Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка

– Конечно, нет! – возразила Тео, не желавшая даже думать об этом.

– Судно, по всем данным, направилось в Индию, и больше о нем не было никаких вестей. В этих местах свирепствуют пираты, – пояснил мистер Бойторн. – Многие моряки говорили мне, что было бы настоящим чудом, если бы «Персивалю» удалось избежать роковой участи.

Тео печально вздохнула.

– Сесил, вы согласны, чтобы мистер Бойторн начал процедуру подачи петиции лорду канцлеру и в Палату лордов? Если мы получим другие новости в следующем месяце, петицию можно будет сразу же отозвать.

– Может быть, лучше подождать еще год, дорогая? – тоже вздохнув, спросил Сесил.

Тео взглянула на него с улыбкой.

– Мне очень нравилось управлять поместьем, в особенности производством тканей и керамики. Но мне хотелось бы поскорее наладить свою личную жизнь. Я знаю, что практически стала уже пожилой…

– Ничего подобного! – возмущенно воскликнул Сесил.

– И я собираюсь выставить себя на брачную ярмарку, как только петиция будет официально одобрена, – продолжала Тео. – Еще один год не пойдет мне на пользу.

– Так и следует поступить, – с серьезнейшим видом произнес мистер Бойторн. – Пришло время закрыть эту печальную страницу в истории герцогов Ашбруков. Лорд Айлей погиб в расцвете своей юности, но жизнь должна продолжаться.

Этой звучной банальностью и закончилась их беседа. Да здравствует новый герцог!

В 1814 году оба «Мака» отправились к берегам Индии, не захватив по пути ни одного корабля. Это путешествие предприняли только для того, чтобы доказать, что капитаны ловко справляются с муссонными ветрами. Но прибыв туда, они бесцельно блуждали, пока Гриффин не решил, что сицилийские аристократки, с которыми он был знаком интимно, будут в восторге от позолоченных птичьих клеток. И он заполнил ими трюмы обоих кораблей. Джек же пристрастился к приправе, именуемой карри, поэтому набил все птичьи клетки пакетиками с куркумой и тмином.

На обратном пути какие-то несведущие пираты попытались их захватить, поэтому они потопили напавший на них пиратский корабль, высадили его команду на необитаемый остров (таков был их обычай) и продолжили свой путь. Груда изумрудов в углу каюты Гриффина свидетельствовала о том, что «Маки» были не первыми кораблями, атакованными этими злосчастными пиратами.

Позолоченные птичьи клетки они продали на Сицилии с огромнейшей прибылью. Карри же они отослали в Англию, и агент кузенов (теперь у них имелся персонал для управления их имуществом в пяти странах) сообщил, что сначала специи расходились медленно, но к концу третьего месяца все было продано на сумму, в семьдесят раз превышавшую стоимость.

Джек научился контролировать свой нрав. Он мог теперь даже совершенно спокойно вспоминать о своем отце. Тому, кто лишил жизни многих людей – пусть даже пиратов, убивших сотни себе подобных, – растрата представляется всего лишь детской шалостью. Кроме того – и это гораздо важнее, – он больше не желал, чтобы эмоции управляли его жизнью.

А Дейзи… Он понял с ужасающей очевидностью, что не может забыть, как широко раскрылись ее прелестные глаза, когда он впервые коснулся ее груди. Не говоря уже об их детских годах, когда они вместе играли… Но он твердил себе снова и снова, что все это – воспоминания мальчика по имени Джеймс. А Ястреб очень гордился тем, что забыл обо всем, что имело отношение к его жизни в Англии, включая женитьбу.

Но однажды удача отвернулась от него.

Произошло это в самом начале 1816 года. Они только что захватили «Гронинген» – по особому поручению голландского короля. Этот военный корабль был украден и использовался пиратами для ограбления торговых судов. Все, как обычно, шло хорошо. Пиратский капитан пал, получив по заслугам. И только несколько матросов с «Гронингена» все еще продолжали яростно сражаться.

Джек Ястреб уже собирался выкрикнуть предложение сдаться, когда справа на него бросился пират с обнаженным клинком. Кинжал полоснул Джека по горлу чуть ниже подбородка. Как ни странно, он не почувствовал боли – только жуткое ощущение расходящейся плоти, а затем – теплый поток крови, хлынувший на грудь.

Джек покачнулся, выронил оружие и упал. Прогремел пистолетный выстрел, и пират с кинжалом с глухим стуком рухнул на палубу.

Гриффин стремительно подскочил к Джеку и опустился рядом с ним на колени, изрыгая проклятия и отдавая приказания.

