– Голова очень болит? – раздался участливый и как будто знакомый голос.

Он повернул голову и встретился с вопросительным взглядом мисс Пенелопы Крид. Какое-то мгновение он молча смотрел на нее, а затем сказал:

– Я помню. Карета – Бристоль. Зачем, о зачем я только прикоснулся к бренди?! – Предостерегающий щипок заставил его вспомнить об окружающих. Он окинул их взглядом и увидел, что как раз напротив него расположились еще три человека и с большим интересом разглядывают его. Педантичного вида мужчина, которого про себя он определил как клерка из адвокатской конторы, смотрел на него с явным неодобрением; женщина в шляпке с полями козырьком и в шали по-матерински кивнула ему и сказала, что он в точности как ее второй мальчик, который совершенно не выносил раскачивающихся карет; крупный мужчина, сидевший рядом с ней, которого он принял за ее мужа, басом подтвердил ее слова: «Именно так!»

Сэр Ричард инстинктивно потянулся к галстуку. Пальцы сообщили ему, что он помят так же, как и полы его синего пальто. Касторовая шляпа с загнутыми вверх короткими полями была у него на голове, и, судя по всему, не без ее участия разыгралась дикая головная боль. Он снял ее, положил на колени и сжал голову руками, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Господи! – хрипло произнес он. – Где это мы?

– Ну, я не совсем уверен, но, кажется, мы уже проехали Рединг, – ответила Пен, обеспокоенно глядя на него.

– Кэлкот-Грин – вот где мы сейчас, – сообщил полный мужчина. – Остановились, чтобы высадить какую-то пассажирку. Они не очень-то беспокоятся о том, чтобы выдерживать расписание, это совершенно ясно. Сдается мне, что наш возница пошел пропустить стаканчик-другой.

– Ну что ты, – примиряюще сказала его жена. – Конечно, ему хочется промочить горло, он ведь все время сидит на таком солнце.

– Конечно, – согласился толстяк.

– Если бы в Компании узнали об этом, то тут же уволили бы его, и были бы совершенно правы! – презрительно фыркнул клерк. – Эти возчики ведут себя просто безобразно.

– Я считаю, совсем не обязательно выходить из себя, если человек слегка отстает от расписания, – ответила женщина. – Я всегда говорила: «Живи и давай жить другим».

Ее муж, как обычно, согласился с ней. И в этот момент карета со скрипом тронулась; пользуясь тем, что за грохотом колес и стуком копыт ее никто не мог услышать, Пен сказала:

– Вы постоянно повторяли мне, что пьяны, и теперь я вижу, что так оно и было. Я боялась, что вы будете жалеть о том, что отправились вместе со мной.

Сэр Ричард поднял голову:

– Я вне всякого сомнения был пьян, но не сожалею ни о чем, кроме выпитого бренди. Когда наконец этот экипаж доползет до Бристоля?

– Знаете, это не самый быстрый экипаж. Они не стараются преодолевать в час более восьми миль, поэтому, думаю, в Бристоле мы будем к одиннадцати часам, мы ведь делаем очень много остановок. Вам это не нравится?

Он посмотрел на нее сверху вниз:

– А вам?

– По правде говоря, – доверительно сообщила она, – я совсем не против и получаю огромное удовольствие. Только мне не хотелось бы причинять вам массу неудобств, ведь это все из-за меня. Я теперь только и увидела, что вы, к сожалению, выглядите в этой карете совершенно неуместно.

– Мое дорогое дитя, вы не имеете ни малейшего отношения к моему теперешнему состоянию, поверьте мне. И если уж я выгляжу неуместно, то что тогда говорить о вас?

На ее щеках появились ямочки.

– Я ведь всего лишь обычный школьник!

– Это я так сказал?

Она кивнула.

– Что ж, значит, так оно и есть. – Сэр Ричард оглядел Пен критическим взглядом. – Вот только… Это я завязал вам галстук? Да, конечно я. Что это у вас там?

– Яблоко, – ответила Пен, разжав ладонь. – Мне дала его та толстая женщина, которая только что вышла.

– Ведь вы не собираетесь жевать его прямо здесь? – требовательно спросил сэр Ричард.

– Собираюсь. А почему бы и нет? Хотите откусить?

– Ни в коем случае! – ответил сэр Ричард.

– Что касается меня, то я ужасно голодна. Мы с вами забыли об одной очень важной вещи.

– О какой?

– О еде, – ответила Пен, вгрызаясь в яблоко. – Нам следовало взять в дорогу корзинку с едой. Я забыла, что рядовые экипажи не останавливаются на почтовых станциях, как почтовые кареты. То есть я не то что забыла, а просто не знала об этом.

– Это можно решить, – сказал сэр Ричард. – Если вы голодны, вас конечно же нужно покормить. Что вы собираетесь сделать с огрызком?

– Съесть его, – ответила Пен.

– Отвратительный мальчишка! – воскликнул, содрогнувшись, сэр Ричард.

Он откинулся на спинку сиденья, но почувствовал, как его дергают за рукав, и был вынужден снова наклониться к своей спутнице.

– Я сказала этим людям, что вы – мой учитель, – прошептала Пен.

– Конечно, юный джентльмен под присмотром учителя мог бы путешествовать в такой карете, – ответил сэр Ричард, примирившись с отведенной ему ролью домашнего учителя.

На следующей остановке, в Вулхэмптоне, он стряхнул с себя апатию, грозившую целиком охватить его, вышел из экипажа и обнаружил в себе неожиданную способность добыть весьма достойную холодную закуску для своей подопечной. Возница с удовольствием подождал его, и клерк из адвокатской конторы, зоркие глаза которого разглядели, как рука сэра Ричарда совершила движение из кармана к протянутой с готовностью ладони кучера, начал что-то невнятно бормотать о взятках и коррупции на маршрутах Компании.

– Берите курочку, – добродушно предложил ему сэр Ричард.

Клерк, явно демонстрируя презрение, отказался от приглашения присоединиться к трапезе, но в карете были и другие пассажиры, среди которых выделялся маленький гнусавый мальчик, выразивший готовность принять участие в разделе содержимого корзины с закусками, лежавшей на коленях у Пен.

У сэра Ричарда уже была возможность убедиться, что мисс Крид невероятно доверчива, а в течение этого долгого путешествия он понял, что ее доверчивость и дружелюбие вполне могут привести к нежелательным для обоих последствиям. Она рассматривала пассажиров сияющим и совершенно не застенчивым взглядом, разговаривала даже с нудным клерком и вообще проявляла весьма опасную тенденцию становиться душой общества. Когда попутчики стали расспрашивать «школьника» о том, кто он такой и куда направляется, она с энтузиазмом поведала им историю, в которой не было ни слова правды, расцветив ее при этом совершенно скандальными подробностями. При этом она постоянно обращалась к сэру Ричарду с просьбой подтвердить ее слова, и он, проникшись в конце концов духом приключения, добавлял экспромтом несколько подробностей от себя. Пен радовалась этому, но испытала жестокое разочарование когда он наотрез отказался развлекать гнусавого мальчишку с аденоидами.

Он откинулся на спинку сиденья и лениво наблюдал за полетами мисс Крид в царство фантазии, размышляя при этом, что бы сказали его мать и сестра, если бы узнали, что он направляется в совершенно незнакомое ему место, путешествуя в общей карете, да еще в компании с молодой леди, которую нисколько не смущали ни ее окружение, ни надетое на ней мужское платье. Ричард представил себе выражение лица Луизы и рассмеялся. Головная боль прекратилась, но несмотря на то, что ощущение некой отстраненности, причиной которого явилось выпитое в избытке бренди, покинуло его, восхитительное чувство безответственности не исчезало. Будь он трезв, наверняка не отправился бы в это странное путешествие, но так как в подпитии сделал это, то теперь испытывал непреодолимое желание продолжить забавное приключение. Более того, ему было очень любопытно узнать побольше о Пен. Прошлой ночью она выкладывала ему какую-то безумную мешанину, он с трудом мог сейчас вспомнить ее рассказ, но в нем совершенно определенно фигурировали тетя и кузен с рыбьим лицом.

Он слегка повернул голову и принялся из-под опущенных ресниц наблюдать за ее оживленным личиком. Мисс Крид с явной заинтересованностью слушала длинный и запутанный рассказ о болезнях, которые недавно приковали к постели младшенького той женщины, которая по-матерински сочувственно оглядывала всех пассажиров экипажа. Мисс Крид покачала головой, услыхав о глупости аптекаря, важно кивнула, подтвердив эффективность очень старого патентованного средства, составленного из непонятных трав, и как раз собиралась рассказать о рецепте, которым издавна пользовались в их семье, когда сэр Ричард незаметно наступил ей на ногу.

Как оказалось, он вовремя одернул мисс Крид, потому что ее собеседница с удивлением уставилась на нее и сказала, что это весьма странно – встретить молодого джентльмена, который хорошо разбирается в таких вещах.

– Моя мать, – ответила Пен, вспыхнув, – очень долго была прикована к постели.

Все тут же сочувственно на нее посмотрели, а высохшая дама в углу кареты сказала, что уж ей-то никто не расскажет ничего нового о ее болезнях.

Это замечание отвлекло всеобщее внимание от Пен, и, пока дама, с триумфом перехватив инициативу, рассказывала историю своих страданий, Пен повернулась к сэру Ричарду и подняла на него взгляд, одновременно лукавый и чуть виноватый.

Клерк, который еще не простил сэру Ричарду того, что тот подкупил возницу, сказал что-то об излишней свободе, которую сейчас дают молодым людям. Он сравнил это со своим собственным воспитанием и сказал, что если бы у него был сын, то он не баловал бы его, нанимая домашнего учителя, а отправил бы его в школу. Пен кротко ответила, что мистер Браун всегда был очень строг, и сэр Ричард, справедливо решив, что мистер Браун – это он и есть, тут же в подтверждение слов своего воспитанника, суровым голосом приказал ему поменьше болтать.

Мать семейства тут же заявила, что молодой джентльмен, по ее мнению, весьма скрасил им путешествие, и что касается ее, то она никогда не одобряла тех людей, которые сурово обращаются с детьми.

– Правильно, – согласился ее супруг, – я никогда не пытался подавить никого из моих сыновей: мне нравится наблюдать, как они свободно растут.

Несколько пассажиров с укором посмотрели на сэра Ричарда, и Пен, для того чтобы у них развеялись последние сомнения относительно его суровости, погрузилась в подавленное молчание, сложив руки на коленях и опустив глаза.

Сэр Ричард понял, что в течение всего оставшегося путешествия его будут считать притеснителем и угнетателем, и принялся готовить в уме назидательную речь, предназначенную для ушей мисс Крид.

Пен обезоружила его, уснув на его плече. Она проспала все время до следующей остановки, а когда карета, как обычно, резко накренившись, остановилась, она проснулась, открыла глаза, сонно посмотрела на сэра Ричарда и прошептала:

– Я рада, что вы поехали со мной. А вы?

– Очень! Проснитесь же, – сказал сэр Ричард, подумав о том, что у Пен с языка могут сорваться какие-нибудь другие весьма дерзкие замечания.

Она зевнула и выпрямилась. Снаружи доносились голоса перебранки, разгоравшейся между возницей и кем-то, стоявшим у ворот постоялого двора. Фермер, севший в карету в Кэлне и занявший место рядом с Пен, сказал, что, по его мнению, проблема заключается в том, что человек, желавший занять место в карете, не значился в списке пассажиров.

– Ну, во всяком случае, сюда он уже просто не поместится! Карета переполнена.

– Просто кошмар! – заявила очень худая женщина, сидевшая в противоположном от Пен углу кареты.

– Где мы сейчас? – спросила Пен.

– Чипнэм, – ответил фермер. – Здесь ответвляется дорога на Бат.

Девушка наклонилась, чтобы выглянуть из окна.

– Уже Чипнэм? Да, это он. Я хорошо его помню!

Сэр Ричард взглянул на нее, с удивлением приподняв бровь.

– Уже? – пробормотал он.

– Ну, я же спала, поэтому мне показалось, что прошло мало времени. А вы очень устали, сэр?

– Ни в коем случае. Я совершенно смирился со всем.

Новый пассажир, очевидно, наладил свои отношения с возницей и охранником и, открыв дверь, попытался втиснуться в экипаж. Это был худощавый невысокий мужчина в пестром жилете и брюках из плотной хлопчатобумажной ткани. Из-под светлых бровей смотрели живые, глубоко посаженные глаза, вокруг которых не было ресниц. Его намерение сесть в карету встретило решительный отпор со стороны уже сидевших внутри. Тощая женщина закричала, что и яблоку негде упасть; клерк из адвокатской конторы заявил, что просто безобразие – так набивать экипажи; фермер посоветовал новому пассажиру пристроиться на крыше.

– Да туда уже вообще не втиснешься! – запротестовал незнакомец. – Господи, да я займу совсем немного места. Потеснитесь, ну же!

– Здесь все занято! Попытайтесь влезть в отделение для багажа!

– Да ты посмотри на меня! Я же займу не больше места, чем понадобилось бы для кинжала! – продолжал упрашивать незнакомец. – Кроме того, там на крыше уже сидит пара подозрительных молодцов. Мне просто страшно ехать с ними, ей-богу!