Амелия Грей - Герцог в моей постели

Дверь террасы снова приоткрылась, и Луизе пришлось подвинуться, чтобы впустить входившую пару.

– Подожди… – нахмурился Брэй. – Что ты сказала о принце?

Луиза понимала, что подобные разговоры лучше вести не при свидетелях – две-три дамы уже начали коситься на них, – но ей сейчас было все равно.

Стараясь все же говорить не очень громко, Луиза продолжила:

– Я знаю, что ты уже успел заключить какую-то тайную сделку с его высочеством относительно меня. Некто Хопскотч только что поведал, что принц почему-то хочет заставить тебя жениться на мне. Якобы этой свадьбой ты каким-то непонятным образом спасешь едва ли не всю Британию… Но знай: я за тебя не выйду, даже если Британии будет угрожать какой-нибудь новый Наполеон!

– Что ж, – спокойно ответил Брэй, – как хочешь, дело твое.

– Ты не возражаешь? – удивилась она.

– Хопскотч поведал тебе какие-нибудь подробности этого дела? – вместо ответа спросил он.

– Никаких подробностей, одни туманные намеки на то, что если я за тебя не выйду, то от этого якобы каким-то образом разразится какой-то грандиозный скандал.

– Луиза, когда наш принц заключил пари, что мы с тобой поженимся, он поставил на кон собрание древних греческих мраморных скульптур.

– Что? – Луиза отчаянно заморгала.

– Ты не ослышалась. Его высочество изволил заключить пари с австрийским эрцгерцогом и поставил на кон коллекцию. Если мы с тобой не поженимся до начала июня, эти сокровища отойдут Австрии. Мистер Хопскотч уже не раз давал мне понять, что принц настаивает на нашей с тобой свадьбе.

– Про скульптуры мне Хопскотч ничего не говорил!

– Да он и мне не велел рассказывать об этом кому бы то ни было… Но, как я уже говорил, я всегда делаю что хочу и плюю на чужое мнение. И уверяю тебя: когда я в тот вечер шел к тебе заняться любовью, принц с его коллекцией был здесь абсолютно ни при чем. Я даже и не думал о нем в тот вечер! И мне совершенно все равно, в каком музее будут пылиться эти чертовы скульптуры, в английском или в австрийском… Если его высочество их упустит, надеюсь, это послужит ему уроком впредь быть осторожнее и не заключать столь безумные пари!

Луиза пыталась вникнуть в смысл сказанного Брэем, но слова его казались ей лишенными всякого смысла. При чем здесь какие-то мраморные скульптуры? Но Брэй, не давая ей опомниться, продолжил:

– А что касается Гвен, неужели ты действительно подумала, что я буду соблазнять твою сестру, после того как занимался любовью с тобой?

Во взгляде Брэя так явственно читалось, что он поражен и обижен столь нелепым подозрением, что девушка готова была поверить ему.

– Разумеется, нет, – прошептала она, но тут же поспешила добавить: – Не знаю… А что мне прикажешь думать, если я вижу ее возвращающейся из сада вместе с тобой?

– А ты не допускаешь, что мы с ней могли просто гулять и разговаривать? Луиза, – вздохнул вдруг он, – я тебя не узнаю… Подобные обвинения оскорбляют меня! Если хочешь знать подробности, расспроси ее сама, в конце концов!

«Твои обвинения оскорбляют меня!» Луиза не верила своим ушам. Неужели Брэй действительно это сказал? От него можно, конечно, ожидать чего угодно, но подобных слов – меньше всего. Это было так непохоже на того Брэя, которого до сих пор знала Луиза.

– И ты еще смеешь предъявлять мне какие-то претензии? Явился в мой дом только через два года после того, как дал моему брату клятву жениться на мне… И потом, что за предложение ты мне сделал? Ты считаешь, что это нормальное предложение руки и сердца? По-моему, это был просто приказ, не терпящий возражений! А потому мой ответ: спасибо, ваша светлость, но замуж я за вас не пойду! Не нужно мне такого счастья!

Брэй тяжело дышал и молчал. И вдруг, совершенно неожиданно для него – возможно, и для себя тоже, – Луиза ударила его по щеке. Звук пощечины эхом отозвался в зале.

– Не боитесь меня бить, мисс Прим? – усмехнулся Брэй. – Послушать вас, так я просто чудовище, от одного прикосновения к которому можно умереть!

– Не беспокойтесь, ваша светлость, я живучая! – в тон ему ответила Луиза.

