— Ничего для пожилых леди, дорогуши вы мои. Во всяком случае, не на этой неделе. Вообще-то вчера у нас была работенка для немолодой леди в Йорке…

— О, надо было прийти к вам вчера! — воскликнула Рилли.

— …но управляющий предпочел взять молодую даму. Ну, вы же знаете этих управляющих!

— Конечно же, он взял мисс Фортуну! — в один голос отозвались Рилли и Корделия.

— Мы останемся без работы во время летнего сезона, — с горечью в голосе заключила Рилли. — Не надо было уходить из «Макбета».

— Если ты забыла, то спешу напомнить, что нас собирались попросить из «Макбета», — язвительно заметила Корделия. — Роль колдуний планировали доверить слону!

— Именно так, — с видом мудреца изрек мистер Кеннет, как будто слоны каждый день выступают в роли колдуний. — Я слышал, что они выписали слона для этой постановки. Прошу вас, обязательно приходите на следующей неделе, — повторил он ровным голосом, словно произнес мантру.

— Давай вернемся в Блумсбери, — сказала Корделия, обращаясь к Рилли. — Кажется, у меня возникла одна идея.

— Пожалуй, я сначала отправлюсь посмотреть, как там моя мама.


По Райдингхауз-лейн и Грейт-Титчфилд-стрит с важным видом прохаживался полицейский. Часть улицы была полностью перекрыта.

— О, черт побери! — не заботясь о хороших манерах, выпалила Рилли. — Готова поспорить, мама снова бегала по улице голой.

Она схватила полисмена за руку.

— Что это значит? Что случилось?

Задрав голову, Рилли вглядывалась в свои окна — ей почудилось, что она услышала голоса.

— Не могу сказать, мадам.

— Но я должна увидеть свою мать, она беспомощная и старая.

Полисмен немного смягчился.

— Произошло убийство, мадам.

— Убийство? Но не здесь, не так ли?

— На Грейт-Титчфилд-стрит, мадам.

Рилли и Корделия в недоумении посмотрели друг на друга. Именно так, как предсказывала Регина. Как раз за углом.

— Мне необходимо подняться к своей матери, — нетерпеливо повторила Рилли, указывая наверх. Полисмен видел, что они очень взволнованны.

— Я проведу вас, — сказал он. А затем с уверенностью добавил, словно это должно было их приободрить: — Убит кто-то молодой.

Старушки производили столько шума, что было совершенно очевидно — ни одна из них не стала жертвой преступления. Регина, высунувшись из окна, вопила:

— Я же вам говорила! Я же говорила, что в окрестностях бродит убийца!

Она хлопнула дверью, плотно затворив ее, и отказалась выходить.

Миссис Спунс сидела на деревянном стуле, без одежды, с не свойственным ей сердитым и взволнованным выражением лица и произносила что-то совершенно непонятное, энергично кивая в сторону ночных горшков.

— Я хотела простыней! — говорила миссис Спунс. — Они были по полпенни, как и сказал Берт за столом, а теперь что? Я вижу сумку с пирожными!

— А кто такой Берт? — спросила Корделия, но Рилли лишь пожала плечами.

Они наклонились к горшкам, чтобы убрать их подальше от ног рассерженной миссис Спунс. Содержимое горшков было выплеснуто прямо за окно (что делалось исключительно в критических обстоятельствах). Потребовалась вода, и Корделия начала бесконечные хождения вверх-вниз. Регина все еще вопила из соседней комнаты. Рилли была раздражена и рассержена. Но радовалась хотя бы тому, что ее старушки целы и невредимы. Она пыталась навести порядок среди разбросанных вещей матери, а миссис Спунс в это время стучала босыми ногами о пол. Она была просто неуправляемой, громко разговаривала сама с собой и даже разлила воду по всему полу.

— Как можно сделать такое с деревом, скажите мне на милость? — воскликнула миссис Спунс.

Пытаясь отвлечь ее, Корделия провела руками перед ее лицом, как делала это с котом. Спустя несколько минут миссис Спунс затихла и стала следить за руками Корделии, как ребенок, завороженный новой игрушкой. Ладони Корделии двигались вперед и назад — она была полностью сосредоточена на маленьком лице миссис Спунс.

