Амелия Грей - Герцог в моей постели

– Я думаю, – возразил Брэй, – главное даже не это, а то, что ваш отец – приходской священник, а мой – герцог, который никогда ни в чем мне не отказывал и не ставил никаких преград…

Слова его светлости вдруг прервал собачий лай. Луиза обернулась – и не поверила своим глазам: Сайнт – спаниель, когда-то принадлежавший ее брату и пропавший куда-то после его смерти, живой и невредимый, бросился в широко раскрытые объятия ликующей Бонни. Девочки столпились вокруг, расталкивая друг друга: каждой хотелось погладить вновь обретенного пса. Визг стоял такой, что его светлость снова недовольно поморщился.

– Черт по… – начал было он, но осекся на полуслове. – О господи, что это такое?!

– Это Сайнт, – ответила Луиза. – Собака Натана!

Брэй не сразу ответил Луизе, так как был совершенно оглушен очередным восторженным воплем маленькой Бонни, к которому через мгновение присоединились крики всех остальных девочек.

– Я знаю, чья это собака, – произнес он, когда наконец более или менее пришел в себя.

Брэю казалось, что от этого гвалта у него лопнут барабанные перепонки.

«Господи, – подумал он, – неужели все дети так визжат?»

Брэй покосился в ту сторону, откуда исходили визги, где девочки успели устроить на полу такую кучу-малу, что в этом хаосе трудно было разобрать, где чьи кудряшки, а где Сайнт, такой же светлый и кудрявый, как и шевелюры его бывших хозяек. Девочки уже едва ли не дрались между собой – так хотелось каждой погладить и потискать вновь обретенного друга.

И вдруг Луиза ни с того ни с сего угрожающе накинулась на Брэя:

– Ваша светлость, вы… вы чудовище! – задыхаясь от гнева, произнесла она шепотом, но этот шепот был пострашнее любого крика.

Слова Луизы словно кнутом обожгли Брэя. На своем веку ему пришлось повидать многое, но такой агрессии от женщины – тем более юной и красивой – никогда. Лишь натренированная годами выдержка помогла ему сохранить спокойствие. Взгляд Луизы был таким, что казалось, будь у нее сейчас в руках кинжал, она, не колеблясь, вонзила бы его Брэю прямо в сердце. Но самым странным во всем этом было то, что Брэй, хоть убей, никак не мог понять, чем вдруг вызвана такая агрессия.

– Ну, «чудовище» еще не самое страшное слово, каким меня когда-либо называли, мисс Прим, – улыбнулся он, пытаясь свести все к шутке. – Приходилось слышать и похуже…

Луиза приблизилась к нему еще на шаг. В этот момент она была похожа на фурию.

– Почему вы скрывали его от нас? – спросила она.

– Вы про собаку?

– Про кого же еще?

– Я его никогда ни от кого не скрывал.

– Вы не могли не знать, что мы все хотели, чтобы он продолжал жить с нами! А вы присвоили его себе и даже не удосужились сообщить нам об этом!

Брэй наконец начал понимать, что именно стало причиной гнева Луизы. Но почему ее так бесит тот факт, что он оставил пса у себя, Брэй все равно понять не мог. Натан, кажется, перед смертью просил его позаботиться о собаке…

– Каким же образом я мог узнать, что вы хотели, чтобы собака жила с вами, скажите на милость? – удивился Брэй.

Луиза придвинулась еще ближе, и теперь она стояла всего в каком-то дюйме от Брэя.

– После смерти Натана, – начала она, не отводя от Брэя полных презрения глаз, – наш дядя пытался отыскать Сайнта. Он обошел едва ли не все улицы и закоулки города, расспрашивал любого в надежде хоть что-нибудь узнать, но никто так и не смог ничего сказать. Не может быть, чтобы мой дядя не спрашивал вас – вы же все-таки были знакомы…

Так вот чем, значит, вызван ее гнев!

Брэй думал, что умеет отлично скрывать свои эмоции, – до тех пор пока не увидел впервые мисс Прим. Эта, казалось бы, наивная, не успевшая еще как следует повидать жизнь девушка, как выяснилось, могла так управлять его эмоциями, как не смогла бы и иная прожженная светская дама.

Брэй шагнул в сторону Луизы.

– Ваш брат перед смертью просил меня позаботиться также и о вашей собаке, – произнес он.

– А вам не приходило в голову, – прищурилась она, – что лучший способ позаботиться о ней – оставить у нас?

– Такого он мне не говорил.

– А сами вы были не в состоянии до этого додуматься?

– Как видите, не додумался…

– В таком случае вы идиот!

