Амелия Грей - Герцог в моей постели

Брэй недоуменно уставился на нее. Что случилось, что вызвало у Луизы такой ступор? Несмотря на то что взгляд девушки был направлен не на него, Брэй заметил слезы у нее на глазах.

Плечи Луизы начали как-то странно вздрагивать. Казалось, она беззвучно плакала. Брэю захотелось обнять ее, прижать к себе, утешить, но он не мог себе этого позволить – вокруг толпа.

– Что случилось, Луиза?

– Роттен-Роу… – чуть слышно пробормотала она. – Здесь погиб Натан?

«О господи!» – чуть было не вырвалось у Брэя.

Луизу трясло как в лихорадке, слезы туманили взгляд, голова неистово кружилась.

– Простите, – тихо произнес герцог. – Я, конечно же, должен был подумать…

– Ничего страшного, – ответила Луиза, стараясь, чтобы голос не дрожал и не выдавал ее боли. – Не можете же вы все время думать об этом… С того дня прошло уже два года… Вряд ли вы вспоминаете об этом, каждый раз гуляя в этом парке…

– Мне случалось несколько раз бывать здесь с тех пор, – произнес Брэй. – Но вы-то пришли сюда впервые…

Луиза рассеянно смотрела на проезжавшие мимо экипажи, не в силах сдержать слез, которые уже лились из глаз сплошным потоком. Ей не хотелось выказывать свои эмоции в таком людном месте, но слезы слишком душили ее и потребность выплакаться была так велика, что она не смогла удержаться.

Луиза старалась не смотреть на его светлость, потому что боялась, что стоит ей кинуть на него один взгляд, как она тут же бросится в его объятия, уткнется лицом в широкую грудь и начнет безудержно рыдать, оплакивая смерть не только Натана, но и своих матери и отца.

Со дня смерти Натана у Луизы не осталось никого, кому она могла бы поплакаться. К тому же она просто не имела права выказать хотя бы раз свою слабость перед сестрами, вся забота о которых теперь легла на ее плечи. Они не должны были догадываться, как нуждается сама Луиза в сильном плече, на которое могла бы опереться…

Горе душило Луизу, словно грозя поглотить ее целиком.

Его светлость стоял, молча глядя на нее. Во взгляде его читалось, что он понимает, что сейчас чувствует Луиза.

– Я не сразу поняла, что мы находимся на Роттен-Роу, пока вы этого не сказали, – тихо проговорила она. – Мои мысли были заняты совсем другим. Когда мы сидели в экипаже, мне приходилось следить за вертевшимися девочками, да и беспокойство по поводу Гвен терзало меня… Ведь именно здесь, на Роттен-Роу, погиб Натан?

– Да, здесь. Если б вы знали, мисс Прим, как часто я проклинаю себя за то, что согласился на то дурацкое пари!

– Признаюсь честно, ваша светлость, я вас проклинала наверняка еще чаще…

– Да уж не сомневаюсь.

– Вы знаете, что по соседству с нами живет девушка, которая надеялась, что Натан наконец перестанет все время ездить в Лондон и женится на ней.

– Об этом Натан мне ни разу не говорил. Впрочем, он вообще не так уж много рассказывал о себе…

– Когда мой отец вдруг унаследовал титул виконта, он, собственно, ничуть не изменился. Жить мы стали, может быть, и побогаче – переехали в Уэйбери, у нас стало больше слуг, – но отец все равно остался прежним. В Лондон он никогда не ездил, хотя, может, не столько потому, что не хотел, сколько потому, что здоровье не позволяло: он уже тогда был болен… Изначально Натан был тихим, спокойным книжным мальчиком, одно время даже хотел пойти по стопам отца и стать священником, но тут отец как раз унаследовал титул виконта. Натан, соответственно, стал его наследником, и папа начал готовить его к этому. Натан, после того как уехал в Лондон и вступил в «Клуб наследников», сильно изменился…

– Да, Лондон таит в себе множество соблазнов для молодого человека! – покачал головой герцог.

– Особенно если на этого молодого человека вдруг неожиданно в одночасье свалились титул и богатство.

– Не стоит обвинять его за это, Луиза.

– Когда отец умер и Натан унаследовал титул виконта, он, кажется, загорелся идеей испробовать все, что может предложить греховный Лондон. Имения, деньги, карты, женщины – все это очень изменило Натана… Собственно, он и сам это признавал.

