Но вот в чем тонкость: голубые и розовые ведь вызывают антипатию не потому, что спят с представителями своего пола. Кто с кем спит, посторонних вообще не касается. Мы не любим вполне конкретную манеру поведения. Постоянный эпатажный вызов — в одежде, голосе, пластике. Кого не тошнило в салоне красоты от воркования голубков-парикмахеров? Зазывные ноты, покачивания нижним бюстом и брезгливые прикосновения к волосам клиенток… Я уже не говорю о гей-парадах, после которых даже колеблющиеся приходят к твердому убеждению, что «голубой» непременно равняется «извращенец». Хотя очень сомневаюсь, что Петр Ильич Чайковский, будь ему предоставлена такая безнаказанная возможность, выскочил бы на улицу исполнять танец маленьких лебедей в блестящих стрингах с голой попкой… Нормальным людям гомосексуальной ориентации пора устраивать митинги против радужных парадов. Если вы хотите, чтобы вас уважали, глупо выставляться на посмешище всему миру.

Помимо врожденного гомосексуализма существует еще социальный, широко распространившийся сегодня на просторах нашего отечества. Смысл его таков: геем можешь ты не быть, зато прикинуться обязан. В определенных сферах просто необходимо поддерживать имидж гея, дабы получить зеленый (точнее, голубой) свет на пути к большим деньгам. Велики ли сферы? Так, по мелочам: отчасти политика, местами бизнес, телевидение, эстрада, театр, кино…

Проблема голубых получила в современном мире такой же перекос, как десегрегация. На кого долго давили, тот сильнее пружинит. Статья 121.1 в советском УК — это, конечно, дикость. И упорство мировых церквей в данном вопросе тоже могло бы потихоньку пересматриваться. Только не надо гомопропаганды. Не надо сбивать с толку юнцов-несмышленышей: да, мне нравились девушки в белом, а теперь я люблю голубых, потому что это модно… Генетика генетикой, но реклама — тоже двигатель сексуальной ориентации.

Натуральные мужики относятся к геям по-разному. Спокойно, если ориентация не выпячивается, и негативно, если у них перед носом вильнут малопривлекательным мужским бедром. А вот женщины с геями (то есть фактически с соперницами) зачастую дружат. Что всегда вызывает лично у меня искреннее изумление. Мужская мафия и мужской шовинизм — ерунда по сравнению с голубой мафией и гейским шовинизмом. Мужика возьмешь не мозгами, так ногами. А в мир геев для нас и эта лазейка закрыта. Но пасаран. Рыба с птицей гнездо не вьет.

Но больше всего, если уж начистоту, женщин достают латентные гомосексуалисты. Особи в штанах, которые ведут себя на службе и дома как последние бабы — с обидами, интригами и склоками. Таких много успело вырасти при советской власти. В свободном обществе был бы просто голубой. А так — посиневший от комплексов.

_____

ЯЙЦА ФАБЕРЖЕ

Давно замечено, что великий и могучий русский язык крайне беден на сексуальную лексику. Во всяком случае, в цензурной своей части. Да и в нецензурной, в общем-то, тоже. Два существительных, один глагол — вот, собственно, все, что имеет непосредственное отношение к самому акту близости. Плюс производные отсюда прилагательные, а также характеристики нравственных качеств и доминирующих пристрастий. И все это в многоэтажных фразеологических небоскребах, несущих какую угодно нагрузку, кроме сексуальной.

«…твою маму» — это что, буквальный протокол о намерениях (о серьезных намерениях)? «Пошел туда-то» — призыв к мужчине сменить ориентацию? Или, например, «старая б…» — характеристика, которой женщины часто припечатывают конкуренток в личной и профессиональной сферах, — неужели констатация доказанного факта? Нет, просто общее впечатление. Так сказать, вербальный импрессионизм.

Российская жизнь пропитана матом, но это вовсе не значит, что она пропитана сексом. Разве только сексуальной агрессией. Шпана в подворотне матерится, чтобы обозначить свою физическую силу (да и слов других не знает). Модные писатели и режиссеры знают много слов, однако матерятся, чтобы намекнуть на свое всемогущество в постели, причем вся Россия — их постель. Если мужчина в беседе со мной начинает употреблять идиоматические выражения, то есть разговаривать матом, то кем бы он ни был, я поворачиваюсь и ухожу. Потому что прекрасно понимаю, что в данную минуту он пытается за мой счет урвать толику сексуального удовольствия. Мастурбирует словами. Меж тем удовольствие, которое можно получить рядом со мной, я ценю слишком дорого и не собираюсь дарить его кому попало.

