Герцог перевернулся на спину и сел, решив, что несправедливо сравнивать Элизабет и Вивьен: уж слишком они отличались абсолютно во всем. И все же ему трудно было не делать этого. Они оставались единственными возлюбленными в его жизни и значили для него гораздо больше, чем приятные встречи в постели с другими женщинами.

Уилл помнил Элизабет милой и юной, невинной и мягкой, очень красивой, удивительно женственной и импульсивной; Вивьен же представлялась ему смелой, роскошной в своей красоте, она была умнее и отличалась мудростью, которая приходит с годами. В обществе Вивьен держала себя с непередаваемыми достоинством и грацией, отдаваясь страсти, что бы ни делала – от земных дел вроде выращивания цветов до интимного прикосновения к нему. При этом она испытывала глубокое волнение, наблюдая за его реакцией на ее ласку. Элизабет отличалась хорошим воспитанием и грацией, а Вивьен – средоточием очарования и блеска. Любящая Элизабет, по крайней мере вначале, была источником радости, порождала стремление постичь ее, однако это чувство не требовало никаких усилий. А вот любить Вивьен...

Уилл спустил ноги с кровати, провел ладонью по лицу, затем открыл глаза и устремил взгляд на дубовый паркет.

Господи, если он в самом деле полюбил Вивьен и она полюбила его в ответ, эти чувства обогатят их жизнь как дар счастливого смеха. Их чувства могут стать величайшим открытием для них обоих, окончательным очарованием, наисладчайшим усилием – той самой радостью, которой он так долго был лишен. Любовь к Элизабет была только началом предстоящего великолепного путешествия; любовь к Вивьен – возвращение домой. А ведь нет ничего более успокаивающего, более удовлетворительного и более прекрасного, чем это ощущение...

Когда Уилл вошел в библиотеку, чисто выбритый, принявший ванну и одетый в утренний костюм темно-синего цвета, Клемент Гастингс уже сидел в кресле. На Гастингсе был камзол цвета сливы и мандарина, типичная для него одежда, и жилет в лиловую клетку. Уилл давно перестал обращать внимание на экстравагантность своего осведомителя, у которого, судя по всему, был весьма странный камердинер.

Этим утром герцог не сел за секретер, а вместо этого устроился на софе, откуда мог, протянув руку, налить себе чашку чаю. Гастингс, как он заметил, уже выпил чай и теперь напряженно сидел на краю кресла с листком бумаги в руках.

Детектив откашлялся и начал доклад, не дожидаясь, пока хозяин дома попросит его об этом.

– Ваша светлость, у меня для вас любопытные новости.

– Да, – ответил Уилл, добавляя в чай сливки.

– Точнее, – продолжил Гастингс, – новости на двух фронтах. Начну с Гилберта Германа.

Уилл сделал глоток великолепного свежезаваренного чая.

– Продолжайте.

Гастингс поудобнее устроился в кресле и посмотрел в свои записи, которые вел с необычной педантичностью.

– Сэр, все это время мои люди по вашему указанию вели постоянное наблюдение за Германом, – важно проговорил он. – Как вам известно, его маршрут всегда один и тот же, хотя последнюю неделю он репетировал до позднего вечера в театре, готовясь к нескольким прощальным представлениям, после которых театр закроется и труппа уедет готовиться к предстоящему зимнему сезону.

Уилл кивнул и, откинувшись на мягкую подушку, положил ногу на ногу.

– Это мне известно, – спокойно заметил он.

– Итак, сэр, по вашей просьбе я наблюдал за миссис Раэль-Ламонт после окончания спектакля «Как вам это понравится?», когда она встречалась с мистером Германом, или, как она считает, мистером Монтегю, пообещав передать ему рукопись. Она казалась несколько взволнованной, что можно было ожидать, а он, напротив, выглядел спокойным и высокомерным. Они проговорили минуту или две, и затем вдова покинула театр.

– Покинула театр?

– Да, ваша светлость. Она направилась домой, где оставалась весь вечер. – Гастингс потянул себя за воротник, сосредоточенно наморщил лоб и снова заглянул в свои записи. – За миссис Раэль-Ламонт последовал один из моих людей; я же остался следить за мистером Германом. Он пробыл в театре почти до часу ночи, откуда поехал в кабачок «Веселые рыцари», где присмотрел себе одну из проституток, выпил две кружки эля и затем поднялся вслед за выбранной девицей наверх.

– Разве это не типично для него? – поинтересовался Уилл.