Вдруг комната словно погрузилась в тишину, лишь изредка нарушаемую словами: «А я вас предупреждала!», доносившимися из комнаты Регины, — миссис Спунс становилась все спокойнее и спокойнее. Рилли, которая была занята тем, что подбирала грязную одежду, вытирала воду и пыталась подмести пол, перестала двигаться. Ритм дыхания Корделии и миссис Спунс наконец совпал, Корделия ощутила странное тепло в своих ладонях. А затем миссис Спунс неожиданно повалилась набок и упала со стула.

— О Бог ты мой! — закричала Рилли, бросаясь на помощь к матери. — Ты сошла с ума, Корди, она расшибет себе голову!

— О, как мне жаль! — вскрикнула Корделия, и они вдвоем попытались поднять хрупкое голое тело.

Наконец они положили миссис Спунс на кровать, которую она делила с дочерью, и укрыли покрывалом.

Корделия с ужасом глядела на нее, и ее сердце гулко билось в груди.

— Она жива? С ней все в порядке? Она заснула?

Рилли внимательно посмотрела на мать.

— Она жива, но она как будто спит.

— Как мне жаль! — запричитала Корделия, и ее лицо побелело. — Я не знаю, что заставило меня сделать это.

Миссис Спунс лежала с абсолютно спокойным лицом, оно тоже казалось белым, словно отрешенным. Ее глаза были открыты, дышала она очень медленно. Вид у леди был странным.

— Сделай же что-нибудь, — с тревогой в голосе прошептала Рилли, снова принимаясь за грязную, дурно пахнувшую одежду.

Сбросив ее в угол, она вернулась к матери.

— Разгипнотизируй ее!

— Я не знаю, что заставило меня сделать это, — повторила Корделия.

— Так сделай же что-нибудь сейчас, чтобы вернуть ее в нормальное состояние, Корди! — Лицо Рилли покраснело пуще прежнего.

Корделия глубоко вздохнула, а затем начала проводить руками над лицом миссис Спунс и ее бедным беззащитным телом. Старые морщинистые руки были распухшими и красными. Прошли долгие три минуты. Четыре. Ничего не происходило.

— О Бог ты мой! — запаниковала Рилли, ее щеки пылали.

— Боже мой! — вскричала Корделия, и пот залил ей лицо. — Что же я сотворила?

Она снова попыталась делать пасы руками. Вызывая в памяти лицо тети Хестер, она вспоминала, как поступала та в подобных случаях. Пасы, дыхание, ритм, слова: «Доверьтесь мне и моей заботе». Корделия заставила себя полностью сосредоточиться на миссис Спунс. Наконец спустя некоторое время, которое показалось Корделии вечностью, старушка дернулась, слегка повернула голову и, увидев Рилли, улыбнулась.

— Ты моя хорошая девочка, Рилли, — произнесла миссис Спунс.

— Аллилуйя! — прошептала Корделия, вытирая вспотевшее лицо тыльной стороной ладони.

Но Рилли не слышала ее, как не слышала ее слов и миссис Спунс. Корделия увидела, что ее подруга удивленно глядит на мать, не выпуская ее руки. Миссис Спунс узнала Рилли. Мать узнала ее. В глазах Рилли стояли слезы, и она любовно укрыла маленькое старое тело одеялом.


Корделия пребывала в состоянии шока. Она прошла сквозь толпу, мимо полисмена, пирожника и продавцов, которые размахивали еще горячими газетными листками и выкрикивали: «Убийство!», не замечая ничего и никого вокруг. Если бы женщины Престон хоть когда-то теряли сознание, то Корделия точно грохнулась бы в обморок от осознания того, что ей только что удалось сделать. Она прошла прямо на площадь Блумсбери, присела на железную скамейку и долго сидела так, погруженная в транс. Она сделала то, что умела делать тетя Хестер. Корделия ощутила странное тепло в своих ладонях: произошло нечто невероятное. И на мгновение миссис Спунс узнала Рилли. Только с наступлением сумерек Корделия снова отправилась на Литтл-Рассел-стрит. Ее лицо было бледным, как восходящая луна.

Она не смела вернуться на Райдингхауз-лейн. В ранний час следующего утра Корделия поспешила в библиотеку. Ей пришлось подождать, пока откроют двери для посетителей. Она взяла несколько книг о гипнотизме и френологии. Вернувшись в подвальчик, она принялась читать и делать заметки. Потом зажгла свечи и еще ниже склонилась над книгами. Часы шли — она старательно произносила слова, которые встречала впервые. Корделия прочла о слепке головы мистера Берка из Эдинбурга, осужденного за похищение людей, который сделали после того, как его повесили. Френологи провели специальное исследование и выяснили, что зона, отвечающая за деструкцию, была у Берка чрезвычайно выражена. Она сделала еще несколько записей. Ей надо было поговорить с Рилли.

Было уже довольно поздно, когда Рилли появилась в Блумсбери.

— С ней все в порядке? — быстро спросила подругу Корделия.

Рилли кивнула.

— О, как мне жаль, — снова начала Корделия. — Рилли, я так разволновалась, что не могла прийти к вам. Я еще ни разу не переживала подобного в своей жизни.

Рилли все еще стояла на пороге.

— Она узнала тебя?

Рилли опять кивнула.

— Ты загипнотизировала ее, да? — наконец спросила она.

— Да, — сказала Корделия, — но я не хотела. Она все еще узнает тебя?

— Нет, — ответила Рилли и увидела, что Корделия слегка поежилась, словно от холода.

— Входи же, Рилли, прошу тебя, входи, давай выпьем портвейна, ради всего святого, — засуетилась Корделия.

— Я ходила к мистеру Кеннету сегодня утром, — сообщила Рилли.

— Ничего?

— Ничего. И догадайся, что еще?

— Что же?

— Ты знаешь, что вчера было совершено убийство.

— Да, — подтвердила Корделия, наполняя их стаканы.

— Была убита одна из девочек, которые часто появляются у миссис Фортуны.

— Одна из Эмм?

— О да. Глупышка. Из тех, кто знакомится с мужчинами на улице. А ведь миссис Фортуна всегда их предупреждала.

Корделия подумала о том, какому риску подвергались ее мать и тетя, — давно, много лет назад. Она подумала о тех мужчинах, которых Кити принимала в задней комнатке, когда Корделию отсылали на площадь Блумсбери, вручив один пенни. Она снова поежилась, словно что-то сжимало ей сердце.

— Думаю, нам обязательно надо выпить! — заявила она.

Она не выпила и половины стакана, когда решилась на признание:

— Послушай, Рилли, кажется, мне в голову пришла неплохая мысль, правда.

— О том, где раздобыть работу?

— Да, именно. Послушай меня!

Взяв свои записи, Корделия стала перед Рилли так, будто собиралась прочесть ей текст новой роли.

— Послушай, Рилли, я должна тебе кое-что рассказать. Мне уже давно хотелось с тобой поделиться, но пришлось немного глубже изучить тему. Я прочла несколько книг и думаю, что у меня родилась замечательная идея, которая поможет нам стать по-настоящему богатыми!

И она начала читать:

«Соединение полов как следствие случайности ведет к нарушению законов природы, в результате чего появляется неполноценное потомство, людей настигает безвременная смерть и преследуют несчастья».

— Что? О чем ты говоришь? — удивилась Рилли.

— Тише!

— «Права любви как основы всего, законы природы жестоко попираются. Хотя считается вполне нравственным, когда, несмотря на взаимную антипатию, мужчина и женщина живут вместе, ибо связаны «святыми узами», будучи в полном неведении относительно личных качеств друг друга, — их в этом случае соединяет не Бог, а их собственное невежество… то есть религиозная церемония не может изменить законов природы». Рилли, я только что прочла тебе отрывок из книги по френологии! Послушай еще раз: «…будучи в полном неведении относительно личных качеств друг друга». Действительно, как люди могут лучше узнать один другого? Конечно, с помощью френологии. А чтобы сделать все это более увлекательным, можно погрузить их в транс один или два раза. Что ты скажешь, если мы займемся этим? Мы могли бы давать советы тем (Рилли услышала в голосе подруги нотки презрения), кто намерен сочетаться узами брака!

Корделия начала мерить шагами комнату, пролистывая книги, которые только что прочла.

— Конечно, ни ты, ни я не были замужем…

— О, но ты же как будто была замужем…

— Как оказалось, мое замужество было фиктивным…

— Но вообще-то я была замужем, Корди.

— Что? — Корделия с изумлением посмотрела на подругу.

Рилли слегка пожала плечами.

— Когда ты была в Уэльсе.

— Но ты мне ничего не рассказывала!

— Рассказывать было особенно нечего. Я видела тебя всего два раза, и мы никогда не переписывались.

Корделия села. В ее глазах застыло крайнее удивление.

— Прошу тебя, расскажи, — попросила она.

— Ну что же, — начала Рилли, подбирая юбки и усаживаясь между зеркалами под звездным потолком тети Хестер.