– Тем не менее я должен сказать, что при всем этом Натан продолжал оставаться хорошим другом и честным малым. Мы все любили его…

– Спасибо, ваша светлость… – Луиза помолчала с минуту, глядя в сторону. – Кстати, эти фонари, которые вдоль дороги… В ту ночь они были зажжены?

– Фонари здесь зажигают обычно в сумерки. К утру они уже светят еле-еле…

– Скажите, ваша светлость, вы по-прежнему участвуете в подобных гонках?

– Это обычное развлечение молодых людей из высшего света, – пожал плечами герцог, уклоняясь от прямого ответа.

– В ту ночь, говорят, был сильный туман…

– Да.

Набравшись смелости, Луиза повернулась к герцогу:

– Вы можете рассказать подробнее о том несчастном случае?

С минуту герцог молчал, глядя на Луизу с такой нежностью, что ей снова захотелось кинуться в его объятия и разрыдаться.

– Я ведь имею право знать подробности!

– Вы уверены, что вам это нужно? Вашего брата все равно уже нет…

– Но он же умер не сразу? Он ведь успел что-то сказать вам перед смертью…

– Кое-что успел.

– Так что же случилось? Двуколка перевернулась? Наехала на столб? Колесо отвалилось? Что?

– Никто не знает. Там было темно, туман да еще и дождь…

Луиза понимала, что герцогу тяжело говорить об этом, но раз уж начала задавать вопросы, остановиться не могла: ей хотелось знать все.

– Темно, туман – и вы все равно согласились ехать с ним наперегонки?

– Мы часто дурачились с ним подобным образом. К тому же в ту ночь были чертовски пьяны, а пьяному, как известно, море по колено… Вокруг было полно свидетелей, но, видимо, никому не пришло в голову остановить нас. Я говорю все это не для того, чтобы как-то оправдать себя: прекрасно понимаю, что все это меня нисколько не оправдывает, – а просто рассказываю, как все было.

– И у вас нет ни малейшего представления о том, что случилось?

– Скорее всего под колесо двуколки попал кирпич, бутылка или еще что-нибудь, – и Натана выбросило из экипажа. Во всяком случае, когда я подъехал, он лежал на земле…

Луиза невольно передернулась.

– Он сломал себе позвоночник? Или шею?

– Врач, которого мы вызвали, сказал, что кости не были сломаны, но Натан повредил себе внутренние органы. Доктор пытался помочь, но было уже поздно.

Луиза чувствовала, что эти воспоминания причиняют боль герцогу, но где-то в глубине души некий злорадный голосок твердил ей, что его светлость до некоторой степени заслуживает это.

– Стало быть, вы все-таки пытались ему помочь? – спросила она.

– А вы как думаете? – Брови герцога сердито сошлись на переносице.

Луиза сама не знала, что думать. Больше всего ей хотелось не думать ни о чем, а просто плакать. Луиза закусила губу, борясь с этим желанием.

– И что же он сказал вам перед смертью? – спросила она.

– Да, собственно, он успел мне сказать не так уж и много… – неопределенно ответил герцог.

– И как же ему удалось уговорить вас поклясться, что вы женитесь на мне, если вы сами этого не хотели?

Сняв шляпу, его светлость тяжело вздохнул.

– Не заставляйте меня снова вспоминать о той страшной ночи, Луиза. Сейчас все это уже не имеет никакого значения…

– Для меня имеет. – Луиза приблизилась к герцогу на шаг. – Я имею право все знать!

– А я не имею права вам этого говорить.

– Почему же? – удивилась она.

– Ваш брат сам просил меня, чтобы этот разговор остался между нами. А пообещал я ему, что женюсь на вас, просто для того, чтобы Натан мог умереть спокойно. Последние его мысли были о вас и сестрах. Я уверен, что, если бы он каким-нибудь чудом выжил, всю оставшуюся жизнь посвятил бы заботе о сестрах. Вот, собственно, и все, что я могу сказать о событиях той роковой ночи…

В каждом слове, которое произносил герцог, чувствовалась та боль, которую он сейчас испытывал, несмотря на то что почти ничего не сказал Луизе. Девушке вдруг показалось ужасно несправедливым, что жизнь продолжалась для нее, для его светлости, но не для Натана. Луизе снова захотелось прижаться к герцогу и дать волю слезам, но парк, где полно народу, не то место, чтобы рыдать на груди у мужчины. Как ни тяжело ей было думать о смерти Натана, исправить прошлое невозможно.

Луиза подняла глаза на герцога.

– Спасибо, ваша светлость! – проговорила она. – Вы рассказали мне все, что я хотела бы знать.

Ну где же она, в конце концов?!