Искоса взглянув на кузена и увидев его как бы в ореоле солнечного сияния, Джек мысленно произнес: «Счастливого пути». Тот, у кого перерезано горло, не может говорить. Они с Гриффином за эти годы полюбили друг друга как братья, хотя, будучи мужчинами, никогда не проявляли своих чувств. В этом не было необходимости.

А сейчас Гриффин склонился над ним, зажимая лоскутом ткани его горло. Джек встретился с ним взглядом и прочел в его глазах страх. Но он уже и без того знал правду: люди с перерезанным горлом не выживают.

– Ты не умрешь! – свирепо произнес Гриффин побелевшими губами – произнес с яростью и непреклонностью короля пиратов. – Черт тебя возьми, Джеймс, держись. Дайкслинг будет здесь с минуты на минуту, и он в момент заштопает тебя.

Делая над собой отчаянные усилия, Джек выдавил:

– Скажи Дейзи… – Но больше ни звука не слетело с его губ, и теперь ужасная боль затопила все его тело. Перед глазами поплыли черные точки, и Джек вдруг осознал: было нечто очень важное у него на сердце, и он должен был обязательно это сказать.

– Дейзи? – переспросил Гриффин, склонившись над ним еще ниже. – Твоя жена? Сказать ей что?

Но черные точки, вращаясь, сливались воедино, а затем вдруг обрушились на Джека, и в этот самый момент павший пират сделал последнее яростное усилие – резко приподнявшись, он метнул кинжал в Гриффина. Тот с диким ревом зажал ладонями пах. Кровь хлынула фонтаном, заливая Джеку лицо.

Все было кончено, все кончено. Только теперь Джек до конца осознал то, что, без сомнения, понимал все это время: он не смог произнести те слова, которые ему отчаянно хотелось сказать.

Да никто его уже и не слушал.

Петиция об официальном признании графа Айлея окончившим свои дни была должным порядком отправлена в странствие по кабинетам канцлерского суда, когда Тео получила сообщение от еще одного из двадцати сыщиков с Боу-стрит. Но это послание значительно отличалось от других – в нем имелись кое-какие новости, вернее, объявлялось, что они имелись.

Тео неподвижно сидела с посланием в руке, пристально глядя на него. Если бы Джеймс был жив, сыщик мистер Баджер наверняка бы написал: «Я нашел вашего мужа». Но он сообщает: «У меня для вас новости». Безутешная скорбь почти осязаемо ощущалась в груди – словно еще одно трепещущее сердце, находившееся рядом с первым.

Тео вызвала своего нового дворецкого, Мейдрона, и распорядилась, чтобы мистера Пинклер-Рейберна непременно пригласили зайти сегодня же.

Мистер Баджер оказался смуглым, волосатым и кривоногим, причем вид у него был настолько свирепый, что создавалось отчетливое впечатление: преступники очень пожалеют, если мистер Баджер нападет на их след.

– У него усы, как у сома, – прошептал Сесил, но Тео так нервничала, что даже не улыбнулась.

Графиня и мистер Пинклер-Рейберн сидели на кушетке, а мистер Баджер – в кресле, напротив них. Тео с нетерпением ожидала новостей. Однако мистер Баджер, подробнейшим образом рассказывая о своих странствованиях, никак не мог добраться до сути. Он ужасно долго объяснял, куда его направило начальство, сколько человек он взял с собой, скольких нанял на островах и сколько времени он добирался до намеченных портов.

В первый раз за долгие годы у Тео возникло желание грызть ногти – привычка, от которой она избавилась еще в школе.

– Вест-Индия, – продолжал мистер Баджер, – не является цивилизованной страной, и боюсь, мне пришлось заплатить огромную сумму…

– Вы нашли моего мужа? – перебила Тео. Она не могла больше ждать.

– Нет, не нашел, – ответил мистер Баджер.

– Но вам удалось что-то узнать о нем? – Она судорожно сглотнула.

– По моему убеждению, он не был мертв на момент 1810 года, когда… – Мистер Баджер заглянул в блокнот, лежавший у него на коленях. – Когда он… ну… – Лицо его выражало явное неодобрение.

– Он жил с другой женщиной? – подсказала Тео.

– Он стал пиратом.

Сесил ахнул, а Тео вскрикнула – то ли от ужаса, то ли от изумления.

– Но это невозможно… – пробормотала она через несколько секунд.

Мистер Баджер послюнявил палец и перевернул страницу блокнота.

