколебима в своем намерении отказать ему.
Возможно, так было и с ее матерью? Может быть, она понимала, что неотвратимо движется по дорожке, ведущей к разбитому сердцу, но была не в силах остановиться?
Венис чувствовала, что ее разрывает на части: одна ее часть хотела Ноубла, независимо от ожидавшего ее будущего, независимо ни от чего; другая — не могла отдать свое сердце; а еще одна — боялась.
Победила напуганная часть. Венис отодвинулась от Ноубла; она прерывисто дышала, сердце в груди бешено колотилось.
— Пожалуйста, отведи меня обратно. Я хочу вернуться. — Она смотрела под ноги, на примятую траву.
— Венис…
— Ноубл, прошу тебя. Хочешь, чтобы я тебя умоляла?
— Нет, Венис. — Он, должно быть, услышал отчаяние в ее голосе. — Я совсем не хочу, чтобы ты меня о чем-либо умоляла. Все, что я имею, я с радостью отдам тебе. Все, что у меня есть — это твое. Я отведу тебя обратно, Венис, но я не откажусь от тебя. Не откажусь никогда.
И, не обменявшись с ней больше ни словом, он повел Венис обратно.
Глава 24
— Венис, почему бы тебе не подъехать сюда? — окликнул ее Ноубл, и в ответ Венис, державшаяся в пятидесяти ярдах позади него на узкой тропе, отстала еще на десять футов. — Я знаю впереди поляну, там мы остановимся, — крикнул он остальным.
— Ты становишься старухой, Маккэнихи, — сказал Очень Высокое Дерево, подъехав к Ноублу. — Еще много-много часов солнца.
— Угу.
— Мы пойдем посмотрим, нерестится ли форель в потоке. — Демонстрируя свое отвращение, Очень Высокое Дерево и Кривая Рука развернули своих вьючных мулов.
— Великолепно, — отозвался Ноубл. — Не смею вас задерживать. Можете не спешить, только хорошенько смотрите по сторонам: я недавно видел помет какого-то медведя. До встречи.
Выражение на лице Кривой Руки многое сказало о полном благих намерений предупреждении Ноубла.
— Ты шутишь, да?
— Ну-у да.
Ноубл тайком взглянул туда, где на своем муле еле тащилась Венис. С каждым днем розовато-лиловые синяки у нее под глазами становились чуточку темнее, она все меньше ела и становилась все молчаливее — и не позволяла Ноублу даже приблизиться к ней.
На поляне, где он планировал устроить стоянку, Ноубл спрыгнул с седла и сначала пошел помочь спешиться Милтону и Картеру, но к тому времени, когда он с этим покончил, Темплтон и Венис уже принялись разбивать лагерь.
— Картер! Венис! Ноубл! — вдруг разнесся по лагерю голос Милтона. — Сюда! Скорее!
— Мы должны это увидеть, — объявил Милтон, который возился в лагере, укладывая измерительную ленту, кронциркуль и лопаты. — Ноубл, пожалуйста, оседлай мулов для себя и Венис, себе и Картеру я уже приготовил.
— Что увидеть? — спросил Ноубл, послушно надевая на своего пони седло.
— Очень Высокое Дерево и Кривая Рука только что сказали мне, что существует еще одно место раскопок!
— Что? — У Картера перехватило дух.
— Это правда, старина. — Милтон отвлекся от сборов и угрюмо покачал головой: — И очевидно, там раскопали доисторическое существо.
— Нет!
— Да. Они сказали все совершенно ясно. Всего в нескольких часах пути вниз по этой тропе, не более чем в половине дня верховой езды от самого Сэлвиджа, несколько человек ведут раскопки.
— Кривая Рука сам видел это доисторическое существо? — с сомнением уточнил Ноубл.
— Нет. Не совсем. Но он разговаривал с одним из горожан, который видел сам. И очевидно, это впечатляющее зрелище. Находка сохраняется в естественной среде.
— Что делать здесь горожанам? — удивилась Венис.