Спрятавшись за массивной колонной у стены бального зала, Брэй наблюдал за входом. Подходящее место, чтобы видеть всех входящих в зал и в то же время самому быть надежно скрытым от взоров назойливых мамаш, стремящихся навязать ему своих дочерей, и любопытных светских сплетников.

Близилась полночь. Бал был в самом разгаре. Брэй уже успел перетанцевать едва ли не со всеми дамами – и пожилыми, и совсем юными, – а мисс Прим и ее сестра все еще не объявлялись…

Брэй знал, что, кроме этого грандиозного бала в одном из самых престижных залов Лондона, в этот вечер в разных местах города должны были состояться еще несколько вечеринок более мелкого масштаба. Но Брэй решил, что миссис Колтраст все-таки поведет своих подопечных на самый главный бал. Впрочем, сейчас он уже начинал сомневаться в этом.

Когда Брэй пришел сюда, он обнаружил, что мистер Стандиш уже, судя по всему, давно здесь и вовсю танцует с дамами. Скорее всего Стандиш явился на бал не в надежде новой встречи с мисс Гвен, к которой он, должно быть, уже потерял интерес, а в поисках какой-нибудь очередной юной особы. Брэй и сам когда-то менял женщин как перчатки, когда был моложе…

Мысли Брэя почему-то вдруг снова вернулись к тому разговору с Луизой на Роттен-Роу. После того как она сказала Брэю, что услышала от него все, что хотела, Луиза как-то притихла. Брэй понимал, что ей нужно обдумать услышанное, и молчал, пока они шли к экипажу. Разумеется, когда они посадили в экипаж девочек, те стали трещать без умолку, наперебой рассказывать про кукольный спектакль, и болтали они об этом на протяжении всего пути домой.

Что же до цели поездки, то, к счастью, Брэй и Луиза так и не увидели, чтобы Стандиш совершил что-нибудь, в чем была хотя бы малейшая толика непристойности по отношению к Гвен. И это удивляло Брэя. Неужели он ошибался, когда считал Стандиша таким, каким сам был в молодые годы?

Впрочем, сейчас Брэя больше волновали другие вопросы: что сейчас с Луизой, как она себя чувствует, о чем думает? Наверняка ненавидит Брэя за то, что он, как она уверена, стал причиной смерти Натана…

К Натану Брэй испытывал даже некоторое уважение из-за того, что он был едва ли не единственным человеком за всю жизнь Брэя, заставившим его сделать то, чего он, Брэй, отнюдь не хотел. Натан заставил его поклясться, что он женится на Луизе.

Когда Брэй заметил слезы на глазах Луизы, ему нестерпимо захотелось прижать ее к себе, обнять, утешить, но он понимал, что в тот момент он был для Луизы человеком, объятий которого ей хотелось меньше всего. Впрочем, возможно, Брэй и обнял бы Луизу, несмотря и на это, однако они были в парке, на виду у множества людей. За свою репутацию Брэй не боялся, но поскольку это касалось и репутации Луизы…

«Почему меня так волнует, что подумает Луиза? – в сотый, должно быть, раз пришло на ум Брэю. – Почему я никак не могу выкинуть эту девушку из головы?»

Разумеется, Брэй сожалел о смерти Натана. Но если бы он начал в тот момент говорить об этом Луизе, она бы просто не стала его слушать. Любые его слова она наверняка восприняла бы как неуклюжую попытку оправдаться за то, чему нет никакого разумного объяснения: за безумную выходку двух пьяных молодых идиотов, стоившую одному из них жизни.

Брэй понимал, что скорее всего рано или поздно Луиза захочет узнать от него малейшие детали того несчастного случая. Но обязательно ли нужно было это делать после столь романтичной прогулки в парке? Зачем ей вдруг понадобилось портить так прекрасно начавшийся день?

Луиза сказала, что рассказанных Брэем подробностей ей вполне было достаточно, и Брэй надеялся, что она действительно удовлетворится его рассказом. И в самом деле, стоит ли описывать ей в красках зияющую рану, мольбы несчастного о помощи, в то время как он сам в глубине души наверняка понимал, что обречен? Брэй все это хорошо помнил – слишком хорошо, а Луизе это знать ни к чему. Нужно ли рассказывать, что брат принял смерть не так уж и мужественно, стоная и плача, или о том, с каким трудом удалось Натану добиться от Брэя обещания жениться на его сестре? Станет ли ей легче, если она узнает, что Брэй дал Натану это обещание лишь потому, что вокруг столпилось около двух дюжин джентльменов, ожидавших и требовавших, от него этого?