В интимной жизни мат может быть простым и ясным языком общения. Когда каждое слово точно соответствует своему изначальному смыслу, как-то забываешь о ненормативности. Внутренний цензор отключается. В быту мат действительно гнусен. Хотя едва ли не гнуснее разнообразные вульгаризмы, потому что они, в отличие от мата, еще и отдают пошлятиной. Вдвойне шокирующе все это звучит из женских уст. И абсолютно не понятно, какой терминологией оперировать, если вдруг захочешь поговорить о сексе.

А зачем говорить о сексе? — встречный вопрос. И не является ли всякое упоминание секса вслух актом словесного онанизма?

А зачем мы делимся кулинарными рецептами? Разглядываем витрины? Планируем грядущий отпуск?

Конечно, хорошо бы знать, с кем, когда и на какую тему общаться. Человеку с язвой желудка по меньшей мере негуманно совать под нос набор восточных специй. Скрюченного ревматика жестоко соблазнять прелестями сноуборда. И не стоит в консерватории громко обсуждать топик на одной лямочке, даже если он и впрямь восхитителен (кто бы сомневался). Однако любой разговор допустим, когда он уместен.

Честно говоря, я сама невольно вздрагиваю, когда слышу в громком публичном употреблении слова «кончать», «трахаться», «оргазм», «член», «влагалище», «сперма» и тэ дэ и тэ пэ. (Между прочим, Спермо — внучка Аполлона, ответственная за урожай зерновых. Покровительница закромов родины.) Заодно, видимо, в силу своей испорченности, я искренне веселюсь перед телеэкраном, вещающим о парадной выставке яиц Фаберже. Иногда, ради разнообразия, их еще именуют императорскими яйцами… Я рада за Фаберже и за его яйца, которые так высоко котируются и дорого стоят, но это не единственные яйца на свете. Другие тоже заслуживают внимания. Или хотя бы разговора…

Более того, на пути каждой женщины встречаются ситуации, когда говорить о сексе и сопутствующих ему органах просто необходимо. Например, у гинеколога. О-о!.. Рашн гинеколог — это отдельная порода людей, преимущественно теток, с очень правильными и конкретными представлениями о мироустройстве. У них холодное сердце, холодная голова и ледяные инструменты. Гинеколог лезет не тебе в… ну, куда он там обязан по долгу службы, а непосредственно в твою жизнь. У меня была докторша, которая для успешного зачатия рекомендовала повесить дома икону. Беседовать об иконах, лежа в известном кресле в известной позе, показалось мне не совсем удобным. Так что со служительницей культа и зеркальца пришлось расстаться.

Угодить гинекологу невозможно. Понравиться — тем паче. Произвести на него (на нее) впечатление своими достижениями в неполовых сферах — самое наивное, что может прийти вам в голову. Гинекологи воспитывают рожающих и не рожающих. Они строги с молодыми матерями и формируют комплексы у матерей зрелого возраста. Их клятва Гиппократа, вероятно, заключается в том, чтобы не давать женщине спуску ни за один ее сердечный порыв. Изучая под микроскопом твою флору и фауну, они выносят молчаливый, но читаемый в глазах диагноз: «легкомысленная», «свободная», «меняет партнеров», и гений чистой красоты чувствует себя Мессалиной в их отмороженном мире.

С гинекологом полагается разговаривать о деторождении. И о сексе как связанной с ним неотвратимости. Гинеколог занимается твоим здоровьем, но не твоим удовольствием. Вернуть утраченное удовольствие — миссия сексопатолога или хотя бы психоаналитика. В данной области я некомпетентна даже на любительском уровне — кушетку не опробовала ни разу. Однако, думаю, что разговорить человека — значит уже решить две трети его сексуальных проблем. Наш главный тормоз всегда расположен в голове. Преодолев речевой барьер (анализируй это, анализируй то), человек вдруг понимает, что никаких иных барьеров у него и не было. Живи и радуйся.

Еще одно место, где откровенный разговор уместен и даже неотвратим, — секс-шоп.

А зачем его посещать? — встречный вопрос.

А зачем мы изощряемся у плиты? Копим деньги на отпуск, который можно вспоминать весь год? Замираем от восторга перед зеркалом в примерочной? Разве не все едино — где отдыхать, что носить и чем набить желудок?

