Амелия Грей - Герцог в моей постели

– Что это ты подпираешь колонну, мой дорогой? – раздался вдруг над ухом Брэя насмешливый голос. – Уж не боишься ли, что без этого потолок упадет и придавит нас всех?

– Добрый вечер, мама! – откликнулся Брэй. – Ты сегодня отлично выглядишь!

– А ты сегодня явно какой-то мрачный, – проговорила герцогиня, обмахиваясь веером. – Таким грустным ты не был даже в день смерти отца! Могу я узнать, что тебя беспокоит?

– Разве я выгляжу мрачным?

– Родную мать не проведешь, я всегда вижу тебя насквозь. Тебя явно что-то гнетет…

– Раз уж ты видишь меня насквозь, – усмехнулся он, – то, может быть, сама знаешь ответ?

– Нетрудно догадаться – все твои мысли передо мной как на ладони. Ты полагал, что тебе будет легко отказаться от обещания, данного брату мисс Прим, пока ты не увидел саму мисс Прим. Теперь ты постоянно думаешь о ней.

– Не скрою, в данный момент я действительно думал о мисс Прим, – снова усмехнулся Брэй. – Но это еще не значит, что я думаю о ней постоянно!

– Послушай, – начала герцогиня, – я, конечно, не лезу в твои дела и ничего тебе не навязываю, но чем тебе не нравится эта девочка? По-моему, она и недурна собой, и весьма неглупа, и с чувством собственного достоинства…

– Когда это ты успела сделать такие выводы, мама? Ты и общалась-то с ней всего один раз, да и то от силы пять минут!

– Два раза, – поправила она. – И оба раза все-таки подольше чем пять минут. Впрочем, обычно мне достаточно и пяти минут общения, чтобы составить вполне верное впечатление о характере человека, и он или сразу приковывает мое внимание, или нет. Такого, чтобы кто-либо не раскрывался мне при первой же встрече, не бывает.

– Я это знаю, мама, – согласился Брэй.

– И я полагаю, что мисс Прим вполне годится на роль матери твоего ребенка…

Брэй обратил внимание, что герцогиня сказала не «детей» и даже не «сына» или «дочери», а «ребенка». К тому же в голосе ее светлости совершенно не чувствовалось тепла, любви к этому самому «ребенку». Судя по всему, герцогине было бы вполне достаточно, если бы ее отпрыск вступил в такой же фиктивный брак, какой в свое время заключила она. Брэй невольно поежился от этой мысли.

– Я думаю, – продолжала герцогиня, – тебе пора уже пошевелиться, иначе, не ровен час, кто-нибудь уведет ее у тебя из-под самого носа.

– Что значит «пошевелиться»? Ты считаешь, мама, что я должен заключить помолвку с мисс Прим?

– Да, и как можно скорее!

Брэй, конечно, мог бы снова пойти к мисс Прим и просить ее руки… Но было одно обстоятельство, о котором не знали ни ее светлость, ни принц, ни кто-либо из всех этих великосветских сплетников, а лишь сам Брэй и Луиза: пари, которое он заключил с ней, пари, что однажды она сама попросит его руки…

Однако Брэй знал, что по крайней мере в ближайшее время этого вряд ли можно было ожидать. Луиза никогда не говорила Брэю напрямую, что считает его виновным в смерти своего брата и ненавидит за это, но Брэй чувствовал, что это так и что в глубине души Луиза всегда будет так считать…

– Послушай, мама, – решился спросить он, – можно мне кое о чем тебя спросить? Почему сразу же после моего рождения ты перестала жить с отцом?

Глаза герцогини округлились от удивления: раньше сын никогда не задавал подобных вопросов.

– А какой мне был смысл жить с ним? Да мы с твоим отцом на дух не переносили друг друга! Нас сосватали родители – мы казались им подходящей парой. У него был титул, власть, деньги, у меня – тоже неплохое приданое, и к тому же я была недурна собой.

«Однако настоящей семьи так и не получилось…» – подумал Брэй.

– Значит, любви между вами все-таки не было…

– Любовь? Между твоим отцом и мной? Не смеши меня, мальчик мой! Мы не хотели никаких чувств и не ждали, что между нами когда-нибудь возникнет любовь… – Герцогиня помолчала с минуту. – Я полагаю, именно поэтому ты медлишь с женитьбой на мисс Прим? Ждешь, когда между вами вспыхнет искра любви?

Брэй задумался. Действительно ли он ждал этого? И можно ли назвать то чувство, которое он испытывал к Луизе сейчас, любовью? Брэй не знал ответа на этот вопрос, возможно, потому, что никогда раньше ему не случалось испытывать настоящей любви ни к одной женщине…

Боковым зрением Брэй вдруг заметил входившую в зал миссис Колтраст, а следом за ней мисс Гвен.

