— Что бы ты ни думала, но не надо, — отвечает он. — Я не могу быть для тебя этим человеком.

— Ты не прав.

Он качает головой:

— Ты знаешь, что я прав. Ничего не изменилось.

— Не понимаю тебя, — произношу я. — Иногда мне кажется, что всё, чего ты хочешь — это навредить мне, но иногда я думаю, что ты можешь… Любить меня.

Его взгляд опускается на мою ключицу, но в ту же секунду возвращается к моему лицу.

— Однажды всё закончится, Кейтлин, и наступит этот день может довольно скоро.

— Я хочу, чтобы это закончилось. Но не всё. Не… Ты.

— Если это закончится, — начинает он, — то ты встретишь нормального мужчину, который пожертвует для тебя всем.

— Почему не ты? Ты не пожертвуешь?

Он приподнимает подбородок:

— Это не мой выбор.

— Я не понимаю. Почему у тебя нет выбора? И почему ты не можешь любить меня? Если это конец, что…

— Ради Бога, Кейтлин. Я ещё даже вещи после поездки не разобрал.

— Прости. Я просто думала об этом целыми днями. У меня нет ответов. Если бы ты мог хоть что-то мне сказать, что…

— Блядь, — он оттаскивает меня от полки и грубо ставит на ноги. — Я пытаюсь, — говорит он, поправляя штаны.

— Нет, не пытаешься. Я не знаю, что между нами происходит и не могу объяснить этого, но разве ты не чувствуешь? Скажи мне, Кельвин!

— Ты меня подталкиваешь. Я начинаю думать, что ты специально это делаешь.

— У меня нет выбора!

— Нет, есть! Ты можешь закрыть свой рот, как я и просил тебя, и делать то, что тебе говорят. Но вместо этого ты нарочно действуешь мне на нервы и выставляешь меня ублюдком. Этого ты добиваешься? Чтобы я был ублюдком, а ты могла бы жаловаться на то, что тебя заперли в поместье и заботятся о тебе каждый день?

— Я никогда не просила ничего такого. Я хочу…

— Чего ты хочешь? Скажи мне. Какой Кельвин тебе подходит? Потому что быть ублюдком намного легче…

— Я хочу, чтоб ты был собой. Думаю, ты и есть ублюдок, и уверена, что люблю тебя! — я прижимаю ладони ко рту. Наступает мучительная тишина, он смотрит на меня, и на его лице появляется ужас.

— Ты что?

Я прикрываю глаза ладонями.

— Ничего, — шепчу я. — Ничего.

— Я уже говорил тебе, что по-другому быть не может. Чёрт возьми, Кейтлин. Что ты делаешь?

У меня открывается рот, и руки устремляются к животу, в котором всё начинает закручиваться в узел.

— Делаю что?

— Ведёшь себя безумно.

— Ты ведь несерьёзно.

— Нет, — отвечает он, и я вздрагиваю. — Я серьёзно. Неужели ты не видишь, насколько это всё херово?

— Это всё, что я вижу, Кельвин. Но ты сделал меня такой.

Он поворачивается ко мне спиной. Проводит обеими руками по голове, а потом пинает кресло, которое отлетает прямо в книжную полку. Книги качаются и падают, а Кельвин словно ураган вылетает из комнаты, в которой остаётся только тишина.

***

Как только я открываю глаза, голова начинает кружиться. В библиотеке темно, и кто-то, скорее всего Норман, укрывает меня пледом. В этот поздний час я воскрешаю воспоминания в своей голове: всепоглощающую жажду к Кельвину, его ядовитые слова и моё неуместное признание. Вывожу на пледе силуэт сердечка, пока мой мозг находится в прострации.

В итоге я встаю с кресла и возвращаюсь в спальню. Коридор холодный и тёмный, но с четвёртого этажа доносятся голоса. Моё постоянное желание получить ответы вновь оживает. Оно ни к чему не приводит, сводя к нулю и чувство любви. Понимаю, насколько это опасно. И знаю, что оно обладает разрушительной силой.

Без лишних размышлений поднимаюсь по ступенькам и подхожу прямиком к двери спальни Кельвина. Подо мной скрипит половица, и я замираю в ожидании того момента, когда успокоится моё сердце. С особой осторожностью приближаюсь к его двери. Она закрыта, и я не могу разобрать, что произносит Кельвин.

Если он поймает меня, нет никакой уверенности в том, что меня снова не запрут, однако возможность получить информацию того стоит. Я прячусь за углом и сажусь на корточки в ожидании. Чего именно — не знаю.

Голос Кельвина умолкает, а потом снова звучит, как будто он говорит по телефону. Неожиданно открывается дверь, освещая коридор.

— Он внизу, — произносит Норман. — Дайте мне минутку.

Норман оставляет дверь приоткрытой. Из комнаты доносится мягкий щелчок, я медленно встаю, осторожно берусь за дверную ручку и просовываю голову внутрь.

От увиденного воздух застывает в моём горле, во рту становится сухо, будто из меня высасывают всю влагу. Кровь словно густеет, и уверенность в том, что я смогу удержаться на ногах, слабеет. Мир шатается, переворачивается и застывает. Только боль от впивающихся в ладони ногтей убеждает меня в том, что это — реальность. Кельвин надевает маску. Угольно-чёрный, резиновый, с мелкими точками костюм, покрывающий его тело, выглядит неожиданно мягким и надёжным с такого близкого расстояния. На нём надет костюм, который мелькает во всех новостях, но даже если бы я не видела, то всё равно узнала бы его. Он одет в точности так, как Герой.


ГЛАВА 37.

Кельвин.

Щелчок, и ремень закреплён на месте. Беру планшет со стола, чтобы проверить адрес. Неудивительно, что меня снова вызывают в Ист-Сайд. Качаю головой, размышляя о том, закончится ли когда-нибудь наше противостояние.

Резкий вдох Нормана в коридоре заставляет меня повернуться. Дверь широко открыта, и Кейтлин, побледневшая, похожая на пепел, стоит в комнате, выглядя так, словно её вот-вот вырвет.

Мои глаза застилает красная пелена. Я всё теряю в этом тумане, даже Кейтлин. Комната становится невероятно горячей и насыщенной той яростью, которую я сейчас источаю. Едва ли замечаю Нормана, стоящего между нами и кричащего о том, чтобы я успокоился, молниеносно отодвигаю его в сторону и хватаю её за плечи.

— Что ты здесь делаешь?

Она дрожит всем телом.

— Почему на тебе этот костюм?

— Хозяин…

— Хватит! — ору я на Нормана и сильно трясу Кейтлин. — Я предупреждал тебя о…

— Подслушивании? — спрашивает она низким и ровным голосом. — Ты не дал мне выбора. Отвечай на мой вопрос! Почему ты так одет?

— Кем ты себя возомнила, чтобы требовать от меня что-либо?

Выражение её лица остаётся пугающе пассивным всё то время, что во мне разгорается злость. Моя хватка на её руках слишком крепкая, но она даже не протестует.

— Вы должны сказать ей правду, — произносит Норман. — Пожалуйста, отпустите её.

Я вдыхаю и выдыхаю с несвойственной мне скоростью, желая ослабить хватку, но не могу точно сказать, послушаются ли они меня. Несмотря на это, её глаза остаются холодными и сосредоточенными на моих.

— Почему ты одет так, как он?

— Послушай меня. Возвращайся в постель и забудь о том, что увидела. Это для твоего же блага. У меня нет времени разбираться с тобой прямо сейчас.

— Пошёл к чёрту.

Захватываю её подбородок большим и указательным пальцем.

— Я достаточно терпел твой дерзкий ротик. Ещё одно слово, и я выбью из тебя всю дурь.

— Кельвин! — выкрикивает Норман.

— Заткнись. Она знает, на что себя обрекла. Это ты виноват, потому что носился с ней как с ребёнком.

— Мне плевать, даже если ты изобьёшь меня до полусмерти, — произносит Кейтлин так, словно озвучивает прогноз погоды. — Просто ответь мне. Почему ты облачён в костюм Героя, Кельвин?

Отпускаю её подбородок и поднимаю руку. Норман хватает её, даже зная то, что у него никогда не будет достаточно силы, чтобы остановить меня.

— Ты позоришь этот костюм, — произносит она. — И не стоишь даже грязи на ботинке Героя!

Моя ладонь грубо обрушивается на её лицо, заставляя её отступить на два шага назад.

Она отворачивается, прикрывая щёку рукой, и медленно поднимает на меня взгляд.

— Почему ты носишь это? Почему я здесь?

Я зарываюсь руками в свои волосы:

— Не могу сказать. Хватит задавать вопросы.

— Я делала всё, что ты просил, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Ты забрал у меня всё. Дай мне ответы. Скажи, что всё это — ложь. Скажи, что это — ошибка. Скажи мне…

— Не могу, — отвечаю я.

— А когда сможешь?

— Никогда.

Она смотрит на меня, а комнату поглощает оглушающая тишина. Недоверие на её лице пугает, и на нём не остаётся ничего.

— Никогда? — повторяет она сдавленным шёпотом.

— Нет. Информация — это привилегия, которую ты не заслужила. Даже если бы и заслужила, то я бы не дал её тебе.

Она отходит ещё на несколько шагов от меня и прижимается спиной к стене. Дрожь пробегает по её бледному лицу, а потом Кейтлин выбегает из комнаты.

Её босые ноги шлёпают по полу, а я качаю головой, смотря на Нормана.

— Наблюдай за ней ночью до моего возвращения.

— Хозяин Пэриш, вы не видите того, что делаете? Умоляю вас, расскажите правду. Вы причиняете ей больше вреда, чем причинил бы картель.

Я фыркаю:

— Ты знаешь, через что они прошли, чтобы добраться до меня. Они враги, а не я.

— Вы ударили её.

Я пристально смотрю на него, и астероид злости вновь проносится через меня. Уши начинает покалывать от звука приглушённых стуков.

— Что это такое?

Норман вскидывает голову:

— Что?

— Этот звук.

— Я ничего не слышу, сэр.

Он снова доносится, и я шагаю к двери.

— Какого…?

Звук битого стекла заставляет меня мчаться вниз по коридору, буквально пролетая ступеньки и перескакивая сразу по две за раз. Дверь спальни Кейтлин заперта, поэтому я выламываю её, и щепки дерева разлетаются по всему полу. В комнате темно и холодно. Мои глаза тут же находят её силуэт. Окно открыто, и ветер колышет белые занавески, обнимая её, а Кейтлин проводит острым осколком стекла по руке, оставляя кровавый след.

— Кейтлин, что…

— Остановись. Держись от меня подальше, — она дёргает рукой, красные капли блестят на её коже. — Я больше так не могу. С меня хватит. Достаточно.

Я делаю шаг вперёд.

— Стой, — произносит она. — Или я проткну им своё сердце прямо сейчас.

— Ты не знаешь, что говоришь. Положи его, и мы поговорим.

Она бросает осколок на пол и начинает кричать:

— Я хочу умереть. Всё то время, что я здесь нахожусь, убивает меня. Просто дай мне это закончить!

— Ты не хочешь этого, — отвечаю я так спокойно, как это только возможно. Сердцебиение грохочет в ушах, а кровь бежит быстрее с каждым моим шагом. — У тебя шок.

Она со злостью убирает волосы, размазывая кровь по лицу. Стекло хрустит под её ногами, когда она пятится и залезает на подоконник.

— Я лучше умру, чем проживу ещё хотя бы минуту без ответов.

— Кейтлин, мой воробушек, я дам тебе ответы. Просто иди ко мне.

— Ты Герой? — спрашивает она.

Внезапно я понимаю страх всех моих жертв. Он смешивается и рычит в моей груди. Страх того, что она упадёт. Боюсь сказать ей правду. Если я скажу ей, то ненависть ко мне станет живой, реальной вещью. Я беру себя в руки.

— Да.

— О Боже, — она стонет, вскидывая голову к потолку. — Почему? Он должен был спасти меня. Почему? — она пятится назад и опирается ладонями на подушки, лежащие на подоконнике. — Не подходи. Ты сделал достаточно. И больше не сможешь издеваться надо мной.

Игнорируя её слова, я мчусь к ней, видя, как она выпадает из окна.


ГЛАВА 38.

Кейтлин.

Кожа сжимается вокруг костей, словно её обернули целлофановой плёнкой. Чувствую себя высушенной, как будто из меня вытекли все слёзы и кровь. Не могу избавиться от металлического привкуса во рту и всепоглощающего запаха крови в моих волосах и на руках. У меня отняли право выбора, но это уже не имеет значения. Я сделала свой выбор.

Это решение гарантирует, что я больше никогда не увижу Кельвина. Но боль такая острая, что возникает ощущение того, что я снова умираю. В наименьшей степени можно считать честным то, что моё сердце должно быть разбито.

— Кельвин.

— Кейтлин.

Я поднимаю подбородок, слыша его голос. Он здесь. Кельвин находится рядом со мной везде, и, куда бы я ни отправилась, надеюсь, он последует за мной. Голос снова звучит, и если ад — конечное место, в котором я окажусь за всё, что сделала, то я ещё не там.

— Я знаю, что ты не спишь. Вижу, как ты улыбаешься.

Хмурюсь. Если раньше я ничего не видела, то теперь всё окрашивается в чёрный цвет. Свет пытается проникнуть, но я сопротивляюсь ему. Я должна была умереть, но лежу здесь. Кожа натянута, и это душит.

— Открой глаза.

И я просто открываю их. Кельвин возвышается надо мной и выглядит ужасно, но всё ещё фантастически. Щетина покрывает обычно гладкую линию его челюсти, но я могу думать лишь о том, что хочу прильнуть к этой красоте, жить счастливо рядом с ним.