Повернувшись, она увидела, что на нее смотрят едва ли не все присутствующие. Даже музыканты прекратили игру. Наверняка их с Брэем перепалку слышали человек десять как минимум…

Гордо расправив плечи, Луиза пошла прочь. Ей было все равно: пусть глазеют, пусть потом о ней сплетничает хоть весь Лондон, пусть пишут что хотят бульварные газетенки… Луиза нисколько не сожалела, что дала зарвавшемуся герцогу пощечину. Он давно это заслужил!

От этой мысли у Луизы вдруг стало легко на душе, словно гора свалилась с плеч.

Луиза шла сквозь толпу, не оборачиваясь и ожидая от окружающих чуть ли не свиста. Но – странное дело – вместо него вдруг послышались хлопки и возгласы одобрения, сначала единичные, затем все больше и больше…

– Отлично, мисс Прим! – кричала толпа. – Давно пора! Вы получили по заслугам, ваша светлость!

Но Луиза так же не обращала внимания на эту хвалу, как не отреагировала бы и на свист. Она шла через зал, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Сейчас ей хотелось лишь одного – поскорее найти Гвен и миссис Колтраст и уехать отсюда.

Брэй рассеянно потер горевшую щеку. Кто бы мог подумать, что в изящной ручке Луизы может быть столько силы?

Он совершенно не ожидал этой пощечины, но в глубине души не мог не признать, что давно ее заслужил.

– Ты заметил, что окружающие на ее стороне? – усмехнулся подошедший Харрисон. – Они считают, что тебе досталось поделом.

– И они правы, – поддержал его Ситон, подходя с другой стороны.

– Сказать тебе, что они еще думают? – спросил Харрисон.

– Что я сейчас должен побежать за ней, заключить ее в объятия, просить прощения и признать свою вину при всех… – хмуро произнес Брэй.

– Ну уж поцеловать-то ты ее, я думаю, мог! – снова усмехнулся Харрисон. – Тебе не впервые целовать девушку на людях…

– Не надо, Харрисон, – перебил его Ситон. – Сейчас совсем не тот случай. Брэй все-таки уже не двадцатилетний юнец, а мисс Прим не имеет ничего общего с теми девицами, которых он когда-то целовал у всех на виду. Да и целовал он их тогда в основном лишь ради того, чтобы шокировать своего отца. К тому же тогда на него глазели всего лишь несколько случайных прохожих, а не огромная толпа, как сейчас.

Харрисон лукаво посмотрел на Брэя.

– Все это, может быть, и так, но если бы ты сейчас ее поцеловал, то оправдал бы ожидания всех этих жадных до сплетен людей…

– Возможно, – кивнул Брэй, – но целовать я ее все равно не буду. Пойдемте лучше куда-нибудь, где можно как следует выпить, джентльмены!

Брэй сам от себя не ожидал, что на следующий день после того, как получил пощечину от Луизы, будет ожидать ее появления в ее же гостиной. Но иного выхода у него не было. Луиза, может, и была права в том, что он не святой и, возможно, действительно заслуживал от нее пощечину. Но если она публично объявила ему войну, Брэй принимает этот вызов. Как говорится: хорошо смеется тот, кто смеется последним…

Именно это он и собирался сейчас объявить Луизе.

– Добрый день, ваша светлость! – проговорила Луиза, входя в комнату и демонстративно занимая место подальше от Брэя.

Однако особой агрессивности в ее взгляде не было заметно, и это почему-то раздражало Брэя, приготовившегося к серьезной перепалке. Или, может, Луиза просто села поближе к двери, чтобы в случае опасности ретироваться?

– Признаться, ваша светлость, я удивлена: вот уж чего не ожидала, так это вашего визита…

«Как она соблазнительна! – подумал вдруг Брэй. – Нарочно, что ли, распустила волосы, чтобы подразнить меня? Знает ведь, что такой она мне нравится больше… А почему она выглядит такой испуганной? Неужели решила, что я буду требовать сатисфакции за ту пощечину?»

Усилием воли Брэй отогнал ненужные мысли и заставил себя вспомнить, зачем сюда пришел.

– Да уж, – усмехнулся он, – готов поспорить на что угодно, что ты действительно меня не ждала!

– Вот именно, – в тон ему съязвила Луиза. – Не секрет, что поспорить с кем-нибудь на что угодно ты всегда готов. Даже если это «что угодно» – бесценная коллекция старинных скульптур… С каждым днем я все сильнее и сильнее убеждаюсь, что у тебя нет ни стыда, ни совести! Для чего ты пришел сегодня? Чтобы дать мне возможность еще раз в этом убедиться?

Брэй, однако, заметил, что, произнося свои гневные слова, Луиза старательно отводила взгляд.

– Нет, Луиза, – произнес он, – я пришел преподать тебе урок.