Сердце Брэя невольно забилось. Сейчас он увидит Луизу… Однако ее нигде не было видно. Брэй рассеянно глядел на миссис Колтраст и Гвен, снимавших свои плащи и отдающих их лакею. Где же Луиза?

Герцогиня продолжала что-то говорить, и Брэй машинально отвечал ей, но все его мысли сейчас были заняты одним вопросом: где же Луиза? Почему не пришла? Он должен это выяснить!

– Так я права или нет? – спросила герцогиня.

– В чем права? – переспросил Брэй рассеянно.

– Ты ждешь, когда у тебя возникнет любовь к мисс Прим, и только тогда попросишь ее руки?

– Ты веришь в любовь, мама? – попробовал все свести к шутке Брэй.

– Сама не знаю… – задумчиво проговорила она. – Я во всяком случае любви в жизни не нашла…

– А ты хотя бы ее искала?

На мгновение глаза ее светлости словно подернулись пеленой или Брэю это только показалось?

– Не помню уже… – прошептала она. – Если это когда-то и было, то так давно, словно и не со мной…

Брэй вдруг вспомнил о принце и о пресловутой коллекции скульптур.

– Послушай, мама, – недовольно произнес он, – может быть, мы с мисс Прим уж как-нибудь сами разберемся, жениться нам или нет?!

– Не жениться на ней ты теперь уже не можешь, – не терпящим возражений тоном отвечала герцогиня. – Ты что, забыл, что поклялся ее брату?

– Попробуй тут забыть! – недобро усмехнулся Брэй. – Забыть не дадут – сто раз напомнят.

– Я понимаю, мой мальчик, – покачала головой герцогиня, – что найти общий язык с мисс Прим тебе будет непросто. Но запомни: только счастье, завоеванное усилием, настоящее… А теперь я, пожалуй, поеду домой. Желаю приятно провести остаток вечера!

Брэй рассеянно смотрел вслед удаляющейся матери. Как обычно, ни поцелуя на прощание, ни даже формального объятия… Впрочем, это и не удивительно: между ними никогда не было ни любви, ни духовной близости – разве что взаимное уважение.

Внезапно Брэю пришло на ум, что за всю свою жизнь он ни разу не видел мать плачущей. Возможно, когда-нибудь герцогиня и плакала или даже рыдала, но при сыне – никогда. С Луизой, например, Брэй был знаком всего пару месяцев, но уже два раза видел слезы в ее глазах: когда она обвинила Брэя в том, что он нарочно прятал от нее Сайнта, и когда они стояли на том месте, где погиб ее брат. И оба раза Брэй был причиной ее слез…

Брэй вдруг ясно понял, что ему сейчас нужно делать. Поставив свой бокал с шампанским на стол, он отправился разыскивать миссис Колтраст. Три раза его останавливали какие-то знакомые, пытаясь завязать с ним разговор, но Брэй всякий раз отвечал: «Извините, спешу!»

Наконец Брэй увидел миссис Колтраст, беседовавшую не с кем иным, как с Харрисоном. Мисс Гвен в этот момент была увлечена разговором с неким молодым итальянским графом, который, судя по всему, был весьма польщен тем, что его собеседница разговаривает по-итальянски.

– Мое почтение, миссис Колтраст, мисс Гвен! – поклонился Брэй. – Вы обе сегодня прелестно выглядите!

– Рада, что вы это заметили, ваша светлость! – улыбнулась миссис Колтраст.

– Позвольте полюбопытствовать: почему я не вижу мисс Луизы?

– У нее разболелась голова, – ответила миссис Колтраст. – И, как она утверждает, виной в этом вы, ваша светлость!

Эти неожиданные слова кольнули Брэя словно иголка.

– Я? – недоуменно переспросил он.

– Луиза сказала, что вы явились в наш дом вскоре после того, как Гвен уехала с мистером Стандишем, и пригласили ее и младших девочек посмотреть какое-то кукольное представление в парке. Очевидно, ей напекло голову, так как вернулась она, по ее словам, с ужасной головной болью, и потому не смогла поехать на бал.

Брэй мысленно вздохнул. Слава богу, Луиза не стала рассказывать миссис Колтраст, что ее плохое настроение на самом деле вызвано тем, что она побывала в том месте, где погиб Натан…

– Жаль… – протянул Брэй. – Передайте мисс Луизе, что я сожалею об этом!

– Обязательно передам! – уверила она его.

Брэй повернулся к Харрисону:

– Послушай, приятель, ты сегодня еще не натанцевался? А то, может, поедем в клуб, перекинемся в картишки?

– Не откажусь, – откликнулся тот.

Попрощавшись с миссис Колтраст и Гвен, Брэй и Харрисон направились к выходу.

– Надеюсь, Харрисон, ты простишь меня, что я использовал тебя для прикрытия? – усмехнулся Брэй, когда они отошли на достаточное от них расстояние.

– Для прикрытия? – не понял тот.

– Честно говоря, ни в какой клуб я не собираюсь. Мне просто нужен был некий предлог, чтобы удалиться. Иначе эта Колтраст наверняка догадалась бы, почему я, как только узнал, что мисс Луиза дома одна, сразу же покинул бал.

– Мисс Луиза одна дома? – ухмыльнулся Харрисон. – Я, кажется, понял, приятель, что ты задумал…

– Ну, не совсем одна: сестры, слуги… Но застать ее дома совершенно одну нереально. Впрочем, ты угадал, Харрисон: я задумал именно это. Надеюсь, уж ты-то не будешь читать мне мораль?

Брэй, разумеется, не мог знать, откроет ли дверь сама Луиза или кто-нибудь из служанок, но ему это было и неважно, если, конечно, Луиза еще не спит. Но вряд ли все-таки она улеглась, не дождавшись сестру и миссис Колтраст с бала.

Брэю нестерпимо хотелось увидеть Луизу и убедиться, что с ней все в порядке.

– Стало быть, ты использовал меня, Брэй? Никогда тебе этого не прощу! – По веселой ухмылке Харрисона, однако, было видно, что он просто шутит. – Кстати, считаю своим долгом предупредить: в твои годы тебе уже наверняка не так просто будет выпрыгивать из окна спальни, если вдруг понадобится, чем тогда, когда ты был моложе.

– Спасибо за предупреждение, мой друг, но ни из какого окна я выпрыгивать не собираюсь! – заявил Брэй, несмотря на то что вовсе не был уверен, не захочет ли Луиза выбросить его со второго этажа.

Луиза лежала, свернувшись калачиком, на кушетке в гостиной, подоткнув под голову подушку. В комнате было почти темно – лампа на столе горела еле-еле.

С тех пор как она побывала на том месте, где погиб Натан, на душе у нее было тяжко. Приехав домой и попрощавшись с его светлостью лишь кратким «до свидания», Луиза сразу же устремилась в спальню. Однако вскоре, решив, что если она останется наедине с самой собой, то не удержится и расплачется, да так, что ее рыдания будут слышны во всем доме. Чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей, Луиза решила немного поиграть с сестрами. Но близился вечер, а вечером предстоял очередной бал. Ехать на него у Луизы не было настроения, и ей пришлось сказать миссис Колтраст, что у нее якобы разболелась голова.

Луиза чувствовала, что ей необходимо хотя бы немного побыть одной, даже не столько из-за плохого настроения, вызванного воспоминаниями о смерти брата, сколько ради того, чтобы разобраться в себе. Отрицать, что ее тянет к герцогу не только на уровне дружеского общения, но и чисто физически, Луиза уже не могла. Она чувствовала, что с этим ей нужно было как-то бороться. Менее подходящего для нее мужчину, чем его светлость, трудно было и представить. В том, что он не любит ее, не было смысла даже и сомневаться: такой человек вообще вряд ли способен когда-нибудь по-настоящему полюбить женщину.

Луиза отлично понимала все это. И тем не менее ей безумно хотелось, чтобы его светлость полюбил ее.

Девушка помнила, что сказал герцог: он женится на ней, только если она сама его об этом попросит. И положа руку на сердце, Луиза верила, что если она его попросит, то он действительно на ней женится. А в те минуты, когда его светлость целовал ее, Луиза и вовсе была не способна ни о чем думать, кроме как мечтать о том, что однажды станет его женой…

Вот только порядочно ли это будет с ее стороны по отношению к сестрам? Ведь герцог терпеть их не может: каждый раз, стоит лишь одной из них взвизгнуть, его светлость весь кривится словно от зубной боли. Когда Сибил расплакалась по поводу якобы сломанного ключа от музыкальной шкатулки, герцог не знал, что делать. Да что уж там говорить, если даже от бесконечных «что», «зачем» и «почему» девочек во время поездки в парк его светлость едва не взбесился.

Что бы ни случилось, Луиза не могла бросить сестер на произвол судьбы. Она должна заботиться о них по крайней мере до тех пор, пока не станут взрослыми. В этом и только в этом для нее настоящий смысл жизни. А что до герцога… рано или поздно она забудет о его поцелуях.