Брэй почувствовал, что его уже покидают последние остатки выдержки.

– Может быть, я и чудовище, мисс Прим, может, идиот, может быть, идиот и чудовище одновременно, но я не краду собак у маленьких девочек!

– И как же тогда, по-вашему, объяснить ваш поступок?

– Я же сказал вам: просто не знал… – Брэй наклонился к Луизе настолько близко, что их носы почти соприкасались. От несправедливых обвинений мисс Прим у него внутри все кипело, и ему стоило огромных усилий держать себя в руках.

– Как вы могли этого не знать?

Обычно, когда Брэя кто-нибудь за что-нибудь ругал, он относился к этому спокойно – не в том смысле, что ему было все равно, а просто он умел признавать свою вину, если действительно был не прав. Но в данном случае Брэй не чувствовал за собой никакого греха. Бог свидетель, если бы Натан попросил оставить Сайнта своим сестрам, Брэй с радостью сделал бы это.

– Вы хотите сказать, – взгляд голубых глаз Луизы словно буравил его насквозь, – что вам даже не пришло в голову, что мы любим этого пса и хотели бы его вернуть?

Брэю действительно ни разу не приходило это в голову, хотя от Сайнта он с удовольствием бы избавился.

В глазах Луизы блеснули слезы. То, что гнев ее внезапно сменился горем, было для Брэя, пожалуй, еще более неожиданным, чем сама эта вспышка гнева.

От этого зрелища сердце герцога сжалось от боли. Да, мисс Луиза могла вывести из себя даже ангела, а что до ее сестер, то подобных визжащих существ вообще невозможно было выдержать даже минуту, однако намеренно обижать ни ее, ни их он все равно ни за что бы не стал.

Но что он мог им ответить? Как объяснить, что он, не имея сам ни братьев, ни сестер, ни детей, не привык задумываться о чувствах маленьких девочек, как и, впрочем, о привязанности собак к прежним хозяевам?

Брэй снова посмотрел на сестричек, продолжавших веселую возню, на пса, радовавшегося встрече не меньше вновь обретенных хозяев.

– Да, черт побери, – не выдержал наконец он, – мне действительно это не пришло в голову!

– Снова ругаетесь? – фыркнула Луиза.

– К вашему сведению, мисс Чопорность, «черт» – вполне приличное слово! Оно даже в Библии встречается…

– Я правильно поняла вас, ваша светлость, – язвительно поинтересовалась она, – ухаживать за Сайнтом было для вас неприятной обязанностью, которую вы исполняли все эти годы только потому, что обещали это моему брату?

– Во-первых, выражение «все эти годы» здесь вряд ли уместно, ибо прошло всего лишь два года. Во-вторых, приятной была эта обязанность для меня или нет, «все эти годы» я ее исправно исполнял!

– Луиза, погляди, это Сайнт! – воскликнула Бонни, поднося собаку к ней на руках, точнее, пытаясь нести, а на деле скорее таща его за собой, так как пес был слишком крупным для малышки.

– Я вижу, Бонни! – Луиза потрепала сестру по вьющимся волосам, как две капли воды похожим на мягкую кудрявую шерсть Сайнта.

– Мы можем взять его себе? Можно забрать его? – наперебой галдели девочки, окружив Луизу.

– Я буду заботиться о нем! – пообещала Лилиан.

– А я гулять с ним по утрам! – заявила Сибил.

– Ну а я тогда – днем, – предложила Гвен.

У Брэя вдруг запершило в горле – так растрогала его эта сцена, – однако он, как всегда, постарался сдержать свои эмоции.

– Видите ли, девочки, – проговорила Луиза, – дело в том, что Сайнт теперь принадлежит…

– Вам, – перебил ее Брэй. – Вне всякого сомнения, он должен принадлежать вам. Он уже вас заждался! Можете взять его прямо сейчас!

Восторг девочек был неописуем. Услышав, что Сайнт теперь снова принадлежит им, они завизжали так, что все предыдущие крики показались Брэю невинным лепетом.

Передав спаниеля Луизе, Бонни подбежала к Брэю и обняла за талию. В первое мгновение Брэй невольно отпрянул, но, подумав, что Луиза может это заметить и ей наверняка не понравится, что он отстраняется от ее сестры, покорно застыл, позволяя тоненьким детским ручонкам обнимать его.