Отдых — сам по себе удовольствие, но мы хотим его усилить. Еда доставляет наслаждение голодному человеку, однако мы думаем о нюансах этого наслаждения. Секс и его шопы — из той же серии. Раз умные люди напридумывали штучек, благодаря которым мне будет еще лучше, еще интереснее в постели, как же я могу пройти мимо?

Если «штучка» приобретается вдвоем, то острота заключена в самой негоции. Вряд ли купленная вещь впоследствии возбудит вас так же, как деланно спокойный диалог у прилавка: хочешь это? Или вон то? А как этим пользуются? Тебе подойдет? Хочешь попробовать? Такой или побольше?.. Вещь, она и есть вещь. Возбуждают не вещи, а люди. Лично меня, когда я захожу в секс-шоп, всегда одолевает подростковое желание завести собаку. Садо-мазоамуниция, все эти заклепки, ошейники и казачьи нагайки для истязания партнера почему-то напоминают мне Птичий рынок, запах щенятины и кожи, ответственный момент выбора подходящего поводка. Брутальные предметы повергают меня в ностальгическую нежность…

Наш секс-шоп — ничтожная забегаловка по сравнению, скажем, с амстердамскими дворцами. Обычно это тесный, стыдливо запрятанный полуподвал, где скучает за прилавком продавщица, прибывшая из Ростова или Таганрога и озабоченная отнюдь не сексуально, но социально; дремлет в дверях охранник, равнодушный к продавщице, да толкутся по углам два-три подозрительных типа. Заходить сюда одной безопасно, хотя и не очень приятно. Но уж попав внутрь, просто необходимо развязать язык и всесторонне обсудить консистенцию смазки или правила эксплуатации новой модели вибратора. Речь идет о твоем удовольствии и твоем комфорте. Например, в мои юные неопытные годы ни один консультант в торговом зале не предупредил меня, что маленькие «штучки» имеют обыкновение исчезать в недрах организма и появляться на свет, когда ты уже смирилась с мыслью о хирургическом вмешательстве, а партнер набирает ноль-три. Бывали, бывали конфузы…

Хуже всего в русском языке дело обстоит с сексуальными глаголами. Один совсем неприличный, несколько вульгарных, несколько остроумно-молодежных, к которым мы опоздали, много вялых и невыразительных, один потребительский — «иметь» и выражение, полностью скалькированное с английского, — «заниматься любовью». Бедный подстрочник.

Совершенно поразительно, что на моем любимом языке я могу сказать море всего о моих чувствах и практически ничего о моем сексе, который является их неотъемлемой частью.

Может, от этой словесной безысходности я так отчаянно болтлива?

_____

ХОЖДЕНИЕ В НАРОД

Мне разбили автомобиль. Он погиб, спасая мою жизнь, и я отделалась парой синяков, а черный полированный красавец, элегантный, как рояль, получил травмы, несовместимые с жизнью, и пошел на донорские органы. Надеюсь, его мужественное сердце еще постучит под чьим-нибудь капотом. В России машины живут долго, живут даже после смерти, и это единственное, что утешало меня в дни траура.

Оплакивая теплого железного друга, я понимала, тем не менее, что скорбь скорбью, а могло быть и хуже. Надо готовиться к новой любви, для нее нужны деньги, следовательно, придется каждое утро ездить на работу. И вот, в десять ноль-ноль я ковыляю на шпильках к ближайшему перекрестку, поднимаю там руку, как собачка поднимает ногу, подсаживаюсь к тому, чей вид не вызывает особых подозрений и — общаюсь, общаюсь, общаюсь с мужским народонаселением Москвы.

Женщины «бомбят» только в глупых российских сериалах, это ненаучная фантастика. Иномарки тоже останавливаются редко. Утро — малоподходящее время для флирта, а мелкий заработок в случае с дорогим авто неактуален. Зато, если человеку по пути, может подкинуть бесплатно. Машинки попроще утром, как правило, не торопятся и готовы сделать получасовую петлю, чтобы заработать на 10–15 литров топлива. «Бешеному кобелю сто верст — не крюк», — нежно говорила одна моя знакомая о кавалерах, готовых забирать ее непосредственно по месту жительства, из деревни Медведково. Что случалось, правда, чрезвычайно редко…

Итак, дуэт «женщина — автомобиль» распался. Зато ежеутренне складывается новая пара: женщина и простой, то есть настоящий мужчина. С крепкой лапой на руле. Мой народ меня любит, и чувство это взаимно. Под завывания разнообразного шансона я веду диалоги о семейной жизни, видах на дачный урожай и эстрадных звездах, чьи фамилии прежде ни разу не слышала.