– Его называли Графом различные члены этого преступного сообщества. Напоминаю вам, что в это время Джеймс Рейберн имел благородный титул графа Айлея. Он действовал сообща с другим пиратом, известным как Гриффин Берри.

– Это имя мне знакомо, – заметил Сесил.

– Берри действительно по происхождению аристократ. – Мистер Баджер бросил на собеседников угрюмый взгляд – как будто они несли персональную ответственность за действия этого безнравственного представителя аристократии. – По моему глубокому убеждению, именно упомянутый сэр Гриффин завлек лорда Айлея на этот преступный путь.

– Преступный?! – воскликнул Сесил. – Мой кузен Джеймс никогда бы не совершил ничего преступного! Я готов поручиться за него собственной жизнью.

– На вашем месте, сэр, я не стал бы этого делать, – сказал мистер Баджер. – Однако есть некоторые странности в реальных действиях Графа и Берри. Встречались многие, упорно утверждавшие, что Берри нападал только на корабли других пиратов. По крайней мере после того, как он объединился с Графом. Имеется достаточно свидетельств пиратской деятельности Берри вплоть до 1808 года. Но после этой даты он специализировался, если можно так выразиться, исключительно на захвате кораблей своих бывших недругов. А это делает его скорее капером, чем пиратом. – Сыщик помолчал, потом добавил: – Но для людей порядочных нет особой разницы.

– Невероятно! – воскликнула Тео, впервые радуясь тому, что ее мать не дожила до этого дня.

– Если этот Граф как-то связан с моим кузеном, – сказал Сесил, – то я абсолютно уверен: он и в самом деле атаковал только пиратские суда. Джеймс – человек чести, и он никогда бы не причинил вреда невинным… Он даже никогда не жульничал при игре в карты!

Тео крепко сжала руку Сесила. Если бы только Джеймс был здесь и слышал, как горячо кузен выступал в его защиту!

– А что случилось с Графом? – спросила она. – Его убили?

– Люди сложили настоящие легенды о корабле этого человека, но никто не смог рассказать мне о его судьбе, – ответил мистер Баджер. – Хотя я, конечно, оставил там своих агентов с инструкцией выяснить все, что возможно. Они перебираются от острова к острову, везде проводя необходимые расследования. Я же поскорее вернулся сюда и могу утверждать, что мы с очевидностью выяснили: упомянутый Берри когда-то имел компаньона, известного как Граф. Но вскоре после этого Графа сменил грозный субъект, известный как Джек Ястреб.

– Джек?! – воскликнула Тео. – Но ведь «Джек» – похоже на «Джеймса»! – Ей очень хотелось найти хоть малейшее свидетельство того, что Джеймс, возможно, все еще жив. Но Джеймс, ее Джеймс, действительно стал пиратом, кровожадным преступником, отправлявшим невинных людей за борт… О боже!

– Согласен, что имена похожи, – ответил мистер Баджер. – Но на этом сходство заканчивается. Я нашел людей, которые описали мне этого Джека Ястреба, поскольку он хорошо известен в тех краях и там есть множество женщин, влюбленных в него. Извините за бестактность, миледи. Так вот, нет ни малейших оснований считать, что Граф и Джек Ястреб – одно и то же лицо. По описаниям, Ястреб – чудовищно крупный верзила с бритой головой и татуировкой под правым глазом.

– С татуировкой? – в растерянности переспросил Сесил.

– Что такое татуировка? – спросила Тео.

– Рисунок, наколотый на коже с помощью иглы и краски, – ответил мистер Баджер. – Мне кажется маловероятным, чтобы англичанин, тем более аристократ, подверг бы себя подобной процедуре, очень болезненной и вместе с тем непоправимой. Я видел несколько образчиков, когда служил на островах, и все эти люди определенно были варварами.

– Я согласна с вами. Едва ли этот пират и лорд Айлей – одно и то же лицо, – сказала Тео. – По правде говоря, я нахожу ваше предыдущее предположение тоже весьма сомнительным. Тот факт, что Гриффин Берри принадлежит к высшему обществу, не является достаточным основанием предполагать, что преступник по прозвищу Граф может иметь какое-либо отношение к моему мужу.

– Боюсь, мы не можем предложить даже частичное вознаграждение за эту информацию, – поддержал графиню Сесил. – Лорд Айлей никогда не был пиратом. Я нахожу подобное предположение абсурдным и крайне оскорбительным для его памяти.

Тео пропустила мимо ушей слова о памяти. Увы, Сесил давно уже не говорил о своем кузене в настоящем времени. Но она могла его понять. В конце концов, Джеймс отсутствовал без малого семь лет…