Детектив кивнул:

– Да, сэр, однако Герман никогда не появлялся там так поздно.

Уилл нахмурился и, наклонившись вперед, поставил ноги на ковер. Опираясь локтями на колени, он покачивал перед собой чашку и задумчиво смотрел на остатки чая в ней.

– Не вижу ничего важного во всем этом.

– Конечно, сэр, но теперь я перехожу к самому главному. – Несколько секунд детектив изучал свои заметки, а затем неожиданно сложил их и, засунув в карман камзола, продолжил серьезным тоном: – Есть две вещи, которые могут вас встревожить, ваша светлость. – Гастингс на мгновение задержал взгляд на лице герцога, и Уилл неожиданно почувствовал неприятную тяжесть под ложечкой.

– Расскажите мне все.

Детектив слегка кивнул; теперь на его лице была написана мрачная решимость.

– Я и еще один из моих людей, находясь в «Веселых рыцарях», наблюдали, не общается ли Герман с другими постоянными клиентами...

– И что же? Гастингс откашлялся.

– Похоже, сэр, что Гилберт Герман, во всяком случае, на какое-то время, исчез у нас буквально из-под носа.

Герцог медленно прищурился.

– Исчез на какое-то время? Что вы имеете в виду?

– Ваша светлость, ровно через пятнадцать минут после появления в кабачке Гилберт Герман выпил свой эль и пошел наверх с проституткой, но обратно не вернулся. Поначалу это нас не обеспокоило, но потом мы начали удивляться его долгому отсутствию. Через час один из моих людей пошел посмотреть наверх, но его и след простыл. Тиммонс, мой человек, обнаружил проститутку спящей на постели, и когда он растолкал и допросил ее, она сообщила, что Герман оставался с ней всего минут пятнадцать. – Гастингс глубоко вдохнул, затем искоса взглянул на герцога. – Кабачок был переполнен прошлой ночью, ваша светлость, но факт остается фактом – у этого человека не имелось абсолютно никакой возможности пройти мимо нас незамеченным. И все же он незаметно покинул заведение прямо у нас под носом, словно испарился.

Уилл хмыкнул:

– Не забывайте: он актер.

– Да, это так, – быстро согласился Гастингс, – и самое странное во всем этом, ваша светлость, что Герман появился на сцене на следующий вечер. – Он почесал бакенбарды. – Возьму на себя смелость предположить, что этот человек работает не один – вместе с помощником изменив внешность, они замыслили и очень умело спланировали этот шантаж много месяцев назад.

Секунды текли в молчании. Наконец, Уилл быстро поднялся и принялся шагать взад-вперед перед камином.

– Так вы предполагаете, что Герман намеренно заплатил проститутке, чтобы та оставалась наверху, затем переоделся, может быть, даже изменил внешность и уехал на короткое время, только чтобы... сделать что? – Он резко повернулся к детективу.

– Не знаю, ваша светлость. Возможно, встретиться с сообщником или сбить нас со следа. Иногда мне кажется, что нами манипулируют или просто ради удовольствия, или же по более зловещей причине.

– Понятно. Следовательно, ему известно, что за ним следят?

Гастингс кивнул:

– Полагаю, да.

Уилл засунул руки в карманы сюртука и снова стал ходить взад-вперед, опустив голову.

– Он крайне доволен собой.

– Несомненно.

– А блондинка не может быть его сообщницей?

Гастингс откинулся назад в кресле.

– Я рассматривал эту возможность. Когда я увидел их вместе в кабаке в первый раз, Герман был явно обеспокоен ее появлением. – Детектив покачал головой. – Возможно, она тоже вовлечена в аферу, но все это – сложная схема, разработанная кем-то, кто не хочет, чтобы эта девица заговорила. Если дело обернется скверно, виноватой окажется она.

– Или миссис Раэль-Дамонт, – пробормотал герцог.

Детектив вскинул голову и прищурился.

– В первую очередь это относится к миссис Раэль-Ламонт, ваша светлость.

Уилл почувствовал, как холодная влага выступила у него на шее.

– Так вы думаете, она в опасности? – сдавленно спросил он.

– Не в непосредственной опасности, потому что еще не было передачи собственности или информации. Скорее вдова – лишь средство, которое Герман избрал, чтобы достичь своей цели, получить что-то, в чем нуждается, но чем не может завладеть иным путем.

Уилл неожиданно почувствовал себя так, словно плыл в тумане, где предположения перемешались с очевидностью, теории – с фактами. Он на ощупь пробирался в темноте, приближаясь к краю смертельно опасной пропасти.

Из мрачной задумчивости Уилла вывел встревоженный голос детектива:

– Боюсь, ваша светлость, сейчас у этого человека большие преимущества перед нами: он умен, хитер и знает, что за ним следят. К сожалению, мы не можем задержать его; у нас нет доказательств того, что он сделал что-то неподобающее, тем более противозаконное. Он знает, что мы наблюдаем за ним, и, по-видимому, его это нисколько не беспокоит; он намеренно демонстрирует перед нами свое раздражающее и дерзкое поведение. Если мы с этого момента будем действовать осторожно, тщательно планировать каждый шаг, как до сих пор делал этот мошенник, он неизбежно совершит ошибку. Так случается всегда. И когда он споткнется, мы подхватим его прежде, чем он успеет от нас уйти.

Подобное заверение показалось герцогу довольно расплывчатым, но в одном детектив был прав – вряд ли Герман подозревал, что они разгадали его план. Оставалось только надеяться на Господа, что они ничего не пропустили и не забыли. Разумеется, Гастингс был лучшим специалистом в своем деле, но даже его на этот раз перехитрил человек, живущий обманом.

Уилл на секунду закрыл глаза, затем повернулся к своему осведомителю.

– Мы должны все предусмотреть на случай, если он заподозрит, что я отдаю ему подделку.

Гость прищурился.

– Вы, безусловно, правы, ваша светлость. Нам следует думать, как он, и подозревать все, что может подозревать он. Пусть нам неизвестны его мотивы и намерения, но мы тоже достаточно умны. – Детектив самодовольно усмехнулся и повторил: – Да, достаточно умны.

– Я хотел бы находиться там, когда миссис Раэль-Ламонт будет передавать сонет.

Улыбка Гастингса моментально исчезла.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Мы толком не знаем, каковы истинные цели негодяя. – Гастингс постучал кончиками пальцев по кожаному подлокотнику кресла. – Нам известно о нем только то, что он может ожидать этого и соответственно выстраивать свои планы.

Уилл почувствовал, как у него напряглись плечи.

– Ради чего?

– Именно это и скрыто от нас, сэр – что за мысли витают в его голове и в головах его сообщников. Исходя из моего опыта, следует продолжить играть роль, которую нам отвели, действуя с превеликой осторожностью, впитывая каждую деталь, пока предполагаемый преступник не совершит ту самую ошибку...

– А если этого не случится?

Гастингс, не колеблясь ни минуты, произнес:

– Случится непременно. Между тем мы будем наблюдать за каждым его шагом и охранять миссис Раэль-Ламонт – такова наша главная задача.

Герцог неодобрительно покачал головой:

– Мне это совсем не нравится.

– Не сомневайтесь, сэр, мой человек будет неотступно следить за ним. Уверяю вас, если подозреваемый изменит тактику хотя бы на мгновение до встречи с миссис Раэль-Ламонт, вы об этом узнаете первым.

– Что ж, ладно. – Уилл выпрямился и сложил руки за спиной. – Благодарю вас, Гастингс.

Хотя это было ясным знаком к уходу, детектив не спешил подняться. Несколько секунд он тер рукой толстый подбородок, затем произнес:

– Еще кое-что, сэр. О вдове Раэль-Ламонт.

– Да?

Гастингс быстро наклонился вперед.

– Я уже упоминал про два тревожных момента, значение которых должен был раскрыть.

– Продолжайте. – В голосе герцога послышалось нетерпение, и полные щеки гостя вдруг приобрели свекольный оттенок, вовсе не гармонировавший с его сливово-мандариновым одеянием.

– Простите меня, ваша светлость, но... Кажется, вы полюбили вдову Раэль-Ламонт...

Уилл почувствовал, как запылало его лицо, но ничего не сказал; он молча ожидал продолжения.

– Видите ли, сэр, как я уже говорил, несколько моих людей работали в Лондоне по вашей просьбе и они проверили семью этой дамы.

– Да, и что?

– До сих пор мы не смогли проследить ее прошлое до брака с Леопольдом Раэль-Ламонтом, французским баронетом. Что до ее мужа, то, судя по всему, он был отъявленным приверженцем опиума и жил на весьма значительный доход с ее приданого...

– Ее приданого? – Уилла откровенно заинтриговала эта информация.

Детектив с достоинством кивнул:

– Да, сэр. Хотя ее семья не из Лондона и пока ничего не удалось о ней узнать, мы полагаем, что она весьма состоятельна.