– Урок? Какой ты можешь преподать мне урок? Я уже достаточно получила уроков от тебя, Брэй, горьких уроков. Но нет худа без добра: теперь уже не буду такой наивной. А если желаешь видеть Гвен, то ты пришел не вовремя. Сейчас ее нет дома. Они с миссис Колтраст пошли играть в карты к какой-то знакомой…

«Хочешь держаться от меня подальше, – подумал Брэй, – что ж, я сам к тебе подойду…»

Он приблизился к Луизе и встал к ней почти вплотную. Однако если Луиза и испугалась, на ее лице это никак не отразилось: она смотрела на него с презрением и с таким чувством собственного достоинства, что Брэй невольно зауважал ее еще больше.

– Не говори ерунды, Луиза, – стараясь быть таким же спокойным, произнес он. – Ты отлично знаешь, что я пришел сюда не для того, чтобы увидеть Гвен. Ты считаешь, что тебе уже известны все мои секреты. Мне тоже известен один твой секрет. Я узнал, что ты обращалась в суд с просьбой назначить тебе и сестрам другого опекуна.

– Ты узнал об этом только сейчас? – усмехнулась она. – Ловко же работают твои шпионы, Брэй! Я подала этот иск уже две недели назад…

– Какие шпионы? При чем тут шпионы? Подала ты иск, может быть, и давно, однако до лорд-канцлера твоя просьба дошла сейчас. Но как только она до него дошла, он тут же связался со мной.

– Похоже, – снова усмехнулась Луиза, – тебя расстроила эта новость?

– Возможно, – уклончиво сказал Брэй.

Мысли его были заняты совсем другим. Ему вдруг нестерпимо захотелось обнять Луизу, прижать к себе, целовать до беспамятства и не отпускать, пока она не начнет умолять его, чтобы он женился на ней…

– Брэй, – проговорила Луиза, – я, кажется, никогда не скрывала от тебя того, что собираюсь хлопотать о том, чтобы нам назначили другого опекуна. Я сказала тебе об этом еще во время самой первой нашей встречи!

– Ты тогда много чего говорила, но я думал, что тебе хватит ума не делать этого!

– А почему я не должна делать этого, Брэй? На мне все-таки лежит забота о моих сестрах! Имею я право принимать решения относительно того, что, на мой взгляд, будет для них лучше?

– Я не знаю, почему ты вдруг вообразила, будто забота о твоих сестрах лежит на тебе. Пока их опекуном официально являюсь я, забота о них лежит на мне!

– Вот что я тебе скажу! – Луиза сделала решительный шаг навстречу ему. – Семь лет назад умерла моя мама, потом отец, затем брат… На данный момент самым близким взрослым человеком для них являюсь я, и ради их блага я сделаю все, что в моих силах. И если я считаю, что им лучше иметь другого опекуна, то добьюсь этого.

– Ты хочешь сказать, что я недостаточно или как-то не так забочусь о твоих сестрах?

– Да, именно это я и хочу сказать.

– Возможно, – покачал головой Брэй, – я действительно не святой. И свою не самую лучшую репутацию, о которой ты не устаешь повторять, я вполне заслужил. Но скажи: несмотря на все это, я хотя бы раз сделал что-нибудь плохое по отношению к тебе или к твоим сестрам?

– Пока нет.

– Тогда почему, черт возьми, ты хочешь другого опекуна?

– Потому что я знала с самого начала, что ты нам как опекун не подходишь. В присутствии Бонни и Сибил ты все время болезненно морщишься. Лилиан вытащил из экипажа грубо… Соблазнил меня – и не прошла неделя, как ты уже подбираешься к моей сестре… Любой нормальный человек скажет, что нам не нужен такой опекун!

– Да, признаюсь, детский визг действительно режет мне уши. И Лилиан я тогда, возможно, вытащил из экипажа не самым почтительным образом – однако, надеюсь, не сделал ей больно. А что до Гвен, то как тебе вообще могло прийти в голову, что я хочу ее соблазнить?!

– Так ты ее уже называешь просто по имени? Не «мисс Прим», и даже не «мисс Гвен»…

– Родственник не называет родственницу мисс и по фамилии.

– Вы что, ссоритесь? – раздался вдруг тоненький голосок.

Брэй и Луиза обернулись и увидели в дверях Бонни.

– Да нет, вам показалось, мисс Бонни, – поспешил уверить ее Брэй. – Просто поспорили кое о чем… Не так ли, мисс Луиза?

Луиза молчала, очевидно колеблясь, солгать сестре ради ее спокойствия или все-таки сказать правду.

Наконец вместо ответа Луиза спросила: