Дженнифер Хеймор - Герцогиня-охотница

Герцог откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и мысленно проговаривал слова, которые он ей скажет: «Я хочу, чтобы ты осталась в моей жизни навсегда. Чтобы ты стала моей. Ты моя жизнь. Ты воздух, которым я дышу. Ты моя судьба. Выходи за меня замуж. Пожалуйста, стань моей герцогиней».

Однако одна мрачная мысль, внезапно пришедшая в голову, разрушила все его воздушные замки: «Стенли слишком упрям. Он не допустит разрыва помолвки. Он уничтожит всех нас».

Саймон открыл глаза и обвел взглядом всех своих братьев.

– Я не могу жениться на Джорджине Стенли. Мне нужно найти способ разорвать помолвку.

Все уставились на него. Услышать еще одну такую новость в течение одного дня, и без того полного открытий, было, наверное, уже слишком.

– Я не могу этого сделать, – повторил он.

– И как ты хочешь заставить Стенли молчать? – спросил Сэм. Казалось, он единственный из братьев еще сохранил способность говорить. – Ты думаешь использовать факт существования Бертрама Стенли против него?

Саймон не хотел опускаться до уровня барона, чтобы бороться шантажом против шантажа. И все же он был главой этой семьи. На что герцог готов пойти, чтобы защитить своих братьев и сестру? Готов ли он для этого поступиться своими принципами?

Наверное, да.

Нет! Точно да!

– Я не знаю, – ответил он Сэму. – Ты думаешь, стоит?

– Нет! – зарычал Тео.

И все разом обернулись к нему.

– Не делай этого, Трент! Шантаж противоречит твоим принципам. Ты самый честный и благородный человек из всех, кого я знаю. Пусть лучше он обнародует тайну моего рождения, чем ты опустишься столь низко.

– Я согласен с Тео, – сказал Марк, хмуро глядя на Саймона.

Люк уставился в окно, чтобы избежать взглядов братьев.

– Я тоже согласен, – сказал он. – Не хочу быть причиной пятна на твоей безупречной нравственности, Трент.

– Я не хочу, чтобы Стенли распространял слухи о нашей семье, – ответил Саймон. – Но я не люблю мисс Стенли. И никогда не полюблю. Я не могу жениться на ней.

– Ну так не женись, – бросил Люк, как будто это было так просто.

– Есть кое-что еще, – сказал Саймон, понизив голос. – Я люблю другую женщину. После того как я порву с мисс Стенли, я собираюсь сделать ей предложение.

– Правда? И кто же она? – спросил Люк.

Саймон поднял глаза на брата. Тот смотрел на него с хмурым интересом.

Прежде чем ответить, Саймон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он понимал, что все, кроме Сэма, будут шокированы его решением. В особенности Люк, который не верил, что брат может испытывать настоящие чувства к Саре.

Такая реакция на эту новость будет у всех, кто знал герцога и кто не знал тоже. Ничего. Саймон заставит поверить и принять это всех, начиная со своих братьев. Потому что он изменился. Он больше не стесняется своей любви к Саре. Наоборот, он хочет, чтобы все об этом знали.

– Сара, – сказал он твердым голосом. – Сара Осборн.

Объяснение со Стенли пришлось отложить из-за бала, который этим вечером давали соседи. Если бы Саймон не отправился на этот бал, могли бы пойти сплетни о его размолвке с Джорджиной. Саймон не хотел этого допускать. Расторжение помолвки должно было пройти так, как он задумал.

Саймон смог выдержать только один танец с Джорджиной. Однако каждый второй из присутствующих джентльменов хотел потанцевать с ней. Этот бал в своем доме давали мистер и миссис Бердслей. Некоторые из присутствующих, которых Саймон не видел с тех пор, как уехал из Лондона, собрались около него.

Одним из них был герцог Дансберг. Чтобы отдохнуть от всей этой суеты, Саймон вышел в комнату для игры в карты. Там его и нашел немолодой герцог. Он приблизился с хитрой ухмылкой на обветренном лице.

– Ну, Трент, я только что танцевал с вашей будущей супругой. Должен вас поздравить. Она большая редкость. Настоящий бриллиант чистой воды.

Взяв бокал бренди с подноса у пробегавшего мимо официанта, Дансберг опустился в кресло рядом с Саймоном и как-то невесело посмотрел на него.

– Когда вы вступите в ряды мужчин, пребывающих в оковах семейных радостей, полагаю, я останусь одним из очень немногих холостых герцогов в стране.

Саймон не стал его разубеждать, хотя чувствовал страшный зуд, как будто тысяча крошечных муравьев забралась ему под кожу. Видит Бог, как ему хотелось объяснить этому господину, насколько он ошибается. Саймон хотел выложить все прямо сейчас.

– Почему вы никогда не женились? – вместо этого спросил Саймон, чтобы увести разговор от опасной темы.

Дансберг медленно вращал жидкость в своем бокале.

– Ну хорошо. – Он бросил на Саймона насмешливый взгляд. – Я был таким же, как вы. Правда, отца я потерял, только когда мне исполнилось сорок. В один день все узнали, что я стал герцогом. И потом, на протяжении десяти лет, мамаши атаковали меня каждый сезон, пытаясь сосватать своих дочек и погубить меня. – Он задумчиво отхлебнул бренди. – Но тогда я не интересовался браком. То были сложные времена. Наверняка вы слышали о них от ваших родителей.

Саймон кивнул в знак согласия.

– И… – Дансберг нахмурился, глядя на бокал, – мне все это было неприятно. Как будто я как человек никого не интересовал, а все соревновались между собой, чтобы завладеть моим титулом, как призом на скачках.

– Да. – Саймон прекрасно понимал его.

– И поэтому я всеми силами избегал этих оков. В конце концов почти все они сдались. – Дансберг тихо засмеялся. – Теперь, в возрасте сорока девяти лет, я, кажется, созрел для того, чтобы обзавестись семьей. Но, – он пожал плечами, – пока я не встретил подходящей женщины.

Саймон поднял свой бокал и сказал:

– Я желаю удачи в ваших поисках.

Дансберг хмыкнул.

– Увы, но сейчас уже я должен признать свое поражение. Я стал слишком стар для этого. Дам привлекают молодые и сильные. Посмотрите на меня. – Он жестом указал на свое морщинистое лицо. – Годы не щадят никого.

– Но вы все еще герцог.

– Верно. Но найти существо столь же прекрасное, какое поймали вы… Я сомневаюсь, что Господь будет столь же милостив ко мне.

– Нам не дано знать его замыслы.

Они поговорили еще немного, затем Саймон извинился и вернулся в бальный зал.

Вечер казался бесконечным, но он смог вытерпеть все. Никто, кроме его братьев, не узнал, что что-то не так. Наконец ближе к рассвету все закончилось, и они вернулись домой. Уставшие, все легли спать. Кроме Саймона. Он мерил шагами спальню, мечтая выбежать на улицу, найти Сару, взять ее на руки и все рассказать.

Но сначала нужно было порвать с Джорджиной. Саймон придет к Саре свободным человеком, опустится на одно колено и скажет ей, как сильно ее любит.

Завтра. Завтра он все это сделает.

Саймон, проснувшись после короткого беспокойного сна, отправил одного из лакеев передать лорду Стенли, что он будет ждать его в библиотеке после завтрака. Было уже около полудня, когда герцог, сидящий в библиотеке и разбиравший счета, наконец услышал стук в дверь. Стенли выглядел уставшим.

Хозяин предложил гостю сесть, налил выпить и сразу перешел к делу.

– Я не собираюсь жениться на вашей дочери.

Глаза Стенли стали холодными как лед. Он уставился на Саймона, а тот смотрел на него с совершенно пустым и спокойным выражением на лице. Саймон не знал, как долго они сидели и мерили взглядом друг друга.

Наконец, губы Стенли тронула насмешливая улыбка. Когда он заговорил, его голос был мягким и спокойным:

– Вы хорошо подумали, Трент? Вы готовы к последствиям такого решения?

– Это решение сделает счастливыми всех, Стенли. И меня, и вашу дочь.

– Ее счастье связано с предстоящим браком. Она будет счастлива, выйдя замуж за вас.

– Это чепуха. У нее ко мне нет никаких чувств.

Стенли поднял брови.

– Только не говорите мне, Трент, что вам от будущей жены нужна вся эта романтическая чушь! Вы знаете не хуже меня, что в нашем обществе при выборе супругов существуют куда более важные критерии, чем чувства. Например, ваше герцогство.

Губы Саймона дрогнули в подобии улыбки. Да, он имел герцогство, но управлять им он хотел бы только вместе с Сарой. Она справится с этим легко и изящно.

– Я пришел к выводу, что для счастья и благополучия всех людей, которые от меня зависят, мисс Стенли не лучший выбор.

Стенли нахмурился еще сильнее.

– Вы говорите ерунду. Конечно, Джорджина – правильный выбор. Ее с детства готовили именно к этому.

Саймон наклонился вперед, уперевшись локтями в бумаги на своем столе.

– Вы подготовили ее для того, чтобы она стала прекрасной женой, Стенли. Только не моей. Вместе с моим титулом она получит и всю мою семью, с ее репутацией и эксцентричностью.

Стенли пожал плечами.

– Вступление Джорджины в вашу семью только улучшит ее репутацию.

Саймон криво усмехнулся.

– Меня это не очень беспокоит. Видите ли… Я провел большую часть жизни, пытаясь очистить имя моей семьи. И знаете что? Я покончил с этим. Моя семья странная, конечно. Мы все вместе боролись с выпавшими на нашу долю трудностями. Но это моя семья. И если кто-то не любит ее и осуждает, я попросил бы этих людей держаться подальше от Хокинзов.

– На что вы намекаете?

– Я не намекаю. Я говорю вам, что устал от людей, которые пытаются обвинять членов моей семьи в преступлениях против правил вашего приличного общества. Мне надоело! Отныне я не буду исправлять ничьи ошибки. И тем, кто будет осуждать моих родных и моих родителей, я могу сказать только одно: идите к черту!

– Значит, это вы скажете всем, когда будет обнародована тайна происхождения ваших братьев и сестры?

– Я надеюсь, что, как человек чести, вы увидите мудрость в моем решении не жениться на вашей дочери и не станете распространять эту информацию. Нет смысла. Я призываю вас отказаться от идеи губить жизни невинных людей.

– Но мы с вами договорились, Трент!

– Не совсем так. Вы шантажировали меня, пытаясь принудить к этому браку, и я вам поддался на какое-то время. Но не более того.

Стенли допил остатки бренди из своего бокала и резко со стуком поставил его на стол. Затем поднялся и тихо сказал:

– Вы будете сожалеть о своем решении. Попомните мои слова, вы еще пожалеете.

Он развернулся и выбежал из библиотеки, хлопнув дверью так сильно, что задрожали стекла. Саймон посидел какое-то время, собираясь с мыслями, и отправился искать Джорджину. Он нашел ее на лужайке вместе с матерью, Эзме и четырьмя его братьями. Стоял прекрасный летний день, и никто не хотел сидеть в доме. Слуги установили мишени для стрельбы из лука, и вся компания готовилась посостязаться в меткости.

Когда он подошел, Джорджина выпустила стрелу и завизжала:

– Ну, в этот раз я точно попаду!

Марк улыбнулся ей:

– Я тоже на это надеюсь.

Увидев Саймона, Джорджина поспешила ему навстречу. Она была одета в белое платье, отделанное ленточками василькового цвета, которые очень подходили к ее глазам. Ее белокурые волосы блестели под широкополой шляпкой, и на щеках играл здоровый румянец.

Она была похожа на безупречную английскую розу. По крайней мере снаружи. Даже сейчас Саймон не был уверен в глубине души. Она не сделала ему ничего плохого.

– Ах, Трент! Где вы были? У нас тут так весело!

– Да, я вижу, – ответил он, подойдя ближе.

Тео помогал леди Стенли наложить стрелу на тетиву. Эзме стояла, положив лук на плечо и выбирая стрелу на длинном столе. Даже Люк был там, но в стрельбе не участвовал, а просто стоял в тени платана с ухмылкой на лице и потягивал из стакана что-то похожее на лимонад.

Люк встретил взгляд и слегка кивнул. Циничное выражение на его лице не изменилось.

Саймон повернулся обратно к Джорджине и сказал:

– Не хотите ли немного пройтись со мной?

– О… конечно. – Она бросила тоскливый взгляд в сторону стола, где Эзме и Тео обсуждали стрелы. – Мама! Трент и я собираемся прогуляться. Мы вернемся… – Она вопросительно посмотрела на Саймона.

– Скоро, – сказал он.

– Скоро, – крикнула Джорджина.

– Ах, гуляйте, сколько захотите, – пропела леди Стенли в ответ, помахав им рукой.

Подав Джорджине руку, Саймон пошел в обход, стараясь не попасть под стрелы Эзме и Тео. Они шли обратно в сторону дома. Поднявшись на мостик, перекинутый через ручей, герцог остановился, положил руки на перила и стал смотреть на водный поток. Джорджина сделала то же самое.

Перед ними по обоим берегам росли ивы. Они наклонились к воде и тянули друг к другу через поток свои тонкие ветви, как любовники, ищущие ласки.

Саймон понимал, что нет смысла начинать пустую светскую беседу, чтобы отсрочить неизбежное. Поэтому он сразу перешел к делу:

– Джорджина, я думаю, будет лучше, если мы расторгнем нашу помолвку.

Ее розовые губы приоткрылись, и она внимательно посмотрела на него.