Раньше Брэя никогда не обнимал ребенок, и он не знал, как нужно отреагировать. Но тут Бонни прижалась щекой к его груди – и сердце Брэя защемило от нежности и еще каких-то чувств, которых ему никогда не приходилось испытывать ранее и которым он даже не мог подобрать названия. Ему захотелось прижать малышку к себе еще крепче и сказать, что, если бы он знал, как они хотят получить своего Сайнта назад, тут же, не раздумывая, отдал бы. Но Брэй привык держать свои чувства в узде, хотя, как теперь ему казалось, это и не всегда хорошо…

Если бы дядюшка Луизы действительно потрудился расспросить всех, кто хоть что-то мог знать о Сайнте, то очень скоро узнал бы, что его забрал Брэй. В конце концов, в ту роковую ночь более дюжины джентльменов были свидетелями того, как Натан попросил Брэя позаботиться о собаке и как он пообещал. Да что уж там, об этом, наверное, едва ли не весь Лондон знает, ведь последние два года во всех клубах и салонах только и говорят, что о клятве, которую Брэй тогда дал Натану, и даже в газетах об этом писали не раз.

Похоже, дядя Луизы просто солгал племянницам, что искал их собаку…

Брэю вдруг захотелось разыскать негодяя и задать ему хорошую трепку.

А Бонни, улыбаясь щербатым ртом, в котором не хватало нескольких зубов, смотрела на Брэя своими огромными глазами – и выражение этих глаз было таким счастливым, что у герцога дрогнуло сердце.

– Спасибо, ваша светлость, что нашли нашего Сайнта! – горячо воскликнула девочка.

Брэй взглянул на Луизу. Сайнт, встав на задние ноги, лизал ее лицо, Луиза, беззаботно смеясь, гладила его мягкую светлую шерстку, и Брэя неожиданно охватило чувство, которого ему уже давно не приходилось испытывать, – угрызение совести. Ему вдруг вспомнилось так ярко, словно бы это было наяву, как Натан в ту роковую ночь схватил его за жабо, едва не задушив, и потребовал, чтобы Брэй позаботился о его сестрах и всеобщем любимце – спаниеле…

Ругнувшись про себя, Брэй помотал головой, отгоняя эти воспоминания.

В комнату вплыла миссис Колтраст, широко улыбаясь.

– Спасибо за нашу новую служанку, ваша светлость! – объявила дама. – Она произвела на меня самое благоприятное впечатление! Думаю, со следующей недели она уже может начать…

Сибил, выхватив спаниеля из рук Луизы, подбежала к миссис Колтраст, очевидно, чтобы показать. Остальные девочки устремились за ней, но дама отчаянно замахала руками:

– Нет, нет, уберите! Терпеть не могу собак!

– Но его светлость сказал, что мы можем его забрать! – запротестовала Сибил.

– Он будет жить у нас! – добавила Бонни.

– Нет-нет! Ради бога, только не это!

– Но его светлость…

– Пусть его светлость лучше оставит его себе. – Миссис Колтраст была неумолима. – Хватит с меня и полудюжины девчонок…

– Но мы все хотим, чтобы он жил с нами! – Бонни готова была расплакаться. – Скажи ей, Луиза!

У Брэя снова запершило в горле.

– Это собака Натана, – объяснила Сибил.

– Он будет жить с нами! – не терпящим возражений тоном заявила Луиза.

– Я отдаю его вам, – подтвердил Брэй.

Миссис Колтраст передернула плечами с таким видом, словно была чем-то оскорблена.

– Послушайте, ваша светлость… – начала было она, но Брэй решительно перебил ее:

– Я больше не собираюсь нести ответственность за эту собаку, миссис Колтраст. Нравится вам это или нет, но я отдаю ее мисс Прим и ее сестрам!

Брэй посмотрел на Луизу. Теперь на ее лице уже не осталось и следа недавнего гнева – он полностью сменился выражением благодарности к нему.

Герцог облегченно вздохнул. Впервые за сегодняшний день он был абсолютно уверен, что поступил правильно.

– «…и мальчик обещал маме, что никогда, никогда больше не убежит от нее…»

Закончив чтение, Луиза закрыла книжку и посмотрела на милое личико улыбающейся во сне Бонни, на спокойно спящую Сибил и на Сайнта, свернувшегося калачиком рядом с ее кроватью. После того как девочки провели весь остаток дня в веселых играх со вновь обретенным четвероногим другом, Луиза была немного обеспокоена, что в таком возбужденном состоянии они еще не скоро заснут. Однако ее опасения оказались напрасны: не успела она прочесть и пяти страниц выбранной на ночь сказки, как заметила, что сопение уложенных спать девочек сменилось тихим, ровным дыханием, что свидетельствовало о том, что малышки уснули. Тем не менее Луиза все-таки дочитала сказку вслух – просто потому, что чтение успокаивало ее саму.