— Очевидно, того, кто ведет группу, не интересует ничего, кроме большой наживы. Они уже собирают плату за то, чтобы увидеть существо.
— Где Кривая Рука? — задумчиво спросил Ноубл. — Мне хотелось бы самому поговорить с ним.
— Они уже ушли. Не хотят подходить к Сэлвиджу ближе, — ответил Милтон, садясь на мула. — Давайте же поторапливайтесь. Дневной свет уходит.
— Но наши вещи… — начала возражать Венис, но Картер уже тоже садился в седло.
— Темплтон останется здесь, при них, а мы вернемся к вечеру.
— К чему такая спешка? — сказал Ноубл.
— Спешка? Мы ученые, мой мальчик, и, как представители научного сообщества, обязаны удостовериться, что эту… находку откапывают должным образом.
Шлепнув своего маленького мула, Милтон пустил его рысью, и Картер поспешил вслед за ним.
Вопросительно выгнув брови, Ноубл взглянул на Венис, она, пожав плечами, села на своего мула, и Ноубл сделал то же самое.
Вскоре они догнали Милтона и Картера и поехали рысью, от которой стучали все кости. Они ехали на спинах вьючных мулов около трех часов, и почти все это время Милтон бормотал себе под нос: «Просто не могу поверить, что это правда».
— Хотя Очень Высокое Дерево говорил вполне уверенно, — сказал он громко. — Очень жаль, что он не согласился остаться. Мы вполне могли бы набрать в Сэлвидже две бригады палеонтологов на это лето. Оба лагеря будут нуждаться в свежем мясе.
— Эти двое некоторое время не появятся, — сказал Ноубл.
— Почему? — удивился Картер.
— Им не нужны деньги, — пожал плечами Ноубл. — А благодаря одному из членов нашей группы они собрали столько непристойных легенд, что им хватит на следующие пять зим. — Ему был виден четкий профиль Венис, и у Ноубла создалось такое впечатление, что она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
— Только подумай, Картер, — продолжал Милтон, не обращая внимания на Ноубла, — эти ребята, возможно, нашли настоящие останки доисторического человека.
— Я не стал бы так верить в это, — возразил Ноубл. — Ты сказал, что Очень Высокое Дерево ничего не видел.
— Это правда, — кивнул Милтон. — Очень Высокое Дерево сказал, что вокруг того места собралось человек двадцать — двадцать пять, и все платили, очевидно, за доступ к месту раскопок.
— Какого черта делают двадцать пять человек в нескользких часах верховой езды от Сэлвиджа? — Ноубл нахмурился. — Здесь что-то не так.
— По-видимому, известие об этой находке распространилось уже широко. Если люди готовы пересекать океаны, чтобы увидеть неудачно сооруженное строение…
— Пизу, — охотно привел пример Картер.
— Спасибо.
— …они, несомненно, проскачут несколько часов, чтобы увидеть доисторического человека! — закончил Милтон. — Вероятно, захватят с собой корзины для пикника! А что касается платы, люди неизменно будут платить деньги за право увидеть диковину или редкий экземпляр. Музеи, мой друг, не что иное, как постоянные колдовские шоу. Только подумать! А я был так близко!
— Я согласна с Ноублом, дядя Милтон, — заговорила Венис. — Давайте подождем, прежде чем переживать. Очевидное часто бывает обманом. — Она бросила на Ноубла выразительный взгляд.
— О-о! — откликнулся он, а Венис рассмеялась, а потом с досадой нахмурилась.
— Гм-гм… — протянул Ноубл.
Он, должно быть, наблюдал за ней. Он всегда наблюдал за ней, и Венис уже могла бы к этому привыкнуть.
— Никакого недовольства! — объявил он. — Поберегите свои сердитые взгляды для подозрительной окаменелости. Мы почти у цели.
"Герой ее мечты" отзывы
Отзывы читателей о книге "Герой ее мечты". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Герой ее мечты" друзьям в соцсетях.